Где-то рядом. Часть 2 - Алина Распопова

он просит пересмотреть статью и степень наказания, изменив «Дезинформацию», на «Служебную халатность». Чарльз-Лион приводил аргументы в пользу того, что Дэвид не имел выгоды, а любая «Дезинформация» предполагает факт корысти. Он говорил красивые фразы, а зрители убывали и убывали. Когда Чарльз-Лион закончил, стало понятно, что канал покинули более половины смотрящих. Зрителям было скучно.

Чарльз-Лион опустился на место. Дэвид видел, как тот раздосадовано смотрит в угол экрана, где красовалась цифровая банкнота. Она крупная, красивая говорила о сумме денег, заработанных за время процесса. И тут, Дэвид заметил, как Чарльз-Лион сверкнул стёклами очков и прошептал: «К черту сценарий».

— Ваша Честь, прошу слова! — выкрикнул Чарльз-Лион.

Пока судья пытался сообразить, в каком месте сценария предусмотрен такой ход, Чарльз-Лион уже говорил:

— Господа присяжные, мы три дня говорили здесь о фактах «Дезинформации» и все они оказались неубедительными. Признаюсь, я хотел доказать, что дезинформировать друг друга давно уже стало привычкой и основой современного общества, а если что-то стало нормой, то это надо узаконить, отклонение от нормы нельзя уже считать нарушением закона, соответственно мой подзащитный невиновен. Но, по словам обвинения, примеров, присланных вами недостаточно. Тогда позвольте, я приведу последний пример.

Дэвид видел, как понеслись одобрительные реакции, количество зрителей начало расти.

— Уважаемые присяжные, — продолжал Чарльз-Лион, — призываю вас посмотреть на самый узнаваемый символ нашего общества, на нашу цифровую банкноту. Вот она, красивая, яркая красуется у всех на мониторе. Она знакома всем нам с детства. Напишите в комментариях, какая надпись, помимо его достоинства, размещена на ней.

«В Боге наша вера», «В БОГЕ НАША ВЕРА», «На Бога уповаем» — тут же понеслись комментарии.

— Всё верно! Вы все верно пишите: «В Боге наша вера». А теперь, Ваша честь, я прошу провести опрос. Уважаемые присяжные, напишите в ваших комментариях, кто же такой этот самый Бог? Кто он для вас? Как вы его представляете? Кто он или что он?

Судья проведение опроса разрешил.

Наступила тишина. Все напряжённо ждали комментариев. Количество зрителей принялось расти, также росли их одобрительные оценки, но комментариев не было… Присяжные думали. Судья заёрзал. Складывалась нехорошая ситуация. Если бы количество зрителей не продолжало ползти вверх, он, наверняка, уже бы прерывал опрос. Почти минута и ни одного сообщения… И вот, наконец, появился первый комментарий:

— Бог — это тот, в кого мы верим…

— Кому мы поклоняемся…

— Кто является высшей силой…

— Он самый главный…

— Он исполняет наши желания!

Комментарии летели теперь один за другим.

— Он защищает нас…

— Он даёт нам пищу и жильё…

— Он способен исцелить любого…

И снова:

— Он самый лучший…

— Мы в него верим…

— Он самый главный…

— Он самый могущественный!

Комментарии повторяли друг друга, дополняли друг друга.

Число зрителей процесса летело вверх.

— А теперь, Ваша Честь, — продолжил Чарльз-Лион. — Прошу провести голосование. Всего один вопрос: «Видели ли вы когда-нибудь Бога?».

Судья на мгновение замялся, он всё ещё надеялся найти эти фразы Чарльза-Лиона в сценарии, но, не найдя их, голосование провести всё же разрешил.

И вот теперь весь главный экран заняла таблица, в которой был вопрос: «Видели ли вы когда-нибудь Бога?» и два варианта ответа «Да» и «Нет».

Голосование началось. К его концу количество зрителей-присяжных достигло миллиона. Люди спорили, делились комментариями и единогласно ответили «Нет».

— И вот, я задаю последний свой вопрос, — произнёс Лион-Чарльз. — Итак, почему, если никто не видел Бога, фраза о том, что в нём наша вера, записана на том, без чего немыслима жизнь нашего общества — на цифровой банкноте? Разве это не самая чудовищная дезинформация? Писать на самом главном атрибуте нашего общества о Боге, о самом главном, притом, что его не видел никто, что косвенно может свидетельствовать о том, что его просто нет.

Наступила тишина, только теперь она была какой-то угрожающей. Дэвид, даже через экран чувствовал, как думают, как ищут в своих головах ответ зрители-присяжные. Этот факт дезинформации сложно было оспорить. Дэвиду показалось, что его дело, такое простое, но разросшееся до решения столь серьёзных вопросов, может быть выиграно. Более миллиона человек, молчало и думало, и число их росло.

Судья объявил перерыв, а когда после этого заседание возобновилось, число участников процесса исчислялось уже десятками миллионов. Сеть гудела. Все обсуждали, почему был задан такой вопрос. Кто допустил такую вопиющую «дезинформацию» на цифровой банкноте? Были уже созданы новые форумы, информационные площадки, обсуждения, голосования. Люди спорили, дискутировали, разбирались, совещались. И вот, наконец, появился выработанный целой группой присяжных комментарий-ответ:

— Наш бог — деньги.

— Деньги наш бог, в них наша сила, поэтому эта фраза записана на цифровой банкноте.

— Признать деньги нашим Богом!

— За них можно купить всё!

— Они исполняют любые желания!

— Деньги самая могущественная сила!

— Деньги главнее всего.

Дэвид почувствовал, что его охватывает ужас.

Деньги, за них можно было купить в современном обществе всё — любовь, власть, красоту, здоровье. Будь у Дэвида достаточное количество денег, он бы не сидел сейчас здесь, не провёл бы томительные дни в одиночной камере.

Цифровая банкнота давно была признана самым узнаваемым символьным знаком. Деньги — они исполняли мечты, ради них люди лишались сна, ради зарабатывания денег готовы были стать на всю жизнь рабами.

***

Вечером в камеру Дэвида пришёл Чарльз-Лион.

— Мы проиграем? — безнадёжно спросил у него Дэвид.

— Проиграем, — подтвердил Чарльз-Лион. — Завтра четвёртое заседание, но приговор уже ясен.

— Скажи, а тебе хотелось бы выиграть этот процесс? Хотя бы один процесс в своей жизни? — спросил Дэвид, принимая из рук Чарльза-Лиона принесённую им банку пива.

— Выиграть… — задумался адвокат. — Хотелось бы, наверно, особенно когда появилась надежда, только вот зачем?.. Моя задача ведь была не выиграть, а собрать как можно больше зрителей, для повышения доходности нашего процесса.

— Вы так спокойно об этом говорите…

— А вы видели, чем закончился процесс? Идея прочитать о том, что написано на цифровой банкноте пришла мне спонтанно, а чем всё закончилось? Общество решило, что деньги — наш бог. А ведь они правы…

— И вы с ними согласны?

— Я?.. — задумался Чарльз-Лион. — Беда в том, что мы забыли, что такое Бог. Вот вы помните?

— Я?.. — переспросил Дэвид. — Не знаю… Но мне казалось, что это всё-таки не деньги. Это нечто большее… Что-то великое… Какой-то недостижимый могущественный идеал.

— Недостижимый могущественный идеал — это большая сумма денег, — произнёс Чарльз-Лион. — Вот и получается, что опять правы они, а не мы…

— То, что даёт счастье, свободу… — продолжал размышлять Дэвид.

— Опять получаются деньги…

— Но этого не может быть! — возмутился Дэвид. — Бог это что-то другое…

— Другое, — согласился Лион-Чарльз. — Но как вы это докажете? Его