Антихрист - Питер Джеймс

Его также беспокоила привязанность Сьюзан к ребенку. Он не замечал ничего глобального, но даже мелочи были достаточно тревожным знаком. Та коляска, которую купили ее родители: он обнаружил, что она все еще лежит в багажнике ее машины – спустя две недели после того, как он ее туда положил. Сьюзан сказала, что она забыла про нее, но он ей не поверил. Затем в субботу, когда он рылся в мусорном ведре – ему нужно было найти одну статью в случайно выброшенной газете, – он обнаружил смятый листок бумаги с написанными рукой Сьюзан мужскими и женскими именами. Там были подчеркнуты имена Джулиан, Оливер и Макс.

Он ничего ей не сказал – в последнее время ее было очень легко вывести из равновесия, и он старался избегать споров и конфликтов. Но что-то у нее в мозгу происходило, и он боялся, что она не может смириться с мыслью, что ей придется расстаться с ребенком.

Джон решил поговорить с Майлзом Ванроу с глазу на глаз – может быть, он скажет что-нибудь дельное о том, как помочь Сьюзан пережить разлуку с ребенком. Они ведь никогда это не обсуждали – что она будет чувствовать в первые месяцы после рождения ребенка.

В последнее время о суррогатном материнстве много писали в газетах. Джон видел несколько упоминаний о консультировании по этим вопросам. Может, стоит поискать в Интернете? Наверняка есть психологи, которые дадут ему необходимые рекомендации.

Он зашел в дом. Сьюзан не вышла его встречать. Он позвал:

– Привет, Сьюзан! – но ему никто не ответил. Он поставил «дипломат» на пол, повесил пальто и снова позвал: – Сьюзан, ты где?

А если у нее снова приступ? Она была в норме несколько часов назад, когда он звонил ей на мобильный, – она только что вернулась домой с приема у Ванроу. Сьюзан сказала ему, что он всем доволен. Машина стоит, поэтому она должна быть дома. Затем он с облегчением услышал донесшийся сверху голос:

– Я уже заканчиваю!

Он поднялся по лестнице и снова крикнул:

– Ты где?

– Я здесь!

На площадке лестницы сильно пахло клеем. Дверь маленькой спальни для гостей была приоткрыта, в ней горел свет. Он подошел к двери:

– Сьюзан?

– Зайди и посмотри!

Он зашел. И замер как вкопанный. О, черт!

Все стены комнаты были заклеены обоями со сценами из детских стихов. Сьюзан, в комбинезоне поверх домашних штанов, стояла на доске, положенной на две стремянки, и разглаживала только что приклеенную полосу обоев.

– Как тебе? – спросила она, лучась от счастья.

– Сьюзан, что это?

– Комната Малыша. Я подумала, что надо уже начать ее подготавливать, на случай, ну… – она смущенно улыбнулась, – преждевременных родов. Я читала, такое бывает, и лучше быть к этому готовым.

Джон поглядел на Джека и Джил, Крошку Бо-Пип на ярком желтом фоне и подумал, не сошла ли Сьюзан с ума.

С трудом сохранив самообладание, он подошел к ней.

– Сьюзан, – тихо сказал он. – Сьюзан, слушай…

Она отвернулась от него и продолжила разглаживать обои, стараясь выровнять стык.

– Нравится? – спросила она. Ее голос был странно бесстрастен: будто говорила незнакомка, а не Сьюзан. – Хорошо, правда? Я купила занавески в тон и еще ткани для полога над кроваткой. Эта комната самая лучшая, потому что с утра в нее заглядывает солнце, а днем в ней прохладно. Я думаю, это самое лучшее для…

Он повысил голос, но по-прежнему старался говорить мягко:

– Сьюзан! Дорогая! Послушай меня! Этот ребенок… мы не оставляем его. Как только он родится, мистер Сароцини заберет его. Он никогда не увидит этого дома. Нам здесь не нужна детская комната.

Она, похоже, обиделась:

– Но нам же нужно делать вид, Джон. Мы же договорились. Все мои подруги спрашивают меня, где будет детская комната. Кейт Фокс сказала, что я глупо поступаю, что не готовлю комнату, – а вдруг преждевременные роды.

– Сьюзан, ты могла просто выкрасить комнату яркой краской, а не клеить эти обои. Если бы ты просто выкрасила ее, мы могли бы использовать ее просто как еще одну комнату.

Она обернулась, и он испугался выражения ее лица. Он никогда не видел такой злобы в ее глазах. Она опустила кисть в жестянку с клеем и спустилась по стремянке вниз. Джон внутренне сжался, потому что думал, что она его ударит – ее кулаки были сжаты.

Она остановилась на расстоянии плевка от него и сказала:

– Сегодня я была у Элизабет Фрейзер. Она работает в адвокатской конторе «Коуэн, Уокер». Ты слышал о них?

