Возлюбленная из Ричмонд-Хилл - Виктория Холт

«О Господи! – поморщился король. – Петиция». Однако он знал, что нельзя отмахиваться от людей, если им хочется привлечь его внимание к какой-то – разумеется, воображаемой – несправедливости.

Король потянулся к бумаге, и тут женщина взмахнула левой рукой; в ту же секунду он увидел блестящий нож и почувствовал глухой удар в грудь.

Зеваки закричали. Слуги короля схватили женщину.

– Пустите меня! – вопила она. – Я настоящая королева! Корона моя!

«Бедняжка полоумная», – подумал король, и глаза его наполнились слезами.

– Обращайтесь с ней ласково, – велел он, – Я не ранен. Только скажите, мой камзол цел?

– Ваше Величество… вам…

– Со мной ничего не случилось, – заявил король. – Уберите эту несчастную. Пошли, нас ждут.

Королева вместе с принцессами и несколькими фрейлинами сидела за шитьем. Мисс Берни, мисс Планта и Гули по очереди читали вслух.

Королева слушала, наблюдая за принцессами; она надеялась, что общество писательницы пойдет им на пользу. Правда, чтение мисс Берни ее слегка разочаровало. Даже странно, что женщина, пишущая восхитительные романы, оказалась неспособна выразительно прочесть их. Однако никуда не денешься: и Планта, и Гули читают гораздо «выигрышней», чем мисс Берни. Но в то же время мисс Берни пользуется большим расположением принцесс, особенно малышки Амелии, которая очень привязалась к ней, а поскольку Амелия – любимица короля и придворных, так как она способна отвлечь Его Величество от государственных дел, которые страшно ему докучают, то ее хорошее отношение было очень важно.

Старшая дочь короля уже наполнила мамину табакерку, а Августа вдела нитку в иголку и протянула ее королеве; в этот момент наступил черед Фанни читать вслух.

– Мэри, – королева строго взглянула на одну из младших дочерей, которая уронила наперсток. – Будь любезна, не вертись, ибо мисс Берни, к несчастью, имеет обыкновение поначалу читать слишком тихо.

Фанни залилась краской смущения и попыталась читать погромче, а королева заложила складки на ткани и внимательно слушала, не переставая шить и одновременно держа в поле зрения всех собравшихся в гостиной.

Но вдруг за дверью поднялся шум, все насторожились. До них донесся крик: вопила какая-то женщина, причем вопила истошно, и всем стало понятно, что это голос мадам ла Фит, француженки, в обязанности которой, в частности, входило читать по-французски королеве и принцессам.

– Я должна увидеть Ее Величество. Это necessaire.[11] Говорю вам! Это tres important.[12]

Мадам ла Фит всегда начинала перемежать свою речь французскими словами, когда была взволнована, поэтому не было никакого сомнения в том, что и сейчас она вне себя от волнения.

– Гули, пойдите и выясните, что происходит, – приказала королева.

Мисс Голдсворти тут же встала, но не успела дойти до двери, как та распахнулась, и в комнату влетела мадам ла Фит; добежав до королевы, она бросилась ей в ноги.

– О, mon Dieu![13] Вы уже слышали? Какой horreur![14]

– Мадам ла Фит, пожалуйста, успокойтесь, – сказала королева. – Что стряслось? Что вы услышали?

– О… Я не могу вымолвить… Король… Я не могу… Королеву обуял знакомый ужас, она почувствовала тошноту.

В своем воображении она не раз проживала подобные сцены. Он сделал что-то такое, из чего его безумие сразу станет очевидным. Как часто король, казалось, из последних сил старался сохранить остатки разума, и королеве всегда было страшно, что его силы иссякнут.

Она услышала свой спокойный голос:

– Что случилось, мадам ла Фит? – Королева хотела было отослать дочерей, но было уже поздно. Если случилось именно то, чего она боялась, это от них не скроешь, рано или поздно они все равно узнают.

– Его ударили кинжалом! Целых два раза! – Мадам ла Фит театрально воздела руки к небу. – Убийца нанес целых два удара. Вот что я слышала.

Королева вскочила. Как ни странно, она почувствовала облегчение. Теперь она сможет овладеть ситуацией.

– Я уверена, что Его Величество цел и невредим, – сказала она.

И почти тут же королеве доложили, что Его Величество действительно цел и невредим. С ним ничего не случилось. Удар был нанесен тупым столовым ножом, который далее не прорезал камзол. Король проявил завидное спокойствие и отправился на встречу с политическими деятелями. Вскоре он вернется в Виндзор.

Конечно, ходили всякие сплетни, но обращать на них внимание не следовало. Поэтому королеву заверили, что король в безопасности.

На улицах люди болтали, что женщина, совершившая покушение, была служанкой в Карлтон-хаусе и потеряла работу, поскольку король отказался оплатить долги принца Уэльского. Поговаривали еще, что она любила принца и решила отомстить королю за дурное обращение с сыном. Некоторые же договорились даже до того, что покушение отражало всеобщее недовольство королем и стремление заменить его на нового.

Однако женщина оказалась помешанной: она неустанно твердила о том, что корона должна принадлежать ей.

Когда король прибыл в Виндзор, королева встретила его с явным облегчением.

– Ничего страшного! – сказал он. – Бедняжка сумасшедшая. Я велел обращаться с ней ласково.

Королева кивнула.

– Несчастная женщина, – прошептала она.

И король, словно эхо, без тени улыбки повторил ее слова.

Когда известие о происшедшем долетело до Гроув-хауса, из мухи успели сделать слона.

Короля дважды ударили кинжалом возле Сент-Джеймсского дворца. Он умирает, ему лишь пытаются облегчить страдания.

– Я должен во весь опор мчаться в Виндзор, – воскликнул принц Уэльский.

Ему подали фаэтон, он сам сел на козлы и за рекордно короткий срок добрался до Виндзора.

В комнатах принцесс, располагавшихся в Верхних покоях, поднялся переполох.

– Георг здесь! – закричала старшая принцесса и от волнения всплеснула руками.

– Он приехал, потому что совершено покушение на папу, – откликнулась Августа.

– Наверное, – сказала сестра, – он надеется на смертельный исход. Ведь тогда всем здесь завладеет он, – в ее глазах появилось мечтательное выражение. – Ручаюсь, тогда все переменится! Георг разрешит нам выезжать в свет. И наша скучная жизнь кончится!

– Шарлотта, ну как ты можешь так говорить!

– Я говорю правду, Августа.

– Мне бы хотелось написать портрет Георга, – вздохнула Елизавета. – Он такой интересный типаж!

– Он очень хорош собой, – вздохнула Шарлотта. – И совершает такие потрясающие поступки! О, мисс Берни, неужели вам не хочется вывести его на страницах романа?

Мисс Берни рассмеялась.