Том 11. Письма 1836-1841 - Николай Гоголь

Обнимаю вас и вашего братца и всех ваших добрых знакомых, если только они ценят и любят вас.

Ваш Гоголь.

Елагиной А. П., апрель 1840*

155. А. П. ЕЛАГИНОЙ. <Апрель 1840. Москва.>

Не имеете ли какого-нибудь известия от Раевской? Если нет, то прошу вас еще одной милости. Вы верно знаете дочь* пастора Зедергольма. Напишите ей маленькую записочку, чтобы она уведомила на маленьком лоскутке бумажки. Она, верно, знает мысли Раевской об этом деле. Откровеннее сколько возможно. Маминька отъезжает завтра[370] и потому здесь нужно необходимо окончание совершенно решительное. Если окажется что-нибудь похожее на слово: нет (деликатничать нечего, меня теперь ничто не может огорчить), то сестра может сделать противоположное, т. е. ехать с маминькой. Но теперь в таких я <хлопотах?>. Отъезд задержан. Я был у вас и не застал дома. Хотел ехать к Зедергольму, но никто мне не мог означить его адреса.

<Адрес:> Авдотье Петровне Елагиной от Гоголя.

Гоголь М. И., 3 мая 1840*

156. М. И. ГОГОЛЬ. Москва. Мая 3 <1840.>

Полагаю, что письмо мое вас застанет в Полтаве. Я уверен, что вы, любезная маминька, доехали хорошо и благополучно. Через неделю и я собираюсь в дорогу. Лиза день погрустила после вашего отъезда. Потом успокоилась. Мы были потом опять у Раевской. Я совершенно благодарю бога за то, что Лиза будет у ней. Она будет там совершенно счастлива.

Сделайте милость, передайте мой поклон и самое искреннейшее рукопожатие Софии Васильевне* и Ивану Васильевичу Капнистам. Скажите Софии Васильевне, что я очень часто думаю о ней и очень жалею, что мне не удалось видеться с ней лично.

С истинным почтением к вам всегда остаюсь

Ваш сын Николай.

Гоголь А. В., 3 мая 1840*

157. А. В. ГОГОЛЬ. <3 мая 1840. Москва.>

Посылаю тебе, милая моя Анет, твой браслет и почтовой бумаги для писем ко мне и целую тебя несколько раз заочно, душенька моя. Будь, ради бога, тем, чем ты дала мне слово быть, и помни всегда, что нарушить слово, данное мне, будет с твоей стороны такое преступленье, больше которого ты не можешь сделать. Но об этом довольно. Я знаю, что ты меня любишь и что для тебя свято мое желание. Лиза день было погрустила после вас, особливо когда вошла в пустую комнату. Но на другой и на третий день развеселилась снова. Теперь она уже обожает Раевскую, куда она переезжает 10 мая. Прощай, душенька! Не забывай писать ко мне обо всем, что с тобою случится. Пиши ко мне на тоненькой бумаге и запечатывай без конверта, и, сделавши мой адрес, потом уже заключай в пакет и на пакете надписуй только Погодина, а он, распечатавши его, вынет оттуда твое письмецо и перешлет ко мне.

Твой брат.

Лиза тебе кланяется.

