Настоящая королева - Грегори Киз

когда я пришла к ней, она уже все знала. Энни пыталась это скрыть, но я видела, что она знает. Наверное, ее посетило одно из ее видений. И она очень настаивала, чтобы я взяла с собой тебя и Нейла.

— Я бы поехала с вами в любом случае.

— Но не сэр Нейл. Ему бы следовало выздоравливать.

— Да, любопытно, — заметила Элис. — Интересно, чего она от нас ждет?

— Нам не следует об этом говорить, — сказала Мюриель, вспомнив о монахах, способных услышать стрекотание сверчка на расстоянии в сто миль. Может быть, именно по этой причине их и оставили вдвоем? Скорее всего, она не имела в виду ничего определенною.

— Пожалуй. Мне кажется, сейчас вы понапрасну тревожитесь, — ответила Элис. — В замке говорить будет гораздо опаснее.

— Это верно. Что тебе известно о замке?

— Я знаю, что он называется Кьюниджоросн.

— Я имела в виду другое. Построен ли он так же, как Эслен? Я говорю о конструкции стен?

Элис слегка качнула головой, чтобы показать, что она поняла намек на тайные ходы в Эслене.

— Я не знаю. Большая часть замка выстроена раньше, чем Эслен. Не думаю, что его возводили архитекторы той же школы, но полной уверенности у меня нет.

— Ну, будем надеяться, что мы поймем, зачем сюда прибыли, когда придет время.

— Вы приехали, чтобы попытаться заключить мир, — заметила Элис. — Помните?

— И я сделаю все, что в моих силах. Однако надежд у меня почти не осталось.

— Война еще только начинается. Ситуация изменится, когда одна из сторон получит некоторое преимущество. И тогда вы станете голосом Кротении.

— Это верно. Кажется, предыдущая война с Ханзой продолжалась десять лет.

— Ну, в таком случае, будем надеяться, что здесь хорошо кормят.

Кьюниджоросн их удивил и даже Мюриель, которая не особенно разбиралась в военном деле, сразу поняла, что замок не рассчитан на серьезную оборону. Он больше походил на большой особняк прямоугольной формы, в четыре этажа, с огромным внутренним двором. В замке имелось несколько башен, но они скорее его украшали, чем служили оплотом обороны.

Конюхи приняли лошадей, и Беримунд проводил их внутрь чередой коридоров. Они поднялись на третий этаж и Мюриель решила, что они направляются в одну из башен. Однако Беримунд привел их в просторные, хорошо обставленные покои с большими окнами.

— Ваше величество, если эти комнаты вас устроят, то они станут вашими покоями.

Мюриель выглянула в окно. Отсюда открывался красивый вид на восточную часть города, извивающуюся ленту Донау и далекие равнины.

— Меня это вполне устраивает, — сказала она. — Благодарю, вас, принц.

— Я пришлю вам нескольких слуг, чтобы вы могли выбрать тех, кто вам больше понравится. Надеюсь, после того, как вы не много отдохнете, мы с вами вместе поужинаем.

— Я принимаю ваше приглашение, — сказала Мюриель — А будет ли на ужине ваш отец?

— Я намерен поговорить с ним прямо сейчас, — ответил Беримунд.

— Я бы хотела встретиться с ним при первой же возможности.

— Конечно, ваше величество. Я сообщу ему о вашем желании.

Однако, когда через несколько колоколов они вошли в обеденный зал, Маркомира там не оказалось.

Мюриель вежливо встала, когда ей представили дюжину ханзейских лордов и леди, стоявших возле длинного дубового стола. Ни у одного из них не было высшего титула, они все были ровесниками Беримунда.

Зал был просторным, его освещало множество свечей. Стены украшали гобелены со сценами охоты. Две белых борзых разгуливали вокруг стола, а через открытую дверь на кухню Мюриель видела деловито снующих слуг. Пахло дымом и чем-то вкусным. Некоторые ароматы показались Мюриель совсем незнакомыми.

Принесли мед, но Мюриель нашла его слишком сладким, затем подали груши и незнакомые ягоды, которые королеве очень понравились.

Беримунд встал и произнес что-то на ханзейском, и все лорды поднялись на ноги. Беримунд наполнил свой кубок и слегка поклонился Мюриель, которая осталась сидеть. Многое из того, чему ее учили в детстве, было давно забыто, но этикеты различных цивилизованных стран она знала хорошо.

— За королеву Мюриель из Кротении, несравненную красавицу. Пусть святые даруют вам здоровье и счастье. Вернэй!

— Вернэй! — повторили придворные, выпили мед и только после этого сели.

— Вы очень любезны, — сказала Мюриель, которую порадовало, что тост оказался коротким.

Интересно, сколько еще тостов ей предстоит выслушать.

Пока они поглощали первое блюдо, было произнесено пятнадцать тостов.

Затем подали мясо: жареную оленину с вишневым соусом, молочного поросенка с протертым луком-пореем, жареного зайца в сливовом соусе, пирог с бараниной и сыром и еще один пирог с яблоками, айвой и говядиной.

— Принц Беримунд, — сказала Мюриель, покончив с оленьим ребрышком и бросив его собакам, — передали ли вы вашему отцу мои слова.

— Да, ваше величество.

— И?

Беримунд слетка покраснел.

— Он приносит свои извинения, но сегодня он не сможет прийти.

— А завтра?

— И завтра.

— Неужели он так занят войной?

— Нет, ваше величество. Он… отправляется на охоту.

Мюриель почувствовала, как ее кровь — смешавшаяся с медом — закипела в жилах.

— Понятно, — тихо сказала она.

— Обещаю, что мы найдем для вас достойные развлечения.

— Не сомневаюсь. А какие новости о войне?

Беримунд остановился — ему так и не удалось довести до рта очередной кусок мяса.

— Что?

— Война. Вы сказали, что она началась. У вас есть новости?

— Не думаю, что я могу ознакомить ваше величество…

— Но кому я могу рассказать? — спросила Мюриель. — Неужели кто-то согласится доставить письмо моей дочери? Я так не думаю. Ну, принц, расскажите мне о ханзейских победах.

— Ну, ладно, — он оглядел своих вассалов. — Наверное, вы правы. Пожалуй, их не слишком много. Флот Лири пытается блокировать Копенвис, но мы встретили их превосходящими силами.

— И? — спросила Мюриель, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица.

— Они не стали вступать в сражение, — ответил Беримунд. С их стороны эго было бы довольно безрассудно. Правда, это случилось пять дней назад. Нам неизвестно, что произошло с тех пор.

— Большая удача встретить лирский флот в открытом море, — заметила Элис.

Беримунд улыбнулся и что-то сказал на ханзейском. Мюриель сообразила, что он переводит слова Элис.

В ответ придворные принялись ухмыляться.

— Лукка? — спросил один из них. — Ней, са