Уйти, чтобы не вернуться - Игорь Чужин

Купцы, которые подрядились доставить меня через Хвалынске море в Астрахань, опоили меня каким-то зельем и ограбили до нитки. От ядовитого зелья у меня помутилось сознание и почти полностью отбило память. Я толком не знаю, как бежал из плена и сколько времени бродил по лесам, пока не попал в Верею, а своих родителей и жизнь в плену помню только отрывками.

По лицу архиепископа было понятно, что он не очень-то и поверил в рассказанный мной мексиканский сериал, но если бы я был Ионе не нужен, то давно бы висел на дыбе в подвале какого-нибудь монастыря, а не рассказывал сейчас архиепископу жалостные сказки.

После моей исповеди Иона пригласил нас с Еремеем отобедать чем бог послал, и мы продолжили обсуждение планов на будущее уже в трапезной. Бог явно не забывал своего верного слугу, и обычному обеду архиепископа мог позавидовать праздничный стол любого европейского монарха. Вино тоже подавали не из дешевых, поэтому я не пожалел, что удостоился чести отобедать с самим владыкой Новгородским.

За время совместного застолья все ключевые моменты нашего сотрудничества с церковной властью были обговорены, поэтому мы с Еремеем, припав к руке владыки, получили архиепископское благословение на свои богоугодные дела и раскланялись.

Выйдя из резиденции владыки, я перевел дух и перекрестился на купола Софийского собора, после чего мы с Еремеем снова уселись в возок и вернулись в усадьбу Ушкуйника. Я нашел Сироту в дружинной избе, где он рассказывал знакомым о своих подвигах, и мы отправились в сопровождении Еремея осматривать свою новую недвижимость.

Усадьба покойной Марии Тучи оказалась большой, размером с футбольное поле, но очень запущенной. Любое нежилое здание быстро ветшает без человеческого присмотра, поэтому объем восстановительных работ предстоял довольно большой, но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Финансовых проблем на данный момент у нас не было, а работают новгородские плотники быстро. Закончив осмотр недвижимости, я попрощался с Еремеем, и нас Сиротой отвезли в возке на постоялый двор.

От последних событий у меня голова шла кругом, поэтому я не стал вдаваться в подробности своих визитов к Ушкуйнику и архиепископу, хотя любопытство буквально распирало моих гвардейцев. Я неосторожно проговорился, когда приказал Сироте не трепаться о моем визите к архиепископу и новой усадьбе в Новгороде, не обратив внимания на то, что за моей спиной стоит Машка, которая пришла пригласить нас на ужин. Держать язык за зубами женщины не умеют, поэтому уже пять минут все гвардейцы ломали головы над тем, что же на самом деле произошло в Новгороде. За ужином я сидел словно на иголках под любопытными взглядами своих подопечных, которые как бы невзначай пытались выведать у меня какую-то страшную тайну. Мне еще самому не удалось разложить по полочкам новую информацию и обдумать свои действия, поэтому я заявил:

– Ребята, я, конечно, понимаю, что вам любопытно, что произошло сегодня в Новгороде, а главное, как эти события отразятся на вашей жизни, но пока я не готов вам все рассказать. Сирота, видимо, уже напустил тумана своим гробовым молчанием и умным видом, но я вам все расскажу завтра в мастерской на общем совете, а пока мне нужно самому все хорошенько обдумать. На завтра я назначаю общий сбор в колесной мастерской, вот там все и узнаете.

Подействовало, гвардейцы перестали задавать вопросы с двойным дном, и мы продолжили ужин в нормальной обстановке. Потом я уединился в своей комнате, чтобы пораскинуть мозгами, и незаметно заснул, когда голова начала пухнуть от дум.

Утром, сразу после завтрака, мы всей командой отправились в мастерскую, где в кабинете Михаила Жигаря я собирался провести общее собрание. В кабинете помимо моей гвардии и самого Жигаря находились его сын Андрей и дочь Любава. Я приказал Никодиму Лютому никого в контору не пускать и поставил присутствующих в известность о цели своего визита. Никодим вышел на крыльцо, после чего я закрыл входную дверь на засов и продолжил свою речь.

Мне было уже не впервой начинать жизнь с нуля, а потому я сразу же поставил на уши своих подчиненных, рассказав о произошедших в нашей жизни переменах и будущих трудовых подвигах, которые нам вместе предстоит свершить.

Известие о том, что я законный сын и наследник псковского боярина Данилы Савватеевича Томилина, убило Михаила Жигаря наповал. Он сначала принял мои слова за шутку или розыгрыш, а когда я показал ему именную грамоту, подписанную самим архиепископом Ионой, едва не сел мимо лавки. Окончательно его добило заявление дочери Любавы:

– А я тебе, батюшка, говорила, что слышала от людей, будто Александр Данилович псковский боярин, а ты меня дурой обозвал!

