Алмазы Цирцеи - Анна Малышева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ведь не только Катя может посчитать меня обманщицей. Остальные тоже могут решить, что я спрятала алмазы, а всем вру, будто там оказалась какая-то гниль! И зачем я выбросила эти проклятые луковицы?!
– Но у тебя осталось письмо! – напомнила Елена.
– И ты. Ты – свидетель того, что я ничего не придумываю.
– А убийца согласится выслушивать свидетелей?
Александра не успела ответить. Дверь мастерской, которую она по привычке оставила незапертой, со скрипом приотворилась. Женщины вскочили одновременно, Елена перевернула чашку с кофе, и обжигающий напиток частично пролился на ее форменную юбку. Она даже не вскрикнула, до такой степени была испугана.
Но в дверь заглянул вовсе не парень, изображенный на фотороботе – а именно его она так боялась увидеть. На пороге стоял тощий рыжий мужчина лет сорока, довольно отталкивающей внешности. Правда, дорогие очки в золотой оправе придавали его веснушчатому лицу нечто интеллигентное, зато кривые желтые зубы, уродливо приподнимающие верхнюю губу, портили все впечатление.
Завидев его, Александра издала громкое восклицание и тут же быстро заговорила по-французски. Рыжий гость отвечал на том же языке, взбудораженно брызгая слюной и неуверенно осматриваясь. Когда он замолчал, художница повернулась к Елене:
– Вот, полюбуйтесь! Это тот самый человек, который стал очередным владельцем панно! Актер даром, что убит горем, а времени не теряет. Я только что поздравила месье Антуана. Он представитель известного антиквара из Версаля.
Француз снова быстро заговорил, подкрепляя свои слова бурной жестикуляцией. Александра отвечала коротко и насмешливо. Пожав плечами, она бросила на стол ключ от мастерской, которую они только что посетили. Мужчина подскочил и взял его, не забыв любезно улыбнуться Елене. Та неуверенно кивнула в ответ.
– Желает забрать свою собственность, – пояснила Александра, ядовито улыбаясь. – Бобров направил его к Сергею Петровичу, там заперто, он стучался, вышли пьяный Стасик и сердитая тетя Маня… Представь, месье Антуан не ожидал увидеть здесь именно меня! Говорит, искал меня весь май, но безуспешно… Сейчас его ждет сюрприз!
В этот миг входная дверь отворилась еще шире и в мастерскую вошла молодая девушка. Широко улыбаясь, обращаясь исключительно к французу, будто не замечая находящихся тут же женщин, она спросила по-русски:
– Ну как? Нашли?
– А вы что тут делаете? – воскликнула Александра, едва завидев ее.
– Я работаю, – независимо ответила та. – Помогаю моему клиенту забрать свою собственность. Он только что купил панно. Между прочим, сделка совершена в присутствии нотариуса. Так что, пожалуйста, не препятствуйте нам.
– И в мыслях не было. – Художница, казалось, с трудом приходила в себя. – Вы что же, решили заняться Альбининым ремеслом? С каких пор?
– Вам что за дело? – дерзко ответила девушка, упорно не встречаясь с ней взглядом. – На меня, как на наследницу тети, вышла эта французская фирма с просьбой помочь им отыскать и перекупить панно, приобретенное вами в апреле. Я успешно завершила это дело.
– Пока еще нет, – издевательски бросила Александра.
– Что вы имеете в виду? – забеспокоилась та.
– Это зависит от того, что имели в виду вы. Может, ничего. А может, слишком многое.
– Я ваши загадки разгадывать не намерена. – Девушка приняла оскорбленный вид. – Кстати, верните тетины архивы. Они мне пригодятся.
– Только через суд, – отрезала Александра. – Они мне завещаны.
– У вас есть какие-то бумаги на этот счет?
– У вас их тоже нет. Зато у меня имеются свидетельства соседок по палате, где умирала ваша тетя, что вы ни разу не навестили ее в больнице. Если бы не я, ей в последние годы жизни не на что было бы покупать лекарства и оплачивать операции!
– Нечего меня попрекать. – Девушка упрямо мотнула головой. – Скажите лучше Антуану, что нам нужно спешить. Он по-английски не понимает.
– А вы, как я заключаю, не дружите с французским? – иронично улыбаясь, ответила Александра. – А английский, держу пари, в пределах школьной программы? Собираетесь штурмовать европейские аукционы?
Она обратилась к французу, терпеливо пережидавшему пикировку женщин, и бросила короткую фразу. Тот учтиво поклонился и двинулся к двери. На пороге он снова задержался. Его веснушчатое лицо морщилось от плохо скрываемой улыбки, видно было, что месье Антуана распирают эмоции. И вдруг, словно вылетела пробка из бутылки шампанского, мужчина бурно и торопливо заговорил, обращаясь к хозяйке мастерской.
