Академия Акм 2 (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

И на руки Сарине опустилось легонькое тельце малыша.

Ее малыша.

Ее — и ее любимого человека… где он?

Сарина скосила глаза.

И…

Мужчина, похожий на оживший кошмар, весь в крови, в чем-то черном и багровом, поднял меч и шагнул к телу…

НЕТ!!!

Сарина закричала громко, протяжно, но было поздно.

Меч опустился.

Голова верховного жреца покатилась по земле.

Женщина закрыла глаза.

Жить без любимого?

Она не желает такой жизни.

Ребенок?

О ребенке она попросту не думала, для нее это был не источник счастья, но здесь и сейчас лишь комок боли. Существо, которое…

Нет, думать она ни о чем не хотела.

А вот магическими способностями обладала.

Сарина закрыла глаза — и ее сердце остановилось. Недовольно запищал младенец, почуяв свое одиночество.

Обычный младенец.

Ритуал так и не завершили.

***

— Государь! Кажись, кончилась!

Далларен посмотрел на окровавленную женщину на алтаре.

Кончилась?

Умерла?

— Ребенок?

— Живой…

— Мальчик?

— Да.

Далларен до крови прокусил губу.

Каких усилий ему стоило сейчас не отдать приказ? Взяли бы, как лягушку, да и башкой об алтарь! Но… нельзя!

Есть приказы, которые отдавать нельзя. Потом за них твои потомки такую цену заплатят, что лучше б ты сам помер. Два раза.

А потому…

— За ребенка мне головой отвечаешь. Понял?

— Да, государь.

Далларен сделал несколько шагов, посмотрел на ребенка.

Обычный малыш.

Самый обыкновенный… и глазенки, как и у всех детей. Темные и бессмысленные.

Аура?

Да и магии-то Далларен в нем не ощущал! Никакой!

Пока еще — обычный ребенок… кажется, какие-то зародыши есть… огонь? Да, нечто подобное. И его мать, похоже, была огневичкой, это видно в распадающейся ауре. И себя она убила, как свечку погасила…

Да и пес с ней, с фанатичкой!

Ребенок есть ребенок. Здесь и сейчас младенец точно не в ответе за своих родителей. А дальше…

Кто сказал, что нельзя вырастить малыша, как родного? Он еще первый загрызет любого, кто посмеет оскалиться на империю! Далларен позаботится.

— Работаем! Чтобы ни одна сволочь живой не ушла!

Почти все жрецы Садорена полегли в этот день.

***

Придворный маг пришел в себя, когда ему на темечко полилась холодная вода.

Очень холодная.

— Оххх…

— Что ж вы так, господин хороший? — посочувствовал орк. — Да так неаккуратно!

— А…

Память быстро возвращалась. Боль — тоже.

— Стерва!

Орк покачал головой.

— Вы о девочках так не говорите. Они хорошие.

— Хорошие?! — возвращалось к магу еще и возмущение. — ХОРОШИЕ?!

Орк выплеснул ему в лицо остатки колодезной воды.

— Если б не они, мэстер, мы бы тут все легли. Вы бы тела наши откопали.

Сказано было четко. Маг замолчал. Помотал головой.

— Вы…

— Мы. И девочки — хорошие.

И маг — понял.

Если он ее что-то скажет не то… его просто закопают на радость хорошим девочкам. Или со скалы сбросят.

Сегодня три сопливые адептки обрели признательность нескольких десятков тысяч орков. И орки готовы были за них умереть.

Кровники?

Да, что-то в этом роде.

Орки знали, кто подарил им жизнь. Кто подарил жизни их близким, их родителям и детям, кто готов был лечь костями, не пропуская лавину к селениям…

Они не будут ставить памятники. Они не будут вручать ордена и титулы. Но зайди в селение — и тебе расскажут сказку о трех храбрых девочках.

А если в селение зайдет кто-то из адепток, для них всегда найдется место у очага. В любом доме. Еще и передерутся за честь их принимать у себя.

Маг понял.

И — заговорил о деле. Сработал инстинкт самосохранения.

— Надо посмотреть, что там с остатками лавины. Да и насчет примесей в воде…

— Вот и верно, мэстер, — мирно согласился орк. — У девочек-то сил уж не хватило. Можно бы подождать, как они опамятуют, но энто ж когда будет! А дети малые, им водица нужна… Матери волнуются. А баба, сами понимаете, она ж БАБА!