Он смотрел на нее в смятении. Она что, хочет с ним развестись?

– Да. Это одна из самых больших адвокатских фирм в Лондоне.

– Элизабет Фрейзер – это та, которую недавно показывали по телевизору. Она специализируется в суррогатном праве. Мне ее рекомендовали. Хочешь узнать, что она сказала?

Пол комнаты вдруг стал зыбучим песком, и Джон начал тонуть в нем.

– Рекомендовали? Кто?

– Справочная в Интернете, – сказала его жена, словно это само собой разумелось.

Джон тупо смотрел на изображение Крошки Мисс Маффет: висящий рядом с ней паук выглядел добрым, он никого бы не испугал. Он не хотел знать, что сказала Элизабет Фрейдер. Совсем не хотел.

Сьюзан сказала:

– Она утверждает, что у нас хорошие шансы выиграть дело.

Джон положил руки на плечи Сьюзан и мягко привлек ее к себе. Ее волосы пахли грязью, будто она их давно не мыла. Это было на нее не похоже: она всегда уделяла большое внимание гигиене и внешнему виду. Она что, совсем разваливается?

– Сьюзан, не имеет значения, какие у нас шансы выиграть дело, потому что мы не собираемся подавать в суд. Мне не нужен чужой ребенок, неужели ты не понимаешь?

Она отшатнулась от него так резко, что испугала его еще сильнее. Она и в самом деле была ему незнакома.

– Это мой ребенок, это не чужой ребенок. Это мой ребенок. – Она положила ладонь на свой выпирающий живот. – Вот… видишь? Это я. Ребенок получил жизнь от моей яйцеклетки. Он растет в моем теле. И я терплю жуткую боль ради него. Это мое тело. Это мое решение.

Джон подошел к ней и снова попытался обнять ее. Ему нужно было успокоить это дикое создание, переубедить ее, пока не случилось чего-нибудь серьезного, но она оттолкнула его с такой силой, что он потерял равновесие, споткнулся о неоткрытую банку с клеем и упал на деревянный пол.

Сьюзан вышла из комнаты.

Джон поднялся на ноги, в шоке от падения и от услышанного, со здоровенной занозой в пальце. Стараясь что-нибудь придумать, он рассеянно стал выкусывать ее. Что, во имя всего святого, случилось с Сьюзан? Неужели на нее так повлияли три дня одиночества? Может, он сглупил, уехав и оставив ее на столько времени наедине со своими мыслями?

Он нашел ее внизу, в кухне – она вынимала из холодильника помидоры. Стоя посреди кухни, он так и этак старался зацепить занозу ногтями или зубами, а она мыла помидоры под краном. Затем она положила их на деревянную разделочную доску и начала резать.

– Помидоры снижают риск заболевания раком простаты, – сказала она, не оборачиваясь. – Я прочла об этом в журнале. Тебе нужно есть много помидоров. Сейчас мы их едим недостаточно.

Джон с опаской посмотрел на острый зазубренный нож в ее руках, но все равно подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в щеку.

– Я люблю тебя, Сьюзан.

Она чуть подалась назад, прижимаясь к нему спиной, и положила нож, но не повернулась.

– Я не хочу, чтобы все это разрушило наши отношения.

– Это не «все это», – спокойно сказала она, будто учитель, объясняющий урок. – Это ребенок.

– Если ты хочешь ребенка, если это для тебя так важно, хорошо, давай родим ребенка, но только нашего.

– Я хочу этого.

– Сьюзан, милая, я ничего не понимаю. Не знаю, что там наговорила тебе эта адвокатша…

– Она ничего мне не наговорила. Она просто рассказала мне факты. Суррогатные матери могут получать деньги только на покрытие расходов, не более. Мы легко можем доказать судье, что сделка с мистером Сароцини была заключена в обмен на выплату задолженности банку и ипотечных взносов за дом. Если судья удовлетворит иск, мистеру Сароцини придется вернуть акции «Диджитрака» и документы на дом. Мы можем возбудить иск сразу после рождения Малыша и получить временный судебный запрет. И еще мы можем подать заявление на судебную опеку для Малыша.

Джон почувствовал, что с помощью юридических терминов она отстраняется от него.

– Сьюзан, я понимаю, что ты чувствуешь. Повернись, посмотри на меня.

Она оставила эти слова без внимания.

Он попытался прижаться к ней крепче, но она отстранилась.

– Сьюзан, ну что ты, мы же всегда были так близки. Помнишь, что ты сказала мне после того, как мы в первый раз занимались любовью?

Молчание.

– Ты посмотрела мне в глаза и сказала: «Давай пообещаем всегда говорить друг другу правду, что бы ни случилось». Помнишь?