Наложница огня и льда (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

Сказанное Беваном подтверждало, что теория Дрэйка о влиянии разлуки ошибочна. Я провожу больше времени с Беваном, чем с Дрэйком. Беван становится все более и более симпатичен мне и как объект вожделения он куда доступнее. Будь виновата разлука, разве не было бы лучше, разумнее предпочесть того, кто действительно рядом, кто не станет отворачиваться от меня, кто легко согласится, реши я намекнуть? И запах тогда появился бы вчера, но не три дня назад, когда и речи не шло об отъезде в загородную резиденцию.

Сомневаюсь, что Дрэйк и сам верит в собственную теорию.

Иногда мне казалось, что разгадка проще, ужаснее. Привязка. Неизвестно как, почему формирующаяся вторая привязка. Я не понимаю, что могло запустить этот загадочный, непостижимый процесс, но все, что сейчас со мной происходило, слишком сильно напоминало набор недавних симптомов Нордана. Не полностью, не досконально, но многое похоже. Особенно запах, вызывающий едва контролируемое желание. Значило ли мое предположение, что наша с Дрэйком близость завершит инициацию или все же требуется укус? Переживу ли я вторую дозу яда? Как будет реагировать Нордан на моего «второго мужа»? И что станет со мной, если между мной и Дрэйком так ничего и не произойдет?

Пытка тянулась бесконечно. Миновал полдень, солнце покинуло зенит и начало медленно клониться к закату, а пикник все продолжался. Чем больше проходило времени, тем оживленнее становились собравшиеся. Я слышала, фрейлины вздыхали тихонько, что вскоре Валерию со свитой отправят обратно в усадьбу, дабы юные леди не видели того, что не положено видеть в столь невинном возрасте. Возвращения я ждала с нетерпением. Одежда моя давно высохла, но от воды тянуло зябкой прохладой, в воздухе вились мошкара и комары. В стороне разожгли костер, и потрескивающее пламя бросало оранжевые отблески на лица сгрудившихся вокруг людей. Впрочем, я успела заметить, как одна парочка ускользнула от остальных в рощу чуть дальше по берегу. Хейзел по-прежнему рядом с Дрэйком и каждый его взгляд на графиню, каждая сдержанная его улыбка впивалась железными клещами в мое сердце. Скорее бы вернуться в наши апартаменты и выместить злость хотя бы на подушке. И не думать, не представлять Хейзел в объятиях Дрэйка.

— Любопытно, Норд знает, какой у тебя бывает убийственный взгляд? — Беван возник из сгущающихся сумерек, но я не вздрогнула, не удивилась. Он весь день рядом, шутит, играет с наследницей и ее юными дамами то в салочки, то в прятки, то в фанты на детские желания, словно девушкам по десять лет, и меня нет-нет да посещает мимолетная досада — почему, в самом деле, не Беван? Что сейчас стоило увести бы его в ту же рощу? Никто и не заметил бы нашего недолгого отсутствия, и я была бы спокойна и довольна, а не мучилась от ярости глухой, рвущейся на свободу. — Полагаю, что нет, — продолжил мужчина, не дождавшись моего ответа. — Тебе надо почаще так на людей смотреть, если уж не убоятся, то, по крайней мере, начнут опасаться.

— Как — так? — спросила я. Не думаю, что мой взгляд способен заставить людей опасаться меня.

— Если бы ты могла сжечь одним взглядом, то от бедной Хейзел уже осталась бы только грустная кучка пепла.

— Она красивая.

— Красивая, — Беван помолчал минуту и добавил: — Ты просто стой прямо, расправив плечи и не сутулясь, не опускай глаза и смотри на не угодившего тебе собеседника вот как сейчас — чуть исподлобья, холодно, презрительно и высокомерно, словно ты спустившаяся из небесных чертогов богиня, а они лишь жалкие, ничтожные смертные, не убравшиеся вовремя с твоей дороги, не осознающие в своих слепых заблуждениях твоего подлинного величия.

— Неправда! Я так не смотрю, — возмутилась я, представив описанный Беваном взгляд. — Ты уверен, что не перепутал меня с Нордом?

— Со стороны виднее, поверь, — с усмешкой возразил мужчина. — Хотя в одном ты права: сейчас ты смотрела на Хейзел весьма похоже. С кем поведешься, да? Норд плохо на тебя влияет, а Дрэйк еще на меня жалуется, дескать, я его любимый нежный цветочек развращаю… будто ты раньше голых мужских торсов не видела…

— Прекрати сравнивать меня с цветком, — перебила я, вспыхнув невольно при слове «любимый». Ерунда какая, он это просто так сказал.

