Колдун - Ольга Григорьева

– Я не… – хотел было оправдаться нарочитый и осекся, вспомнив, что Выродок даже не вскрикнул. Никто не мог молча перенести такую боль! Он поднял глаза на лицо болотника. Выродок улыбался. По его прокушенной губе сбегала тонкая струйка крови. «Словно не живой», – мелькнуло в голове у нарочитого.

Болотник повел плечом, слизнул языком кровь с губы.

– Считай, что твой меч вместо печатки… Варяжко кивнул. Он устал. Очень устал. Ему вдруг захотелось оказаться подальше от Порешек и от старого друга Потама, который наверняка станет досаждать ему расспросами. Не терпелось поскорей избавиться от Выродка и, передав его в княжьи руки, все забыть, будто ничего и не было. А Настена поймет. Послушает, что говорят о ее брате, – и все уразумеет.

Варяжко отвернулся от болотника, распахнул двери:

– Эй, кмети! Тащите его обратно в поруб!

В горницу заглянуло несколько любопытствующих лиц. Среди них Потам. Глаза бывшего воина сразу отметили порванную срачицу Выродка, синяк на его груди и свежую кровь на подбородке. Остальные тоже углядели и засопели носами, боясь неосторожным замечанием обидеть сурового нарочитого. Зато толпа на дворе встретила избитого Выродка торжествующими воплями. Оставшись в горнице, Варяжко слышал грубые выкрики и злорадный смех. Он опустил лицо в ладони, сцепил на лбу пальцы. Почему-то справедливая ярость этих людей стала казаться ему мелочной и противной. Он не знал почему, только чуял, как стыд за них заливает щеки румянцем.

– Заткнитесь… – сдавливая руками голову, попросил он неизвестно кого и чуть громче добавил: – Прошу… Мы же люди…

ГЛАВА 26

Насвистывая, Сирома быстро шел прочь от Порешек. На душе у него было легко – он выполнил свое дело и теперь мог безбоязненно предстать пред взором мудрого Хозяина. Ему оставалось только проследить, чтоб Ярополк казнил болотника, но в этом Сироме сомневаться не приходилось. Князь умен и не оставит в живых пресловутого Волчьего Пастыря. Иначе потом ему самому от слухов житья не будет. Как бы ни благоволил он к бывшему слуге, а своя шкура дороже…

Сирома взглянул на небо. В преддверии Русальной недели, дивясь последним теплым дням, Хорс блуждал по небу во всем своем великолепии, и даже его бледная сестрица Луна ночами всплывала на небо, словно большая серебристая рыбина. Вспомнив о ней, Сирома оборвал свист, ухмыльнулся. Как-то там Стая без Ратмира? Небось ночами воют, оплакивают безвестную смерть своего вожака. Кому они теперь нужны? Полулюди, полузвери… Из них вышли бы недурные воины…

Сирома остановился. И как он не подумал об этом раньше?! Ему вовсе не помешали бы стремительные, ловкие и исполнительные слуги. А Ратмир-то уж наверняка научил Стаю послушанию… С их помощью Сирома сумел бы окончательно растоптать мерзкого болотника, так растоптать, что даже после его смерти люди плевались бы, едва услышав его имя. Велесу это придется по нраву. Его раб – вожак Стаи… Хорошо…

Продолжая шагать, Сирома наморщил лоб. Покорить Стаю – задачка не из легких, но без Ратмира это уже проще. Вот только Нар…

Сорвав травинку, Сирома покусал ее влажный, сочный стебель. Он колебался между сомнением и решимостью. С Наром он сумеет справиться. Старик уже не так умен и хитер, как раньше. Старость – не радость, а Нар уже давно отгулял свой век как на земле, так и на кромке. Держался только благодаря покровительству Ратмира. А нынче помочь ему будет некому…

Решившись, Сирома опустился на колени, расчертил на пыльной дороге два больших круга. Он не боялся случайных прохожих: даже если бы его заметили, вряд ли поняли, чем он занимается. Решили бы: «Обронил что-то бедолага охотник, вот и ползает, ищет потерю в дорожной пыли». Покопавшись в мешке, Сирома выложил в середину одного круга крупный, тяжелый боб, а в центр другого – целую горстку маленьких. Хотел было для обозначения Нара тоже сыскать бобину побольше, но потом махнул рукой. Это гадание не требовало точности – оно лишь указывало направление и предвещало удачу или поражение.

Отряхивая с колен дорожную пыль, Сирома поднялся и закрыл глаза. Медленно, не спеша он сделал несколько шагов, стараясь идти вдоль своего круга. Его босые ноги старательно прощупывали каждую пядь земли, но на лежащий в центре боб он еще не наткнулся. Это означало лишь одно – «не жди удачи в задуманном». А ведь Сирома уже почти видел себя раздающим указания покорным, как рабы, оборотням. Решение судьбы было неправильным!

Уже теряя надежду, он шагнул еще и вдруг почуял под стопой крепкий катышек бобины. Сдерживая радость и не открывая глаз, он осторожно повел катышек в сторону другого круга. Нога свободно скользила по пыли, но, так и не дойдя до цели, сбилась. Бобина выскользнула из-под ступни. Сирома открыл глаза, склонился оглядывая оставленный ею след. Теперь она лежала уже не в центре круга, а в конце длинной глубокой черты, ведущей чуть в сторону от кучки маленьких бобов. Ее округлый бок покоился на опоясывающей их черте второго круга. Значит, Стая была неподалеку… Оставив бобы, Сирома проверил направление нарисованной своей стопой черты. Тянущаяся по ее середке оставшаяся от твердой бобины впадина указывала на полдень, но при этом забирала немного в сторону Мойского озера. Сомнительной оставалась лишь Сиромина победа над Стаей, но ведь боб лежал на защитном поясе оборотней! Не прервал его, но и не остановился перед ним…

Вздохнув, жрец осторожно собрал бобы, сложил их в мешок. Толковать гадание можно было по-разному, но он предпочел решить дело в свою пользу. В конце концов, что ему грозило в случае неудачи? Ратмир сидел в порубе, а больше никто в Стае не мог совладать с силой жреца. «Не получится – уйду», – сворачивая с дороги, решил Волхв.

Отыскать Стаю оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Опасаясь преследования, старый Нар увел ее в глушь леса, и Сироме еще дважды пришлось раскладывать бобы, чтобы понять, куда запропали оборотни. На их следы он натолкнулся лишь к середине дня. Следы были едва различимые – висящий на низкой ветви клочок седой волчьей шерсти да нечеткий отпечаток лапы на влажном мху, но Сирома слишком хорошо знал лес и поэтому безошибочно отыскал логовище оборотней. Прячась за еловыми ветвями, он еще немного подождал, пока, суетясь и покрикивая, старый Нар собирал уцелевших нежитей на поляне, и лишь потом не таясь вышел из-за деревьев. Заслышавшие его шаги оборотни вскинулись и заворчали, косясь на Сирому злыми глазами. С той памятной ночи, когда исчез их непобедимый вожак, прошло уже несколько дней, но воспоминание об устроенной людьми западне было еще свежо. Успокаивая сородичей, Нар вышел вперед, оградился от Сиромы посохом: