Полное собрание стихотворений под ред. Фридмана - Константин Батюшков

"Жуковский, время всё проглотит..."

Жуковский, время всё проглотит,Тебя, меня и славы дым,Но то, что в сердце мы храним,В реке забвенья не потопит!Нет смерти сердцу, нет ее!Доколь оно для блага дышит!..А чем исполнено твое,И сам Плетаев не опишет.

Начало ноября 1821

«Жуковский, время всё проглотит...». Впервые — PC, 1887, т. 54, № 4, стр. 240, с предположительной атрибуцией Батюшкову. Позднее, в качестве неизвестного стихотворения Батюшкова, — «Сборник статей в честь Д. Ф. Кобеко», СПб., 1913, стр. 237—238 (публикация И. А. Бычкова). Стихотворение было вписано Батюшковым в начале ноября 1821 г. в альбом Жуковского, когда он встретился с последним в Дрездене, будучи уже в очень тяжелом и подавленном состоянии. В автографе под стихотворением выставлена дата: «Дрезден, 1821 г., à la ville de Berlin», т. е. гостиница «Stadt Berlin» ‹«Город Берлин»›, где жил Жуковский, причем год написан, вероятно, рукой Жуковского (ГПБ). Стихотворение представляет собой своеобразное соединение поэтических мотивов Державина и Жуковского. Его первое двустишие восходит к последнему произведению Державина — «Река времен в своем стремленьи...» (1816). Затем Батюшков переходит к мотивам, характерным для Жуковского, рассматривая побуждения, ведущие к «благу», как незыблемую, вечную ценность. Ср. стихи Жуковского: «Останутся нетленны Одни лишь добрые дела. Ничто не может их разрушить, Ничто не может их затмить» («Добродетель», 1798).

Плетаев — иронически переиначенная фамилия поэта и критика, впоследствии профессора и академика, Петра Александровича Плетнева (1792—1865). Плетнев был страстным поклонником Батюшкова, писал стихи в его духе («К Баратынскому», 1822, и др.) и посвятил его творчеству ряд статей («Элегия Батюшкова „Умирающий Тасс“», 1822, и др.; см.: П. А. Плетнев. Сочинения и переписка, т. 1. СПб., 1885, стр. 96—112). В 1821 г. Плетнев из самых лучших побуждений напечатал в № 8 «Сына отечества» стихотворение «Б‹атюшко›в из Рима (элегия)», которое появилось без подписи благодаря А. Ф. Воейкову, желавшему показать, что Батюшков сотрудничает в журнале. Стихотворение было принято многими, в частности Карамзиным, за произведение самого Батюшкова, тем более что оно представляло собой мозаику из образов батюшковских стихотворений («Разлуки», «Моего гения», «Моих пенатов» и др.). «Не ошибись и ты, подобно Карамзину, — писал А. И. Тургенев Вяземскому 23 февраля 1821 г., — стихи в «Сыне отечества» не Батюшкова, а здешнего его представителя» («Остафьевский архив», т. 2. СПб., 1899, стр. 169). Элегия Плетнева вызвала страшное негодование Батюшкова, уже начинавшего обнаруживать признаки психической болезни. Он послал Гнедичу письмо — «Гг. издателям «Сына отечества» и других русских журналов», в котором заявлял, что элегия принадлежит не ему и что он «навсегда покинул перо автора» (Соч., т. 3, стр. 568). Гнедич этого письма не напечатал. Плетнев попытался спасти положение тем, что вскоре опубликовал в том же «Сыне отечества» надпись «К портрету Батюшкова» (1821, № 24), в которой опять-таки использовал батюшковские образы (стихотворений «Таврида», «Странствователь и домосед» и др.), но она возбудила еще больший гнев поэта: «Нет, не нахожу выражений для моего негодования: оно умрет в моем сердце, когда я умру», — писал он Гнедичу и с возмущением говорил о надписи, «недавно соплетенной» Плетневым к его портрету (Соч., т. 3, стр. 570, 571). В своих письмах этой поры Батюшков, как и в стихотворении, обращенном к Жуковскому, часто называл Плетнева — Плетаевым (см. там же, стр. 567 и др.). «Батюшков прав, что сердится на Плетнева, — писал Пушкин брату 4 сентября 1822 г. из Кишинева. — На его бы месте я с ума сошел от злости. «Б‹атюшко›в из Рима» не имеет человеческого смысла...» (П, т. 13, стр. 46). Плетнев, которому было показано это письмо, отвечал в 1822 г. Пушкину посланием, начатым словами: «Я не сержусь на едкий твой упрек...» (см.: П. А. Плетнев. «Сочинения и переписка», т. 3. СПб., 1885, стр. 276—279). В связи с этим Пушкин набросал письмо Плетневу, известное нам только в черновике, относящемся к ноябрю — декабрю 1822 г. Здесь, между прочим, говорилось: «Батюшков, не будучи доволен твоей элегией, рассердился на тебя за ошибку других, — а я рассердился после Батюшкова» (П, т. 13, стр. 53).