— Минут через десять подадут экипаж для Валерии и ее девочек, — Беван все-таки удивил меня резкой сменой темы. — Ты поедешь с ними или останешься? Гарантирую, как только детишек развезут по кроваткам, здесь станет значительно веселее.

— А Ее императорское величество? — я догадываюсь, что подразумевается под «значительно веселее», но не при Катаринне же?

— Останется. Что ты думаешь, она не была молодой? Да она и сейчас вполне способна дать фору девицам куда моложе.

Не хочу ничего об этом знать. Даже о правителях чужой мне страны.

— Я уеду с Валерией. А теперь прошу прощения. — Я повернулась и направилась вдоль линии берега.

— Ты далеко?

— Нет. Я… на пару минут. Только не ходи за мной, — предупредила я на всякий случай.

— И в мыслях не было.

Я шла осторожно вдоль ив, стараясь не приближаться к темнеющей поодаль роще. Громкие голоса, смех затихли постепенно за моей спиной, сумерки окружили пеленой зыбкой, наполненной стрекотом цикад, назойливым писком комаров. На еще светлом вечернем небе вспыхивали редкие, бледные звезды.

Линия берега забрала немного влево, роща приблизилась, и я остановилась. Огляделась. Костер отсюда виден трепещущим рыжим огоньком, окруженным суетливыми тенями. Я поежилась и все же шагнула к деревьям рощи, выискивая подходящее место. Не думаю, что та пара решила отойти настолько далеко от пикника, да и наверняка они уже давно вернулись к костру.

Цикады умолкли разом, неожиданно, вынуждая меня замереть вновь, вглядеться пристально в темноту меж деревьями.

Толчок. Сильный, швырнувший меня лицом в траву. Я растянулась на неровной, в ямках и кочках земле, охнув от боли, а в плечо вцепилась чья-то рука, перевернула меня рывком на спину. Я всмотрелась в застывшего надо мной человека… только то был не человек. Человекоподобная фигура, очертания которой даже можно назвать женскими. Большие сложенные крылья за спиной, заплетенные во множество тонких косичек длинные черные волосы. Рука с темной кожей и когтями, ощутимо впивающимися в мое плечо.

Существо склонилось резко, позволяя увидеть не лицо — грубые, искаженные черты, гротескную темную маску с красными глазами, лишь отдаленно напоминающую лик человека. Оскалилось, обнажая клыки хищника, и движением молниеносным переместило руку на мою шею, расцарапав открытую часть плеча и порвав ворот платья. Пальцы, жесткие, шершавые, сжались, давя готовый вырваться крик, отрезая от воздуха. Я попыталась вздохнуть, попыталась инстинктивно отвести чужую руку. Тщетно. Моих пальцев, вцепившихся отчаянно, бессильно в его запястье, существо, кажется, и не заметило, только склонилось ниже, к самому расцарапанному плечу, втянуло с шумом воздух. Странная неудобная поза, похоже, не служила ему помехой, и существо лизнуло вдруг длинным алым языком одну из кровоточащих ранок. Цокнуло удовлетворенно и, оставив мою шею, вонзило клыки в плечо.

На сей раз боль ослепила, ударила наотмашь, отправляя в состояние между забытьем и кошмаром. Из горла, ноющего, пересохшего, вырвался лишь хрип, я не чувствовала собственного тела, будто оно осталось за гранью мира живых, перед глазами тьма поглощала разноцветные пятна, уводя мое сознание во мрак боли и ужаса панического, захлестывающего. И крошечная часть меня, пытающаяся удержаться, не сломаться, не исчезнуть в пустоте, шептала в страхе, что и этот укус не так прост. Что-то происходило со мной, с моим телом, неведомое создание делало что-то со мной, но я не могла понять, что именно.

Я растворялась в боли и пустоте, крадущейся верным падальщиком следом, растворялась вопреки жалким своим попыткам остаться.

И даже когда расплывающиеся очертания существа надо мной исчезли, сметенные огромной черной тенью, я продолжала таять. Боль схлынула, но пустота осталась, поглощая меня, впитывая каждый слабый мой вздох, сжимаясь вокруг тяжело, устало бьющегося сердца.