Хрущев. Творцы террора. - Елена Прудникова

Эта книга — не о революции и не о советской власти, потому не буду разбирать все это в деталях. Как-нибудь в другой раз… Однако на один вопрос надо бы дать ответ. А именно: если эта власть была так плоха, почему она удержалась? До начала 30-х годов в это мало кто верил внутри страны и никто не верил за границей. Когда началась коллективизация, то падения советской власти ожидали буквально со дня на день. Большевики выкаблучивали по отношению к могучей и непредсказуемой стране такое, на что нынешние американцы, при всей их силе, решились бы разве что в каком-нибудь Парагвае, ибо с чуть более сильным Ираком уже не катит… А ведь советское правительство удержалось во время Гражданской войны, страна не сдетонировала при коллективизации, не капитулировала в Великую Отечественную. И, кто бы что бы ни говорил, объяснить это можно лишь двумя вещами: рабской психологией народа либо тем, что народ был за правительство. Несмотря ни на что.

Насчет рабской психологии семнадцатый год, кажется, все прояснил. Во многом именно тем и объясняется успех большевиков, что страна больше не хотела себе хозяев — в смысле бар и господ. Все эти крестьянские восстания при советской власти, конечно, имели место… но то были чисто домашние разборки. Грубо говоря, мужики стремились к своему идеалу — налогов не платить, рекрутов не давать, — а государство к своему: деревня должна быть управляемой и давать хлеб. Каждый ломил силой: одни — вилы продотрядовцам в живот да красного петуха в колхозный амбар, другие — повстанцев к стенке, кулаков в Сибирь. Ну стиль взаимоотношений был в то время такой, что тут поделаешь… И если в 1930 году число восставших насчитывало миллион человек, то ведь остальные-то все-таки не восставали, несмотря на все «перегибы». А народу в деревне в то время жило около 120 миллионов. И если кто-то думает, что восставшие крестьяне снова пустили бы к себе помещика…

По-видимому, идея «социальной справедливости», выдвинутая большевиками, низам христианской страны оказалась все-таки ближе, чем многочисленные теории, объясняющие, почему богатый должен быть богат, а бедный — беден. Тем более в России, где менталитет своеобразный: русский человек предпочитает жить не по закону, а «по понятиям», не по теории, а как считает нужным. Этим отчасти объясняется то, что общество достаточно активно относилось к большевистским преобразованиям и готово было многим ради них поступиться: потому что те совпадали с народным представлением о том, что надо делать.

(Возьмем для примера 90-е годы: при таком мощнейшем средстве «промывания мозгов», как телевидение, при всей кажущейся логичности демократических идей буча все равно была в основном верхушечной, интеллигентской. Народ какое-то время пошумел, но уже через несколько лет попросту перестал ходить на выборы, а слово «демократия» стало в России ругательным, да еще две буковки в середину вставили, совсем хорошо получилось…)

Кредит доверия был таким, что это позволило стране продержаться еще пятьдесят лет после войны… да и дольше бы держались, если бы у Советского Союза, как в начале века у Российской империи, полностью не сгнила верхушка.

Так что сказка о «злобных большевиках», терроризировавших страну до полной бессловесности, не выдерживает критики. Во-первых, эту страну не очень-то и затерроризируешь. А во-вторых, не стоит забывать, какое наследство досталось большевикам от «золотой России, которую мы потеряли» (особенно если считать Временное правительство, интервентов и «белых» также ее представителями). Полная разруха в промышленности (10 % от уровня 1913 года), агонизирующий транспорт, одичавшее население. Чудовищная отсталость сельского хозяйства, с которым было вообще непонятно что делать. Катастрофическая нехватка специалистов во всех областях, кроме военной…

Нет-нет, конечно, я понимаю, Российская империя была могучей и великой державой во всех отношениях. Это гады-большевики пришли и за несколько месяцев довели ее до ручки. Как в том анекдоте: «Я сорок лет сапоги носил, и ничего, а зять надел и за неделю изорвал».

«Кровью умытые» в коридорах власти

Вечная трагедия науки: уродливые факты убивают красивые гипотезы.

Но все это не отменяет того факта, что в октябре 1917 года к власти в России пришли радикалы. Которые и составили потом правящую верхушку общества. А радикал — это вполне определенный психологический тип. Это человек, который «против».

Нет, он, конечно, говорит, что он «за»… За какую-нибудь великую идею социальной справедливости или национального возрождения, как правило, совершенно нежизнеспособную… Но ведь они никогда не собираются реально воплощать в жизнь то, что декларируют! Это так, брэнд для рекламы. Они живут за счет того, что выступают против существующей власти. Как диссиденты. Только диссидент соотносится с революционером, как пушистый домашний котенок с африканским львом.

Но ведь самое смешное в том, что пришедшие к власти в 1917 году даже и революционерами-то не были! Это были «деятели разговорного жанра», всю свою политическую жизнь прожившие за границей. Председателем нового правительства стал политик-теоретик Ленин, никогда и не нюхавший государственного управления, наркомвоенмором — сначала бывший семинарист Подвойский, затем военный корреспондент Троцкий, первым главнокомандующим — прапорщик Крыленко. А почитать их писания по поводу будущего устройства общества — все утописты мира коллективно отдыхают! [Вот как виделось устройство социалистического общества Ленину. «1. Источник власти — не закон, предварительно обсужденный и произведенный парламентом, а прямой почин народных масс снизу и на местах, прямой «захват», употребляя ходячее выражение. 2. Замена полиции и армии, как отделенных от народа и противопоставленных народу учреждений, прямым вооружением всего народа; государственный порядок при такой власти охраняют сами вооруженные рабочие и крестьяне, сам вооруженный народ. 3. Чиновничество, бюрократия либо заменяется опять-таки либо непосредственной властью самого народа, либо по меньшей мере становится под особый контроль, превращается не только в выборных, но и сменяемых по первому требованию народа, сводится на положение простых уполномоченных; из привилегированного слоя с высокой, буржуазной, оплатой «местечек» превращаются в рабочих особого "рода оружия", оплачиваемых не выше обычной платы хорошего рабочего». ] Герберт Уэллс в свое время замечательное прозвище дал Ленину — «кремлевский мечтатель». Такими они и были.