Русские народные сказки - Владимир Аникин

— Иди ты вперед, ты здоровый.

— Нет, я ленив, ты шустрей меня, иди ты вперед.

Волк и пошел в избушку. Только вошел — бык рогами его к стене и припер. Баран разбежался — да бац, бац, начал осаживать волка по бокам. А свинья в подполье кричит:

— Хрю-хрю-хрю! Ножи точу, топоры точу, живого съесть волка хочу!

Гусь его за бока щиплет, а петух бегает по брусу да кричит:

— А вот как, да кудак, да подайте его сюда! И ножишко здесь, и гужишко здесь… Здесь его и зарежу, здесь его и подвешу!

Медведь услышал крик — да бежать. А волк рвался, рвался, насилу вырвался, догнал медведя и рассказывает:

— Ну, что мне было! До смерти чуть не забили… Как вскочил мужичище, в черном армячище, да меня ухватом-то к стене и припер. А поменьше мужичишка, в сереньком армячишке, меня обухом по бокам, да все обухом по бокам. А еще поменьше того, в беленьком кафтанишке, меня щипцами за бока хватал. А самый маленький мужичишка, в красненьком халатишке, бегает по брусу да кричит: «А вот как, да кудак, да подайте его сюда! И ножишко здесь, и гужишко здесь… Здесь его и зарежу, здесь его и подвешу!» А из подполья еще кто-то как закричит: «Ножи точу, топоры точу, живого съесть его хочу!»

Волк и медведь с той поры к избушке близко не подходили.

А бык, баран, гусь да петух и свинья живут там, поживают и горя не знают.

Лиса-странница

(Из сборника Д. К. Зеленина «Великорусские сказки Вятской губернии», в обработке В. П. Аникина)

лохо жилось лисе, вот и надумала она сделаться странницей — идти на богомолье.

Срядилась и пошла. Попался ей навстречу медведь, спрашивает:

— Куда, лиса, идешь?

— Богу молиться… Пошли со мной. Сама иду и тебя поведу.

— Пойдем.

Шли-шли, навстречу им волк:

— Куда, лиса, идешь, куда медведя ведешь?

— Богу молиться… Пошли с нами. Сама иду и вас поведу.

И он пошел.

Шли-шли, навстречу — заяц:

— Куда, лиса, идешь, куда медведя с волком ведешь?

— На богомолье. Пошли со мной. Сама иду и тебя поведу.

И заяц пошел.

Шли-шли, шли-шли — на дороге яма. Как перейти?

Лиса положила жердочку и говорит медведю:

— У тебя ноги толстенькие, лапы широконькие: пойдешь — не упадешь!

Медведь пошел. Как ступил, так и бухнулся в яму, убился насмерть.

Лиса говорит волку:

— Ты, куманек-волченок, иди. У тебя лапки хорошенькие, когти остренькие — ты удержишься.

Вот волк и пошел — и бухнулся в яму, тоже убился.

Лиса говорит зайцу:

— Ты, зайчик-боботунчик, иди. У тебя ножки тоненькие, сам легонький. Скорёхонько пробежишь по жердочке.

Заяц пошел — и бух в яму, убился.

А лиса залезла в яму и всех съела.

Вот тебе и богомолье!

У страха глаза велики

(Из сборника М. М. Серовой)

или-были бабушка-старушка, внучка-хохотушка, курочка-клохтушка и мышка-норушка.

Каждый день ходили они за водой. У бабушки были ведра большие, у внучки — поменьше, у курочки — с огурчик, у мышки — с наперсточек.

Бабушка брала воду из колодца, внучка — из колоды, курочка — из лужицы, а мышка — из следа от поросячьего копытца.

Назад идут, у бабушки вода трё-ё-х, плё-ё-х! У внучки — трёх! плёх! У курочки — трёх-трёх! плёх-плёх! У мышки — трёх-трёх-трёх! плёх-плёх-плёх!

Вот раз наши водоносы пошли за водой. Воды набрали, идут домой через огород.

А в огороде яблонька росла, и на ней яблоки висели. А под яблонькой зайка сидел. Налетел на яблоньку ветерок, яблоньку качнул, яблочко хлоп — и зайке в лоб!

Прыгнул зайка, да прямо нашим водоносам под ноги.

Испугались они, ведра побросали и домой побежали. Бабушка на лавку упала, внучка за бабку спряталась, курочка на печку взлетела, а мышка под печку схоронилась. Бабка охает:

— Ох! Медведище меня чуть не задавил!

Внучка плачет:

— Бабушка, волк-то какой страшный на меня наскочил!

Курочка на печке кудахчет:

— Ко-ко-ко! Лиса ведь ко мне подкралась, чуть не сцапала!

А мышка из-под печки пищит:

— Котище-то какой усатый! Вот страху я натерпелась!

А зайка в лес прибежал, под кустик лег и думает:

«Вот страсти-то! Четыре охотника за мной гнались, и все с собаками; как только меня ноги унесли!»

Верно говорят: «У страха глаза велики: чего нет, и то видят».

Хитрый козел

(Из сборника В. Н. Серебренникова, в обработке В. П. Аникина)

ил старик со старухой. У них никого не было, только один козел. Этот козел три года за печкой жил.

Вот скочил козел по полю, побежал вдоль по дорожке, а ему волк навстречу. Испугался козел, скочил на десять сажен в лес и спрашивает у волка:

— Не видал ли ты, волк, двух волков — двух брателков?

— На что тебе-ко их?

— Подраться, побороться, побаталиться!

Испугался волк и говорит:

— Видел — они за двумя болотами, за осиновыми колодами…

Козел опять побежал вдоль по дорожке, и опять ему навстречу волк. Испугался козел, на три сажени в лес скочил и спрашивает:

— Не видал ли ты двух волков — двух брателков?

— На что тебе их?

— Подраться, побороться, побаталиться!

— Ну-ко, давай со мной бороться!

Ему козел и говорит:

— Давай. Мне ведь надо рогами — так давай разбежимся!

Согласился волк. Стал козел разбегаться — да и убежал домой.

А волк и доныне его ждет в лесу.

Глупый волк

(В обработке А. Н. Толстого)

ил-был волк, старый-престарый. Зубы у него приломались, глаза плохо видят. Тяжело стало жить старому: хоть ложись да помирай.

Вот пошел волк в поле искать себе добычи и видит — пасется жеребенок.

— Жеребенок, жеребенок, я тебя съем!

— Где тебе, старому, съесть меня! Да у тебя и зубов-то нет.

— А вот есть зубы!

— Покажи, коли не хвастаешь!

Волк и оскалил зубы:

— Смотри!

А жеребенок лягнул его изо всех сил по оскаленным зубам да и был таков.

Упал волк без памяти. Лежал, лежал, насилу очухался. Голод не тетка, побрел он дальше.

Идет лесом, навстречу ему — портной. Веселый такой портной: песни поет и аршином железным помахивает.

Остановился волк посреди дороги:

— Портной, портной, я тебя съем!

Посмотрел портной на волка:

— Ну, что ж делать! Так и быть, ешь. Дай только смеряю тебе брюхо: влезу ли еще в тебя-то.

— Меряй, — говорит волк, — да поскорей, а то очень есть хочу.

Портной зашел сзади, схватил волка за хвост, намотал его на руку и давай по бокам аршином лупить, бьет да приговаривает:

— Аршин вдоль, аршин поперек! Аршин вдоль, аршин поперек!

Рвался, рвался волк, полхвоста оторвал, насилу ноги унес.

Плетется волк да зализывает рану. Вдруг видит — пасется на горе большой козел.

— Козел, а козел! Я тебя съем!

— Ну что ж, ешь, коли тебе хочется. Только зачем понапрасну зубы ломать, ты лучше стань под горой и разинь пасть пошире, а я с горы разбегусь — да прямо к тебе в рот.

Волк стал под горой, разинул пасть и ждет.

Козел разбежался с горы и ударил волка в лоб, тот с ног свалился. А козел и был таков.

Отлежался волк, встал и думает:

«Проглотил я козла или нет? Коли бы я съел козла, брюхо было бы полнехонько. Наверно, он меня, бездельник, обманул».

Погоревал, погоревал и пошел опять искать себе добычи. Увидел под кустом падаль, бросился на нее и попал в капкан.

Как волк стал птичкой

(Из сборника «Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI–XVIII века)», в пересказе В. П. Аникина)

ежали куда-то по своим делам лиса и волк, а бежать им через луг. Стоит на лугу стожок, сидит на стожке птичка — головка и спинка черные, перья рыжие и красные. Вспорхнула и улетела. Волк и говорит:

— Вот бы и мне стать таким!

— Это просто, — сказала лиса.

— Окажи, кумушка, милость, услужи. Переделай меня.

— Ладно, — сказала лиса. — Беги в деревню, попроси зажженный пук лучины и неси сюда.

Побежал волк в деревню, а лиса прорыла в стожку дыру — только-только пролезть.

Вернулся волк с огнем. Лиса говорит:

— Лезь в стожок, забейся в самую середину.

Волк залез, а лиса обложила стожок огнем кругом — и наутек!

Стожок горит все сильнее — начало волка жаром припекать. Он терпит. Не стало мочи терпеть — выскочил из огня на себя не похож: бока обгорели — стали рыжие с красными подпалинами, шерсть на холке и на спине черная, дымится.

Ну, совсем как та птичка!

Волк, перепелка и дергун

(Из сборника Т. М. Акимовой, в обработке В. П. Аникина)