Елена, не понимавшая ни слова, следила больше за Александрой, чем за гостем. Она наблюдала целую гамму чувств, возникавших на ее лице и быстро сменявших друг друга. Недоумение, растущее изумление, в конце концов, что-то очень похожее на ужас. Елена и сама испугалась, еще не зная чего. Впрочем, она была уже ко всему готова после потрясения, перенесенного в мастерской реставратора мебели.
Александра не произнесла в ответ ни слова. Наконец дверь за французом и сопровождавшей его девушкой закрылась. Женщины остались одни.
– Что он тебе наговорил?
Елена с беспокойством следила за тем, как лицо ее приятельницы покрывается угрожающей бледностью. Александра выглядела так скверно, будто собиралась вот-вот лишиться чувств.
– Что он сказал?!
Та, словно впервые услышав вопрос, медленно повернула к ней голову. Ее лицо было по-прежнему искажено.
– Он сказал, что еще на версальском аукционе, где я купила архив Ван Хейсов, это имя показалось ему смутно знакомым. Но даже на брюссельских торгах, где я приобрела панно неизвестного мастера, он еще ни о чем не догадался. И только когда панно уже готовили к отправке в Москву, он вдруг вспомнил, как звучала девичья фамилия супруги Гаспара Ван Гуизия, одного из крупнейших фламандских резчиков по дереву. Тогда он понял, что я купила. Хотел перехватить меня, сговориться о переуступке панно за любые деньги, но было поздно, я уехала. Ему удалось узнать только имя антикварши, которую я представляла. Адрес и телефон Альбины значились в международном справочнике торговцев антиквариатом, но к тому моменту она давно была мертва. К счастью, месье Антуану согласилась помочь племянница покойной.
– Ну… и… – Елена все еще не понимала, что вызвало такой шок у художницы.
– И они стали искать панно, искать меня… Панно нашлось быстрее, как мы видим. Он спросил напоследок, как это я, зная, что на аукционе выставлен подлинный редчайший Ван Гуизий, не продала душу дьяволу, чтобы самой его купить?! – Обведя мутным взглядом захламленную мастерскую, Александра бессильно закончила: – И я не смогла ему ответить. Дара речи лишилась. Лен, ты понимаешь, что все это значит? Он ничего, совершенно ничего не знал об алмазах! Он охотился только за Ван Гуизием!
– А… убийца?
– Сейчас я начинаю думать, что убийце тоже ничего не могло быть известно… Уж если этот рыжий не пронюхал!
– Как думаешь, они связаны? Ты же сама говорила, что заказчик убийств может попытаться приобрести панно…
– Я никогда не поверю, что эта аукционная крыса могла убивать или заказывать убийства. Он представляет слишком старинное дело, этот месье Антуан. Его хозяин – один из крупнейших авторитетов Европы в области торговли редкостями. Такие люди обычно договариваются без оружия. Любое пятно на репутации для них – смерть.
– Но кто же тогда убивал? И почему?
Художница покачала головой:
– Не спрашивай. Спасибо уже за то, что актера спасать не придется. Он избавился от проклятия, которое несла с собой эта вещь. Ну а у версальского антиквара панно долго не задержится. Думаю, уже есть покупатель. И больше никто никогда его не увидит, оно исчезнет в частной коллекции.
Кошка, тщетно пытавшаяся обратить на себя внимание хозяйки, издала утробный стон, толкая носом кончик ее туфли. Александра с грустной улыбкой взяла зверька на руки:
– А мы будем жить, как жили, – рассеянно проговорила она, поглаживая черную шерстку. – Алмазы не про нас. Впрочем, ведь остается архив… Его у меня никто пока не отнял.
Елена допила остывший кофе, который, против ожидания, не взбодрил ее, а окончательно лишил сил. Она чувствовала себя такой уставшей, что готова была растянуться прямо на затоптанном полу мастерской и проспать этак часиков десять.
– Поеду домой, – поднялась она из-за стола. – Странно, история закончилась, а мне еще многое неясно.
– Быть может, никто никогда и не узнает всей правды, – кивнула художница. – Если что-то станет известно, я тебе сразу позвоню. – А когда Елена двинулась к двери, хозяйка мастерской окликнула ее еще раз: – В любом случае заглядывай где-то через месяц. Может, уже будут котята! Возьмешь одного?
И Елена обещала.
Эпилог
Молодого человека, внешность которого сильно походила на составленный служащими отеля фоторобот, задержали на следующий день после похорон Варвары Бобровой. Задержание было произведено на квартире, принадлежавшей его сожительнице, Галине Маркеловой, причем обошлось без применения оружия. Парень, застигнутый врасплох, не только не пытался оказать сопротивление представителям закона, появившимся на пороге, но даже развеселился, увидев их, и отпустил несколько шуток. Впрочем, улыбался он почти все время, даже тогда, когда ему предъявили предварительное обвинение в совершении трех убийств. Улыбка с его лица исчезла, едва он узнал, по чьей инициативе арестован. Парень выругался и сквозь зубы заметил, что всегда ждал подвоха от «этой твари».