Жуковскому В. А., 3 мая 1840*

158. В. А. ЖУКОВСКОМУ. Москва. Май 3 <1840.>

Пишу к вам впопыхах. Перед выездом. Я запоздал за тем и другим. Сделал кое-какую сделку с третьею частью моих сочин<ений>. Деньги получу не вдруг и не теперь, но верные. От Погодина вы получите половину в этом году того долга, который вы для меня сделали, благодаря великодушной любви вашей. Теперь у меня на душе покойнее, и я чувствую даже, чего давно не чувствовал, какое-то тайное расположение к труду. О, если бы отошли и унеслись от меня последние тревоги. Духу моему теперь нужно спокойствие, совершенное спокойствие. Теперь должен я повергнуть к ногам вашим просьбу. Просьбу, которую мне посоветовали сделать в одно и то же время к<нязь> Вяземский и Тургенев, как будто по вдохновению. Кривцов получил, как вам известно, место директора основывающейся ныне в Риме нашей Академии художеств, с 20 тысячами рублей жалованья <в> год. Так как при директорах всегда бывает[371] конференц-секретарь, то почему не сделаться мне секретарем его. Здесь я даже могу быть полезным, я, решительно бесполезный во всем прочем. А уж для меня-то наверно это будет полезно, потому что тогда мне, может быть, дадут рублей 1000 серебр<ом> жалованья. О, сколько бы это удалило от меня черных и смущающих мыслей. И почему же, когда все что-нибудь выигрывают по службе, одному мне, горемыке, отказано. Если б это исполнилось, я бы был человек, счастливейший в мире, не потому что достал средство пропитания, чорт с ним, я бы за свое пропитание гроша не дал, если бы знал, что существование мое протащится без дела,[372] но потому, что я возвращу тогда себе себя. Я устал совершенно под бременем доселе не слегавших с меня вот уже год слишком самых тягостных хлопот. Теперь надежда оживила меня, я чувствую готовность на труд, даже не знаю — что-то вроде вдохновения, давно небывалого, начинает шевелиться во мне. О, если б теперь спокойствия и уединения! Что вы теперь делаете? увижу ли я вас дорогою? как бы мне хотелось переговорить с вами. Но вы можете и сами собою видеть дело и сделать очень много. Мне что-то говорит внутренно, что вы сделаете этим очень доброе дело. Вы можете это обстоятельство представить государю наследнику и расположить его в мою пользу и написать от себя письмо об этом к Кривцову*. Если бы великий князь,[373] увидевши Кривцова, что, верно, случится, изъявил бы ему хотя малейшее свое желание, то я уверен, что Кривцов тогда бы изо всех сил просил, чтобы меня дали ему в секретари. Если бы вы знали, как мучится моя бедная совесть, что существование мое повиснуло на плечи великодушных друзей моих. Хотя я знаю, что они с радостью и охотно поделились со мною; но я знаю также, что всё доброе и великодушное на свете есть само по себе уже голь, и лохмотье ему дается, как звезда на грудь или Анна на шею за труды. — Не смея ничему верить и почти дрожа от ожидания, посылаю я вам это письмо, которое, вероятно, не так связно, чтобы можно было видеть из него ясно положение, но я пишу его к вам, а вы видите душу и смысл там, где умный человек без сердца не найдет ни души, ни смысла.

Прощайте. Если захочется вам дать мне о чем-нибудь знать скоро, то адресуйте в Вену в poste restante* (до июля месяца). Если же после этого времени (в августе месяце), то в Рим.

Ваш и до гроба, и за гробом,

     и по эту сторону, и по ту сторону жизни Гоголь.

Гоголь Е. В., 9 мая 1840*

159. Е. В. ГОГОЛЬ. <9 мая 1840. Москва.>

Посылаю за тобой коляску, приезжай теперь же, потому что мне нужно с тобой похозяйничать, заблаговременно. Попроси Сергея Тимофеевича* взять для меня полсотни сигар, если они успеют.

<Адрес:> Лизавете Васильевне Гоголь.

Гоголь М. И., 17 мая 1840*

160. М. И. ГОГОЛЬ. Мая 17 <1840>. Москва.

Наконец я получил ваше письмо из Харькова. Ну, слава богу, вы добрались наконец. Хотя дорога ваша была, как вижу, не очень приятна, но я рад, что по крайней мере вы здоровы. Письмо ваше пришло довольно поздно, а именно только вчера. Я уж было начинал беспокоиться о вас. Но не знаю, почему экипаж не приезжает за вами. Писали ли вы во второй раз домой? Пожалуйста, напишите ко мне немедленно по приезде вашем в Полтаву. Письмо можете адресовать в Вену, в poste restante. Я к вам на прошлой неделе писал и отправил посылку для Анеты с браслетами*; уведомьте меня также о их получении. Я еду завтра. Прощайте. Будьте здоровы, и да сбережет бог вас от хлопот и неприятностей. Прощайте.

Многолюбящий сын ваш

Николай.

Гоголь А. В., 17 мая 1840*

161. А. В. ГОГОЛЬ. Москва. 17 мая 1840.

Я получил письмо твое, милая Анет. Слава богу. Я было уже начинал опасаться. — Смотри же, душа моя, помни мои наставления. Теперь всякое слово мое должно быть для тебя приказанием, которое ты должна исполнять свято с любовью. Первое дело: займись исполнением того, что предписал тебе доктор. Тотчас же на третий день по приезде в деревню[374] вели себе сделать ванну и таким образом через день. Движение, прогулка и всё как было между нами уговорено. Елагина посылает тебе Шиллера*, который ты должна получить вместе с этим письмом моим. Он доставит тебе приятное чтение в дождливое и ненастное время. — Да что ты не пишешь в письме своем, кого ты нашла из знакомых в харьковском институте. Я думаю, ты не сделала такой глупости, чтобы, прожив так долгое время в Харькове, не побывать у них.

Лизе показалось даже грустно, что ты так думаешь о ней, чтобы письмо твое могло быть ей неприятно. Она говорит, что если б даже ты была не сестра, то и тогда уже единственно потому, что ты была в институте, ты должна бы думать, что твое письмо всегда приятно, — словом, она даже задумалась. Это добрый знак. Она теперь живет уже три дня у Раевской. Я так спешу отправить письмо, что не будет времени зайти к ней пред отправлением его на почту. Прощай, душа, смотри пиши как можно обстоятельней.