Граф Суворов. Том 8 - Иван Шаман

в самом деле темные времена для нашего рода. — ответил Юрий. — Однако, чем ваш дядя… прошу прощения — тесть, лучше? Тем что у вас не хватило силы его казнить? Его поддержка среди дворян была ничуть не больше, чем во времена вашего отца у моего дяди.

— Тем что он остановил кровопролитие и согласился на переговоры, хотя мог продолжить бойню. Правда в таком случае от России не осталось бы и следа. — заметил я, делая себе очередную зарубку в памяти. Если дворянство восстает каждое поколение, значит и меня ждет та же беда, если я не пойму, в чем именно проблема. Такая беда на пустом месте не появляется.

— Вы правы, все же сравнивать ситуацию побежденных и равных по крайней мере по статусу — плохая идея. Прошу прощения, если затронул неподходящую тему. — собравшись проговорил Юрий. — К сожалению для нашей семьи она крайне болезненная. Особенно в свете недавних событий. В высшем свете появились слухи о том, что дядя не сдался и она получила продолжение…

— Пока доказательств нет, так что они останутся лишь слухами и домыслами. — улыбнувшись произнес я.

— И все же, то, что на вас было совершено покушение, и в этом замешена семья моих родственников — верно? — уточнил Юрий, и когда я кивнул щека князя непроизвольно дернулась и он вздохнул. — Боже, за что нам это…

— Как дети не в ответе за своих отцов, так вы точно не в ответе за своего дядю. — пожал я плечами. — Уверен, имя дома Шереметьевых не станет слишком опорочено из-за его непродуманных действий.

— Оно уже подвергается критике. — заметила Мальвина в полголоса. — А когда будут собраны все доказательства — два судебных процесса за пятьдесят лет… боюсь даже помилование от его высочества не спасет ситуацию.

— Мы и не говорим о помиловании. Однако, вы должны знать, что наша семья тут совершенно не при чем. Мы долгое время не поддерживали никаких контактов с отколовшимся графским родом и не имеем к нем никакого отношения. — проговорил Юрий. — Более того, мы готовы пойти на добровольные уступки в пользу императорского дома, лишь бы в процессе их не назвали Шереметьевыми.

— Это очень серьезная просьба. — нахмурившись проговорил я. — К вашему сведению, ваш дядюшка действовал не в одиночку, и предложил мне такую вещь, от которой я не собираюсь отказываться. Особенно после покушения.

— Возможно мы можем предложить альтернативу? — предложила княжна Шереметьева. — Наш род не слишком богат, но если вопрос в деньгах или землях…

— Все куда сложней. На моем попечительстве состоит считавшийся утерянным бастард рода Шереметьевых. Сын погибшей дочери вашего дяди. — сказал я, и от этих слов лицо Юрия окончательно перекосило.

— Хотите сказать, что этот ублюдок… прошу прощения, ваше высочество. — князь несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь. — Хотите сказать, что ваш подопечный — наследник моего дяди?

— Можем сделать генетический анализ, для подтверждения, правда сходство у вас будет одна к шестнадцатой, к тому же вопрос о мутациях и изменениях из-за применения резонанса… но думаю проблемы это не составит. — чуть пожал я плечами. — Кроме того, у меня есть официальные документы — письмо с подтверждением от графского рода Шереметьевых. Если хотите его увидеть…

— В этом нет необходимости. — поморщился Юрий. — Честно сказать, на такое мы не рассчитывали. Предательство рода… да еще и предательство империи. Мы с радостью перевернем эту страницу истории и забудем о ней как о страшном сне.

— Боюсь ни меня, ни моего подопечного такой расклад не устроит. В конце концов, мы летели чтобы он принял от вашего дядюшки бразды правления родом. — покачал я головой. — Однако, уверен, мы можем найти разумный выход из ситуации.

— Что вы предлагаете? — спросил князь, нахмурившись.

— Всё очень просто, вы признаете права Алексея на все имущество графского рода Шереметьевых, признаете его наследником вашего дяди. — усмехнувшись ответил я. — В тот же день, перед дворянским собранием, он отказывается от фамилии, отдает часть собственности в качестве уплаты долга роду пострадавшей стороны, то есть мне, и получает помилование вместе с новой фамилией. Более ваша благородная фамилия не станет связана с родом предателей и никакого скандала не будет.

— Весьма дорогое предложение. — осторожно проговорила княжна Шереметьева.

— Вы совершенно правы, однако альтернатива куда проще и куда менее лицеприятна. — тут же согласился я. — Мой подопечный подает документы о наследовании, мы предоставляем документы с признанием и анализ ДНК, после чего он оказывается единственным законным сыном. Спустя полгода или год судебных тяжб двух семей Шереметьевых, опозорившихся на весь высший свет, он все же получит наследство, но вот от скандальной репутации вы уже никогда не отмоетесь.

— Это угроза? — вскинувшись подался вперед князь.

— Ни в коем случае. Зачем мне угрожать? — вежливо улыбнувшись спросил я. — Я всего лишь говорю о том, что будет. Вы же видите кто сидит с вами за одним столом. И речь даже не о поддержки моего тестя, удерживающего за собой многие коллегии. И не о благословлении от императрицы-матери. Мы справимся и в одиночку, ведь за нами правда, документы и небольшая медийная поддержка.

Князь повернулся в сторону улыбающейся Ангелины, на которую я кивнул, словно впервые её увидел, а затем его брови взлетели вверх. Кажется, только теперь до него дошло что он сидит вместе с одной из самых знаменитых и скандальных репортеров всей империи, материалы которой буквально привели к краху Ордена.

— В результате мы можем решить этот вопрос тихо. Во всех документах и в судах род вашего дяди будет проходить под новой фамилией, а его наследник покается лишь перед боярской думой. — подняв одну руку сказал я, а затем продолжил подняв вторую и взвешивая решения на ладонях словно на весах. — Или мы можем раздуть скандал, за которым будет с интересом наблюдать вся империя, а возможно и за ее пределами. И, вполне возможно, вы потеряете не только репутацию.

— Вы ведете себя неподобающе императору. — сжав челюсти до белизны висков проговорил князь.

— В данный момент я выступаю не как император, а как опекун и законный представитель своего подопечного. — усмехнувшись развел я руками. — Благополучие его будущей семьи зависит от моего решения, и я вынужден о нем позаботится.

—