– И кто это такой языкастый из моих гвардейцев? – осведомился я у девушки.

– Ой, никто мне ничего не рассказывал! – ответила Любава и жалобно посмотрела на покрасневшего как рак Расстригу.

– Любава с Мефодием любовь крутит, он уже и сватов собрался к Жигарю засылать, только сначала твоего благословения хочет испросить, – шепнул мне на ухо Сирота, заложив своего приятеля с потрохами.

«Вот, значит, как жизнь развивается, а я наивно полагал, что все о своих гвардейцах знаю», – подумал я, покачав головой.

Конечно, несдержанность Мефодия на язык нельзя было оставлять без последствий, но я отложил воспитательную работу до лучших времен и продолжил обсуждение стоящих перед нами задач.

Уведомив подчиненных о своем боярском статусе, я объявил, что это информация для служебного пользования, о которой посторонним людям пока знать не следует. Затем я рассказал, что у боярина Александра Томилина появилась в Новгороде собственная недвижимость в виде усадьбы, а потому в скором времени нам предстоит переезд на новое место жительства.

Это обстоятельство сразу вызвало вопросы у присутствующих, на которые я постарался ответить, так как еще вчера вчерне наметил план действий. Первым задал вопрос Михаил Жигарь:

– Александр Данилович, а что будет с колесной мастерской и нашим договором?

– Мастерская пока у нас в аренде до апреля будущего года, поэтому пока никаких изменений не будет. Однако восстановление новгородской усадьбы требует пригляда, поэтому командовать в колесной мастерской останется твой сын Андрей, а дела в Новгороде я хотел попросить возглавить тебя. Однако это разговор отдельный, и после общего совета мы с тобой обговорим все подробно. – Жигарь утвердительно кивнул, и я продолжил: – Любава, я хотел попросить тебя взять под свою руку все хозяйство новой усадьбы. В помощь тебе будет Мария, она девка работящая, только ветер в голове у нее по молодости гуляет, а так будет под присмотром. Конечно, если только твой батюшка не будет против.

– Я не против, пусть делом займется, а то под ногами вертится да парням глазки строит! – согласился Жигарь.

– Андрей, на тебе остается колесная мастерская, поэтому ты теперь здесь полный хозяин. Конечно, совет и помощь ты от отца получишь, но за ручку никто теперь тебя водить не будет. Согласен?

– Да, – просто ответил Андрей.

Решив вопросы с командными должностями, я перешел к обсуждению второстепенных вопросов и через час закончил совещание. После того как подчиненные отправились выполнять приказы и готовиться к переезду, я остался с Михаилом Жигарем наедине, чтобы обсудить нюансы нашего сотрудничества.

– Михаил, извини, что раньше тебе не открылся, но сам понимаешь, что я не мог этого сделать.

– Да понимаю я, но очень все неожиданно произошло. Я до сих пор в замешательстве от таких известий, поэтому даже не знаю, что и подумать!

– Я тебя прекрасно понимаю, Михаил, но ты должен сейчас сделать свой выбор. Ты в курсе моих семейных дел в Пскове?

– Александр Данилович, я прямо и не знаю, что сказать. Разорил ведь меня до исподнего дядька твой двоюродный – Кирилл Савватеевич! Он тебе родная кровь, а я, получается, человек посторонний, да и вражда у меня с родом Томилиных.

– У меня к дяде особый спрос за моего отца и матушку имеется! Люди бают, что он нас свеям продал и из плена выкупать отказался, чтобы наследство получить и главным в семье стать.

– Слышал я такие разговоры! Только длинные языки чего только не наплетут, может, и невиновен Кирилл Савватеевич в таком предательстве?

– Все может статься, только пока все против дяди поворачивается. Конечно, если он здесь ни при чем и признает меня как наследника рода Томилиных, то я сам повинюсь перед ним, что напраслину на него люди возводят. Однако сомневаюсь я, что Кирилл поступит по-божески и вернет мне место, отцом завещанное.

– Да, боярин Кирилл спесью своей известен, да только и батюшка твой муж был суровый, да и ты весь в отца, как я погляжу. Если я меж тобой и Кириллом встряну, то из меня только юшка брызнет, вот я и сомневаюсь!

– А ты не сомневайся! Мое слово верное! Если хочешь в Псков возвратиться и достоинство свое вернуть, то вот тебе мое ручательство. В Новгороде ты всегда пришлым человеком будешь, а у тебя сын в возраст вошел и дочь уже в невестах ходит! Неужто ты не хочешь для них лучшей доли?