Хаоспатрон - Вячеслав Шалыгин

– Мы встретим, – ответил полковник.

– Петр Тимофеевич, вы ведь помните, я к делам шефа отношения не имею!

– Помню, капитан, не волнуйся. Если б я хотел тебя арестовать, уже сделал бы это. До связи.

– Секретным агентам контрразведки – ура, – сказал капитан, когда в трубке зазвучали короткие гудки, и вздохнул. – А мне пора… искать новую работу.

Кампучия (Камбоджа), 29 февраля 1984 года

По мере продвижения в глубь лабиринта Андрей все больше погружался в иллюзию, что призрачные стены становятся материальными, и когда группа свернула на финишную прямую, Луневу стало казаться, что лабиринт сделан вовсе не из светящегося дыма, а из стекла. У Андрея даже возникло желание потрогать стену, но он вовремя себя одернул. По другую сторону призрачной преграды с освещением было все так же плохо, но в интерьере огромного зала хотя бы появились действительно реальные детали. Главной такой деталью стала широкая лестница в один длинный пролет.

Люся вовремя предупредила о приближении к лестнице, и никто, кроме Гаврилова, не споткнулся. Когда же группа поднялась наверх, у всех вырвался невольный вздох облегчения. На просторном внутреннем балконе имелись источники света. Это были как раз те самые фантомы, о которых предупреждала проводница еще у входа в лабиринт. Светящиеся фигуры людей вели себя смирно, вовсе не так, как болотные Духи, и вообще больше напоминали скульптуры, только не рукотворные, а сотканные из тончайших лучиков света. Как положено приличным скульптурам, они стояли на невысоких цилиндрических постаментах, но одно принципиальное отличие все-таки имелось – они шевелились, как живые люди. Когда группа двинулась вдоль ряда «живых» скульптур, фантомы начали коситься на морпехов и приветственно кивать Люсе.

В любой экскурсионной группе всегда находится человек, который делает вид, что не умеет читать надписи на табличках или не понимает, что значит выражение «руками не трогать», нашелся такой человек и в группе разведчиков. Угадайте, кто. Словно забыв о предупреждении Люси, матрос Гаврилов приблизился к одной из скульптур – световые нити соткали чудесный образ стройной девушки – и осторожно протянул к ней руку. Милая девушка улыбнулась и чуть подалась вперед, словно собираясь наклониться и чмокнуть Гаврилова в темя. Матрос замер и зачарованно уставился на скульптуру. Не шагай последним Лунев, чем закончился бы этот странный контакт, трудно представить. Но не актом любви, это точно.

Когда до головы Гаврилова оставались считаные сантиметры, лицо скульптуры перекосила ужасающая гримаса, вместо сложенных для поцелуя губок возникла огромная зубастая пасть, в глубине которой вспыхнул яркий синеватый огонек. Лунев мгновенно прыгнул вперед, сбил Гаврилова с ног, и они, обнявшись, откатились далеко в сторону. И в это мгновение точно в то место, где стоял Гаврилов, ударила молния. Разряд проскочил между полом и тем самым синеватым огоньком в глотке у скульптурной фурии.

– Е-мое, – проронил сержант Прохоров, указывая на дымящееся пятно на полу. – Гаврюха, ты, считай, пепел ходячий.

– Куда ты полез, герой-любовник? – поднимая товарища с пола, спросил Лунев. – Жить надоело?

– Так ведь… я думал… – Гаврилов растерянно похлопал глазами. – Я больше не буду!

– Догоняй, – Андрей подтолкнул матроса в спину. – И подальше держись от фантомов. Сказано же!

К счастью, больше Гаврилову не выпало шанса нарушить запрет. «Фантомная галерея» закончилась. Группа вошла в очередной просторный зал, залитый синим светом. На странный свет, льющийся из огромных окон, обратили внимание все, но никому, кроме Купера, и в голову не пришло развить мысль и докопаться до истины.

– А почему окна по горизонтали вытянутые и почему их снаружи не видно? – шепнул Федор, обращаясь к Люсе. – И почему синий свет? На улице же ночь. А если из оврага попадает – красный должен быть.

Люся не успела ответить. Словно реагируя на упоминание оврага, одно из окон сделалось прозрачным, и разведчики увидели знакомые места, только в новом ракурсе: с высоты примерно третьего этажа и с удаления метров в сто. Они видели красные отсветы над оврагом, видели дальнюю треть стеклянного мостика – почему-то из окна он был виден вполне отчетливо – и очень хорошо видели, что происходит по другую сторону оврага. Темная ночь, царящая снаружи Объекта, при взгляде через окно вовсе не казалась такой уж темной. Сумерки или даже пасмурный день, это максимум, на что тянула картинка за окном.

Лунев вдруг мысленно зацепился за слово «картинка», и ровно через секунду его осенило. Никакие это были не окна! Сто процентов!

– Пацаны, это… телевизоры, – проронил Андрей. – Мы в каком-то посту слежения, наверное.

– Офигеть! – Купер изумленно уставился на телевизор пятиметровой, как минимум, диагонали. – Вот это техника! И, главное, никакой кривизны, экран плоский, как окно! Это где такие трубки льют? Люся, разве такое возможно?

– «Трубки льют»? – переспросила Люся и поморщилась. – Я не понимаю, извини.

– Ладно, не важно, – Купер махнул рукой и снова уставился на гигантский экран. – Зырьте, пацаны! Отряд! Товарищ майор, отряд! На мостик выходит! Они тоже нашли этот путь!

– Точно, – согласился Прохоров. – Бобров впереди и замполит Кулемин… и еще… не пойму я что-то. Андрюха, ты видишь, кто рядом с замполитом? Эх, увеличить бы!

– Надо сделать вот так, – Люся подняла руку, сомкнула большой и указательный палец, а затем их разомкнула.

Картинка на экране тут же увеличила масштаб. И почти весь пятиметровый экран заняла фигура… майора Фролова.

Все морпехи, как по команде, обернулись к Фролову, который стоял рядом с ними.

– Что, – майор усмехнулся, – купились?

– А это… чего… такое? – Гаврилов указал на экран. – Фокус такой?

– Вроде того, – Фролов кивком указал на Андрея. – Вот Лунев знает. Помнишь нашу встречу на берегу, Лунев?

– Помню.

– Вот этот фантом вместо меня там и остался дежурить.

– Это из той же оперы, что и Духи? – спросил Прохоров.

– Скорее – из того же арсенала, что и плащи чистильщиков, хаоспатроны и эти вот экраны. Чисто техническая новинка. Такая маленькая летающая штуковина, которая создает программируемую движущуюся голограмму.

– Как эти скульптуры? – Гаврилов с опаской оглянулся.

– Только лучше, в цвете, и если не притрагиваться – не отличишь от реального человека.

– Там, на берегу, я заподозрил, что дело нечисто, – сказал Андрей. – Голос у вашего фантома был… словно из маленького динамика. И фразы как будто заготовленные.

– Так и есть, – майор кивнул. – Программа. Но главное, все сработало.

– А я думал, только фаранги всякими техническими новинками могут пользоваться, – негромко проронил Купер, адресуя замечание преимущественно Луневу.

Андрей не ответил, поскольку в этот момент Люся произвела манипуляцию, обратную предыдущей, масштаб картинки существенно уменьшился, и все вновь увидели другую сторону оврага.

– Атас, пацаны! – негромко воскликнул Прохоров. – Кхмеры сверху подбираются!

Поверху к краю оврага действительно подбирались крупные силы кхмеров. Приближались враги медленно, поскольку были вынуждены искать проволочными щупами мины, но и отряд перебирался по невидимому мостику со скоростью улитки. Так что кто быстрее доберется до цели, было под вопросом. Даже, пожалуй, кхмеры имели шанс добраться до края оврага раньше, чем морпехи пересекут в полном составе восьмой рубеж.

– Опасно! – с тревогой в голосе сказала Люся, обращаясь к майору. – Товарищи погибнут!

– Как в «Чапаеве», перестреляют всех наших с крутого бережка из пулеметов, – проронил Купер. – Только не беляки, а красные кхмеры.

– Они успеют перейти восьмой рубеж, – уверенно заявил Фролов. – Кхмеры слишком далеко от края оврага.

– Но они не пройдут девятый рубеж! – теперь возмущенно сказала Люся. – Их надо остановить! Отмени программу фантома! Прикажи ему развернуть отряд!

– А может, проще вырубить системы охраны?

– Это… нельзя, – Люся от волнения снова перешла на ломаный русский. – Нельзя приказать рубить… нет рубильник. Автомати́к.

– Не верю! – Фролов снова начал нервничать. – Любая автоматика имеет главный пост и аварийный рубильник. На всякий экстренный случай.

– Вы вправе не верить, майор, – сказал кто-то за спиной у Фролова на чистом русском. – Но это так. Никаких постов, рубильников и аварийных кнопок здесь нет. Шато – полностью автоматизированный объект. Он, условно говоря, сам принимает решения.

Все, включая Люсю, обернулись и уставились на нового персонажа. На этот раз вполне материального. Лунев поначалу принял его за француза. В такой же свободной униформе из неведомой ткани в мельчайшую дырочку, холеный, достаточно молодой, но явно опытный и неглупый – очень уж серьезным у него был взгляд. Умным и умудренным, что ли. Только этот человек был, как выражался мичман Карпенко, другой масти, не чернявый, как большинство виденных сегодня Андреем французов, а шатен. И причудливой штурмовой винтовки «ФАМАС-Клерон» при нем не было. Он вообще не был вооружен. А еще угадывалось в нем что-то неуловимо родное, русское. Ну, кроме правильной речи, конечно. Это трудно объяснить, но есть в наших соотечественниках некая черта, выделяющая их из любой толпы европейцев. Пусть даже они полжизни проживут на Западе и станут такими же ухоженными, неторопливыми и расслабленными, но эта неуловимая русская черточка все равно останется во внешности. Может, скулы выдают или какие-нибудь складки вокруг губ, связанные с артикуляцией? Трудно сказать, но факт доказанный. Вот почему во всех советских фильмах американцев и прочих буржуев играют прибалтийские актеры. Иначе совсем лажа получается.