Небесный скиталец - Кеннет Оппель

Кейт засияла и улыбнулась ему с такой искренностью, что на миг мне даже стало стыдно.

— Спасибо.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, почему Спирглас так добр к нам. Почему он вообще тратит время на эту игру? И я понял. Он хочет, чтобы мы расслабились, почувствовали себя в безопасности; он хочет узнать все, что нам известно, надеется добиться от нас чего-то. Дело не просто в том, чтобы выяснить, будут нас искать или нет. Может, он хочет еще знать, что вез наш корабль. Был ли на нем какой-нибудь ценный груз, который море может выкинуть на берег.

— Значит, вы даже не представляете, где находитесь?

Я понимал: тут надо быть особенно осторожным — нельзя дать Спиргласу повод думать, что тайна его убежища под угрозой. Он точно не отпустит того, кто мог бы выдать его координаты.

— Нет, сэр, нас так закрутило, что я потерял ориентировку.

— Но ваши координаты перед тайфуном?…

— Я этим не очень-то интересовался, — ответил я, стараясь выглядеть поглупее. — Капитан говорил, что я и на корабле заблужусь, если мне не сказать, куда идти. Совсем не чувствую направления.

— Ничего, ничего, — утешил Спирглас. — С нами вы в безопасности.

Пришел другой пират и поставил передо мной и Кейт новые кружки с манговым соком.

— Не бойтесь, будет и еда, — весело пообещал Спирглас. — Я уже чую праздничные запахи, и пира осталось ждать недолго, а, мистер Крумлин?

— Точно, капитан, — отозвался похожий на медведя помощник. — Свинина.

— Отлично. — Спирглас подмигнул мне. — Терпеть не могу все, что плавает. Довольно неудобно для жизни на острове, вам не кажется?

Мы с Кейт выдавили из себя смешки. Повисла недолгая тишина. Спирглас, казалось, потерял к нам интерес, но я знал, что допрос еще далеко не окончен.

— Долгий путь для маленького суденышка — от Ван-Демьен-Лэнд до Гавайев, — задумчиво произнес Спирглас. — У вас, должно быть, был очень опытный капитан.

— О да.

— Странно, что он не увидел признаков приближения тайфуна.

— Тайфун возник будто ниоткуда, — ответил я, почти оправдываясь, потому что я-то, глаза корабля, пропустил их тоже.

— Да, налетел он неожиданно, тут я тебе верю. Нас он зацепил уже на излете, и то хорошенько встряхнул, верно, мистер Крумлин?

Помощник кивнул.

— Пойду взгляну, что там с обедом, — объявил он и ушел в дом.

— Погода в этих местах меняется быстро, ты прав, — сказал Спирглас. — Ну, вам двоим повезло, вы остались живы, и будем надеяться, что и другие тоже. И где вас прибило к берегу?

Он внимательно наблюдал за мной, и я впервые заколебался. Он захочет посмотреть, есть ли там следы кораблекрушения, чтобы проверить нашу историю.

Я вздохнул и постарался казаться сконфуженным.

— Я точно не знаю. Мы потом долго блуждали, искали людей, и я запутался. Берег был скалистый, и там было глубоко, нам пришлось плыть. Нам повезло, что море уже успокоилось, иначе нас бы запросто разбило о камни. Наш плот унесло, и нам пришлось карабкаться на скалы. Мне кажется, это было где-то там. — Я махнул рукой в противоположную от «Авроры» сторону.

Спирглас кивнул, не моргнув и глазом:

— И там вы устроили свой лагерь?

— Ну, мы на самом деле не стали устраивать настоящий лагерь или что-нибудь такое. — Я не хотел, чтобы он пошел искать следы. — Мы не смогли даже развести костер.

— Мы пробовали добыть огонь трением, — добавила Кейт, — но у нас не получилось.

Спирглас от души рассмеялся:

— Ужасно трудная задача — разжечь костер без спичек, согласен.

— Мы просто переночевали там, дожидаясь следующего дня, надеясь, что найдутся остальные. Но… — Я взглянул на Кейт, намекая на ее пропавшую мать. — Потом мы пошли, думали, может, встретим кого-нибудь или заберемся повыше, откуда сможем что-нибудь увидеть.

Они осмотрят берег и ничего не найдут. Но именно поэтому я упомянул о том, что наш плот уплыл. Я хотел быть уверенным, что в нашей истории будут сходиться концы с концами.

— Ах, вот он! — вдруг воскликнул Спирглас, и я, глянув через плечо, увидел красивую высокую женщину с волосами цвета воронова крыла, идущую к нам. Но не женщину приветствовал Спирглас так радостно; она держала за руку маленького мальчика. Не старше четырех, я бы сказал, и он, вырвавшись из рук женщины, опрометью бросился вверх по ступенькам террасы, прямо в объятия Спиргласа.

— Я соскучился по тебе, малыш, — сказал Спирглас, сажая мальчика на колени. — Спасибо, Дилайла, — бросил он женщине, и та послушно кивнула и удалилась. — Это, — гордо представил он мальчика нам с Кейт, — мой сын, Теодор.

Изумление так и рвалось из меня, словно подземные толчки при землетрясении, но я надеялся, что сумел вовремя овладеть своим лицом. Казалось немыслимым, чтобы у хладнокровного грабителя и убийцы Спиргласа был сын. Да еще такой славный, с большими карими глазами и красиво очерченным ртом, с волнистыми волосами, которые со временем начнут виться, как у его отца, с темными бровями, придававшими его лицу строгое выражение.

— Привет, Теодор, — произнесли мы с Кейт почти в унисон, с одинаковой натужной веселостью.

— У тебя были приключения? — спросил Теодор у отца.

— Я такое повидал! — воскликнул Спирглас.

— Ну рассказывай, — важно потребовал мальчик, словно играя в какую-то привычную им обоим игру.

— Очень много придется рассказывать. Но знаешь, что я видел?

— Что?

— Ночную радугу. Правда, клянусь.

— А на что она похожа?

— На обычную радугу, только в лунном свете, через все полуночное небо, и всех мыслимых цветов. Она была от края до края неба.

— Я тоже хочу такую увидеть, — сердито заявил малыш.

— Увидишь. Когда ты станешь постарше и мы полетим вместе, мы выберем в полнолуние подходящую ночь и дождемся ее.

— А еще что?

— Я опять видел морского коня.

— Огромного?

— И он был уже не один. Мы летели низко над океаном, вода была прозрачная, как хрусталь, и я увидел, как они мчатся под водой. На этот раз их был целый табун. Они были ярко-оранжевые, и каждый величиной с дельфина.

Я слушал, и на миг меня захватила красота этих историй. Лицо и голос Спиргласа стали совсем другими, когда он говорил с сыном, — ни следа того едкого насмешливого юмора, что я заметил на борту «Авроры», ничего опасного. Глаза его были такими же простодушными и широко распахнутыми, как у мальчика. Теодор с восторгом слушал. Мой отец тоже когда-то рассказывал мне такие истории.

Меня злило, что у такого человека оказался сын. Этот малыш не знает, что за человек его отец, чем он занимается, — а если бы и знал, какая разница? Какое ему дело до этого? Это его отец, человек, с которым случаются приключения, который рассказывает чудесные истории, и держит его на коленях, и целует в макушку. Все остальное не имеет значения.