Маг понял. И пошел заниматься делом. Давно пора.

***

— Ваше императорское величество! Разрешите доложить! Убитых жрецов — двести двенадцать. Убитых охранников, или кто тут с ними, наемники какие — сто пятьдесят пять. Пострадавших пленников — семнадцать. Все взрослые мужчины. Из баб — только одна погибла, на алтаре, значит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С ее ребенком что?

— Жив-здоров, государь. Здесь недавно родившая нашлась, так мы ей малыша отдали. Кормит.

Далларен кивнул.

— Мне нужно человек двадцать — проводить меня к порталу. Меня и пленных. Буду в империи — пришлю подкрепление. Да и маги, наверное…

Легки на помине.

— Государь!

Даран Ашул, один из лучших магов поколения, приземлился с небольшим вихрем.

— Маги оправились, — подвел итог Далларен.

Даран потупился.

— Простите, государь. Даже вспомнить нечего… не предусмотрел.

— Никто бы не предусмотрел. Садорена воплотить хотели, чудом обошлось. Знали, что вы на острове, вот и давили вас, целенаправленно.

Даран только руками развел.

Ну да — знать бы, где падать, соломы не достать бы!

Далларен и ругаться не стал. Вместо этого принялся командовать.

Поделить всех выживших гвардейцев на четыре команды.

Выделить двадцать человек для сопровождения… нет-нет. Магам он доверяет, но жрецы еще могут остаться на острове. Магам объединиться в поисковые команды. Жрецов вылавливать и добивать без пощады.

Если обнаружатся еще жертвы — мало ли что — их собирать и отправлять на материк.

Гвардейцы пусть крутятся пока в три смены.

Одна смена отдыхает, вторая обшаривает остров, третья в лагере. Потом меняются.

Так проще.

Пленники пока остаются на острове, мало ли что? Их еще надо будет сортировать, кого и куда. На алтарь к садореновцам и крестьяне годились, и пираты, и аристократы — очень демократичные взгляды у жрецов. Под ножом — все равны.

А вот когда угроза смерти миновала — оно Далларену нужно, в свой пруд с карасиками щучек запустить? Нет, мы сначала разберемся, что ты за рыбка, а уж потом — плыви себе… если на сковородку не годишься!

Из империи Далларен еще пришлет людей.

На том и порешили.

Гвардейцев делили их капитаны, а Далларен уверенным шагом направился в обратный путь.

Хотя так и так, больше всего ему хотелось упасть и уснуть.

Нельзя.

Император же?

Должен!

Не себе должен, другим. Предкам, потомкам, империи… тяжело жить, когда человек ты только наполовину. А на вторую — символ. И надо соответствовать. Надо…

Так что шел Далларен обратно, ругался про себя, но шел. Сам. И единственной приятной мыслью было, что скоро он увидит Линду.

А еще им надо поговорить. Очень серьезно.

Очень…

***

Второй раз девушки пришли в себя уже под утро.

Порознь.

И в разных местах.

Селия открыла глаза — и опознала покои ректора во дворце. Знает она и потолок этот, и балдахин, и обстановку знает. Они дома. А значит, рядом кто-то есть.

— Рон?

Селия погладили по волосам — успокаивайся.

— Все в порядке, мы победили.

Селия откинулась на подушки. Прикрыла глаза, прислушалась к себе.

Хорошо.

— Ты меня подпитывал?

— Разумеется. Ты моя жена, кому, как не мне?

Селия и спорить не стала. Действительно, кому, как не ему? И вообще…

— Что у нас на дворе?

— Ночь.

— У нас есть время поговорить? Ты мне обязательно должен рассказать — я угадала? Садореновцы действительно…

Рональд застонал, притянул к себе супругу — и закрыл ей рот самым действенным способом.

Поцелуем.

Потом ему за это достанется.

Но сейчас ему хотелось… да, ему — хотелось!

И спать!

А не о политике говорить! Самое главное сказано, они победили. В остальном — имейте совесть, дамы! Или хотя бы мужей, что ли, если в браке вам совесть не полагается!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})