Чингисхан как полководец и его наследие - Эренджен Хара-Даван

ему было предоставлено право избирать трех кандидатов на должность баскака, из которых хан назначал одного по своему выбору.

В качестве боевого строя донцы усвоили монгольскую лаву, из одежды, снаряжения и вооружения монголов они заимствовали у них седло, нагайку, чекмень, посеребренный пояс, лук, саблю, пику. Правоверный старый казак-донец и теперь носит серьгу в ухе, как носили монголы тогда и носят теперь калмыки. У монголов серьги носили не только простолюдины, но и офицеры и сам хан, как можно видеть теперь на портретах ханов. Бунчук и курень — прямое наследие Чингисхана, который имел бунчужное знамя, а войско у него еще до новой военной организации делилось на курени по 1000 человек, как объявлено в главе III.

Самое слово «казак» тюркского происхождения, значит «всадник». В Золотой Орде имелась область, носившая название Казахстан; то же название мы встречаем сейчас в числе наименований республик СССР.

Из всех славянских типов казак антропологически и психологически ближе всего подходит к калмыку, т. е. монголу. Это родство подтвердилось в факте перехода калмыков в 1917 году в казачество, ликвидированное наступившей революцией.

Восточные славяне (великорусы, малороссы и белорусы) на заре своей истории приобщились к византийской культуре, главным образом, духовной ее части, и она дала хорошие плоды на русской почве, в то время как с Запада никак не прививалось восприятие его культуры. Западные товары привозились, покупались, но не производились. Мастера выписывались, но не с тем, чтобы учить русских людей, а только чтобы выполнять заказы. Иногда переводились книги, но они не порождали соответствующего роста национальной литературы. Так было до прихода монголов, с какого времени началось влияние монголосферы. Ни варяги, ни византийцы не смогли дать русским государственность и великодержавность, которые выковывались в суровой школе, называемой по неосознанию ее роли «монгольским игом». Оно продолжалось двести с лишком лет[296]; столько же приблизительно времени прошло между формальным освобождением Москвы от монгольского владычества и Петром Великим. С него началась усиленная европеизация дотоле национального Русского государства, и этот период продолжался также около 200 лет, закончившись революцией. Таким образом, начиная от прихода монголов каждый двухсотлетний период составляет один этап в истории России.

Ни Запад, ни Византия со своими традициями не исчерпывают культурный или этнографический облик русской народной стихии. Эта стихия и не чисто «славянская», как думают в русском образованном обществе. Культура в смысле общего запаса культурных ценностей, удовлетворяющих материальные и духовные потребности данной среды, в которой всегда жил русский народ, с этнографической точки зрения представляет из себя совершенно особую величину, которую нельзя включить без остатка в какую-либо широкую группу культур или «культурную зону». Эта культура есть сама особая зона, где принимают участие, кроме русских, и «инородцы»[297] — угро-финны и тюрки Волжского бассейна. Эта культура соприкасалась на Востоке и Юго-Востоке с тюрко-монгольской степной культурой, а через нее связывалась с древними культурами Азии. Связь же на Западе была только с зачаточной культурой «балканских славян», на которой тоже сказывалось общетюркское влияние.

Влияние Востока на русскую стихию ярко сказывается в народном художественном творчестве. Значительная часть великорусских народных песен, стариннейших обрядов и свадебных составлены в так называемой «пятитонной», или «индокитайской» гамме, т. е. как в мажорном звукоряде, с пропуском четвертой и седьмой ступеней[298]. Эта гамма существует как единственная у тюркских племен бассейна Волги и Камы, у башкир, у сибирских татар, у тюрков Туркестана, у всех монголов. В Сиаме, Бирме, Камбодже и остальном Индокитае она господствует и сейчас. Эта непрерывная линия с Востока обрывается на великороссах.

Такое же своеобразие представляет и другой вид «ритмического искусства» — танцы. В то время как на Западе они отличаются обязательным наличием пары — «кавалера и дамы», танцующих одновременно и держащихся друг за друга в разных «па», в танцах русских и восточных ничего подобного нет. Танцуют в одиночку, а когда изредка и парой, то не обязательно наличие «дамы», танцевать могут два кавалера (а в восточных танцах почти исключительно), танцевать могут и по очереди двое, так что эротический элемент соприкосновения не играет в них такую видную роль, как в западных танцах. Движениям мужчины дается простор для импровизации. Стремление к неподвижности головы заметно, особенно у женщин, при движении не только ног, как в западных танцах, но и талии и выше ее. В чисто восточных, например, монгольских танцах ноги движутся на носках, под ритм, а танцуют выше талии: тело и руки. Красота танца на Востоке не в «па», выделываемых ногами, а в гибкости, пластичности движений корпуса и рук. Подобно восточным танцам, русский танец носит скорее характер состязания в ловкости, гибкости и ритмической дисциплине тела.

Стиль русской сказки имеет аналогию со стилем сказок тюрков и кавказцев. Русский эпос по своим сюжетам связан с «туранским» и степным «ордынским» эпосом.

Таким образом, в этнографическом отношении русский народ не является исключительно представителем «славянства».

В народном характере русских, безусловно, есть какие-то точки соприкосновения с Востоком. То братание и взаимное понимание, которые так легко устанавливаются между нами и этими «азиатами», основаны на этих невидимых нитях расовой симпатии. Русский национальный характер, хотя и отличается от угро-финского и от тюркского, но решительно не похож на национальный характер других славян.

«Целый ряд черт, которые русский народ в себе особенно ценит, — говорит Н. С. Трубецкой, — не имеет никакого эквивалента в славянском моральном облике. Наклонность к созерцательности и приверженность к обряду, характеризующие русское благочестие, формально базируются на византийских традициях, но тем не менее совершенно чужды другим православным славянам и скорее связывают Россию с неправославным Востоком. Удаль, ценимая русским народом в его героях, есть добродетель чисто степная, понятная монголам и тюркам, но непонятная ни романо-германцам, ни славянам».

Миролюбие есть общая основная черта всех славян в связи с их земледельческим занятием. Таковы все западные славяне, между тем восточные и южные (сербы и болгары) восприняли, первые от воинственных монголов, а последние от подобных же турок, черты воинской доблести: храбрость, выносливость в преодолении препятствий на войне, любовь к дисциплине, — это черты монголо-тюркской конницы, победительницы почти всего Старого Света, эти же черты дали русским возможность создать Великую Российскую империю после монгольской школы. Монголы и тюрки в этнопсихическом отношении представляют одно целое, но только у монголов типичные черты выступают более резко, чем у тюрков. Монголо-туранский психологический тип отражается в русском национальном характере, и черты этой психики имели значение в русской истории.

«Психика монгола в нормальном состоянии характеризуется душевной ясностью и спокойствием; его мысли, восприятие действительности, все его поступки, поведение и быт