"Ты знаешь, что изрек..."

         Ты знаешь, что изрек,Прощаясь с жизнию, седой Мельхиседек?      Рабом родится человек,         Рабом в могилу ляжет,      И смерть ему едва ли скажет,   Зачем он шел долиной чудной слез,      Страдал, рыдал, терпел, исчез.

1821 (?)

«Ты знаешь, что изрек...». Впервые — «Библиотека для чтения», 1834, № 2, стр. 18, под заглавием «Изречение Мельхиседека», с разночтением ст. 6: «Зачем он шел дорогой скорбной слез». В качестве неопубликованного произведения — PC, 1884, т. 42, № 4, стр. 220, под рубрикой: «Константин Николаевич Батюшков. Предсмертное его стихотворение», с примечанием публикатора, поэта А. И. Подолинского: «Кто мне сообщил это стихотворение, не помню. Сообщавший утверждал, что оно, уже по смерти поэта К. Н. Батюшкова, было замечено на стене, будто бы написанное углем». В ПД имеется список стихотворения рукой Подолинского с примечанием к нему. В альбоме П. Н. и С. Н. Батюшковых (ГПБ) есть автограф стихотворения без заглавия с подписью: «Батюшков. 1821». Печ. по изд. 1934, стр. 189, где дан текст этого автографа. Вопрос о датировке стихотворения является весьма запутанным и сложным. В автографе стоит 1821 г. Но свидетельства некоторых современников указывают на другие даты. Список стихотворения из архива кн. А. М. Горчакова снабжен его пометой: «Последние стихи К. Н. Батюшкова, писанные в 1823 г.» (изд. 1934, стр. 548—549). 21 августа 1824 г. А. И. Тургенев сообщал Вяземскому из Петербурга: «На сих днях Батюшков читал новое издание Жуковского сочинений, и когда он пришел к нему, то он сказал, что и сам написал стихи. Вот они...». Дальше следует текст так называемого «Изречения Мельхиседека» («Остафьевский архив», т. 3. СПб., 1899, стр. 22). Отметим в связи с этим, что в том же альбоме П. Н. и С. Н. Батюшковых имеется список стихотворения, сделанный Жуковским. Кроме того, Жуковский написал его под портретом Батюшкова (см. этот портрет в Соч., т. 2). Возможно, что Батюшков сочинил стихотворение в 1824 г. или в 1823 г., когда его психическая болезнь была в разгаре, и ошибочно поставил под автографом 1821 г. (характерно, что в нем есть явные описки: «жизнью» вместо «жизнию», «родиться» вместо «родится»). Но возможно, что Батюшков действительно написал стихотворение в 1821 г. и через три года, в 1824 г., лишь повторил Жуковскому свое старое произведение, назвав его новым. Ввиду этого общепринятую датировку (1821 г.) считаем предположительной.

Мельхиседек (Мелхиседек) — лицо, упоминаемое в Библии. Комментаторы сочинений Батюшкова, поясняя это стихотворение, обычно ссылались на Ветхий завет (книгу Бытия), где рассказывается о том, как царь Салима — священник Мелхиседек благословляет Авраама. Однако гораздо больше оснований связывать замысел стихотворения с Новым заветом (послание апостола Павла к евреям). Мелхиседек здесь характеризуется как «царь мира», «по знаменованию имени — царь правды», как прообраз Христа. Воплощая мудрость, Мелхиседек изображен в послании как человек с трагической судьбой: «Без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь сыну божию, пребывает священником навсегда». О несчастиях Мелхиседека создавались апокрифы; так, большое распространение получило «Слово», приписываемое Афанасию Александрийскому, где рассказывалось о том, как во время землетрясения погиб весь род Мелхиседека (И. Порфирьев. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях. Казань, 1872, стр. 117—118). Неизвестно, знал ли Батюшков этот апокриф, но в пору душевного кризиса он делал выписки из Библии (см. его записную книжку «Чужое — мое сокровище». — Соч., т. 2, стр. 314, 352—353), а подготовляя новое издание «Опытов», внес в книгу название произведения «Псалмы» (правда, оно было потом зачеркнуто). Благочестиво настроенные современники Батюшкова воспринимали стихотворение как антирелигиозное произведение, ввиду того что в нем ставилась под сомнение загробная жизнь. В списке стихотворения, сделанного рукою А. А. Воейковой в ее альбоме, стих: «И смерть ему едва ли скажет» был даже заменен другим, более «ортодоксальным»: «И смерть одна ему лишь скажет» (ПД). По этому поводу П. Н. Батюшков, издававший сочинения поэта, писал Л. Н. Майкову: «Хотя последнее и более религиозно, думаю, однако, что это ошибка или описка» (ПД).

«Ты знаешь, что изрек...» — очевидно, последнее произведение Батюшкова. Кроме того, до нас дошло два его стихотворения, написанные во время душевной болезни. Приводим их: