Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова

пляж. Мы сидели и болтали. Вокруг никого уже не было. И тогда он показал мне…. Свой огромный член. Он стоял у него стоймя. Я испугалась, а он сказал, что для него это тоже очень большое неудобство. Что это страдание, и виновата в его страдании я. Поэтому я и должна ему помочь избавиться от его болезни. Я спросила, как это? Он и сказал, что должен в меня войти. Я спросила: «Неужели, он должен быть там весь целиком»? Он ответил: «Впусти хотя бы чуть-чуть…». Я посчитала это игрой, что мы просто повозимся, подурачимся. Но он вошёл в меня по-настоящему и глубоко. Из меня полилась кровь, и я потеряла сознание.

– Как это ужасно!

– Нет. Это не было ужасно. Я давно уже влюбилась в него сама. Потом я тоже иногда теряла сознание, но уже не от боли, а от наслаждения.

– По-твоему это любовь? Он просто развратил тебя!

– А что такое любовь, если по-твоему?

– Любовь? Это – полёт в прекрасные миры…

– Нет. Любовь – это, когда женщина начинает ощущать в себе пустоту и очень сильно стремиться к тому, чтобы мужчина заполнил собою её внутреннюю и страдающую пустоту. А мужчина ощущает такое же ответное стремление эту пустоту заполнить. Капа – настоящий мужчина, и он сделал из меня настоящую женщину. А у твоего мужа большой член?

– О любви не говорят столь чудовищными словами.

– Сразу видно, что твой чудик – красавчик так и не смог сделать из тебя настоящую женщину. Потому что он не настоящий мужчина.

– Какой же он? – Ива буквально задыхалась от бесстыдства Вешней Вербы.

– Трудно понять, что он за фокус природы. Но глядя на него, трудно представить его в постели с тобою. Как и тебя с ним. Вы оба с ним ненастоящие. Правильнее, нездешние. Да. Так и говорит о вас Капа. Как будто и ты и твой чудик – чья-то выдумка. Капа умён и образован. Он, как и ты, начитался уйму книг.

– Он смеет говорить обо мне? О моём муже?

– Он сильно увлечён разгадкой твоего мужа. Кто он? Откуда взялся? Фиолет тебе говорил о своём происхождении? Откуда он пришёл в наш город?

– А тебе твой Капа много ли рассказывает о собственном происхождении? Ты сама-то разгадала его?

– Какое у него происхождение? Если его воспитал маг Вяз, это и говорит о нём как об избранном существе.

– Но это избранное существо никогда не сможет стать твоим мужем, вот в чём твоя беда, Вешняя Верба. И твоя безумная тяга к нему такая же болезнь и ненормальность, как и его… То самое, в чём, по твоему мнению, и живёт настоящая любовь. Любовь не пустота. Она противоположность пустоты. Она душа жизни. Она то, без чего жизнь невыносима, невозможна. Без чего всё вокруг превращается в безобразную механику, как бы совершенно она ни функционировала.

– Сразу видно, Ива, что ты переселилась в своей библиотеке в вымышленные миры, да там и застряла. Ты узнала столько новых и странных слов. К чему они простым людям, вроде нас? Только магам и подобает вести такие вот разговоры. Но ведь ты не сможешь стать магиней в Храме Утренней Звезды. Они же рождаются в особых семьях. Лучше бы ты сразу осталась здесь и не жила бы никогда в «Городе Создателя». Неужели там все сходят с ума?

Баба Верба в таком же поседелом от старости пальто, как у Вешней Вербы, встретила их у повалившейся ограды возле такого же полуразвалившегося дома. Он один единственный сохранил стёкла в своих окнах. Прочие глазели на мир пустыми глазницами, как черепа вымерших и неведомых чудовищ. Ставший вдруг стылым ветер гулял по пустынной и длинной улице, похожей на город мёртвых. Прямо за домами уходили вдаль построенные опоры дороги, уводящей в безразмерные поля и синеющие на горизонте леса. По самой дороге над головами стоящих женщин, над крышами заброшенных навсегда домов, с гулом проносились в вышине грузовые экспрессы, общественные длинные машины, а также роскошные персональные машины элитарных сословий, которых никто из местных никогда не видел и в лицо. Ива и Вешняя Верба, очарованные видом разноцветных дорог разной высоты, забыли о бабке, задрав головы вверх. Белая дорога была на самых высоких опорах, и была она совершенно пустынной. По синей машин катило намного меньше, а по серой проезжали самые длинные и заметно более медлительные.

– Для кого же строят белые дороги, если они всегда или почти всегда пустынные? – спросила Ива, так и не разгадав загадки белой и самой высокой дороги. Даже её отец не знал ответа. Он что-то невнятно мычал, боясь показаться неосведомлённым, хотя это и было очевидно.

– Для кого? Мне Капа говорил, что великие маги используют её для своих путешествий.

– Неужели, для нескольких десятков человек построили такое сложное сооружение, не посчитавшись с затратами?

– Разве это их личные затраты? Это затраты твоего отца и ему подобных трудяг.

– Вот бы туда подняться и посмотреть вниз! – мечтательно произнесла Ива.

– Лестницы на белые, да и на синие дороги всегда закрыты для всех, кто не имеет особых печатей при себе. Вот Капа мечтает когда-нибудь стать магом и ездить по синей дороге. И он будет по ней кататься. Я знаю. А уж о белой даже он не мечтает.

– Даже он! – передразнила Ива подругу. – Как будто он любимый избранник Создателя, и все мечты только и делают, что, толкая друг друга, спешат осуществиться ему на радость.

– Да. Он избранник, только не всем дано понять, – сказала Вешняя Верба. – Ой! Как же страшно жить под дорогой! А в столице многие живут совсем рядом с такой дорогой и привыкли. Я бы не смогла так.

– Смогла бы. Я же привыкла, когда жила в «Городе Создателя». Привыкаешь ко всему очень быстро.

На волосах бабы Вербы был повязан тёмно-синий платок в белую крапинку. На ногах такие древние, не по размеру, изжёванные кожаные сапоги, что выкинь их на дорогу, и бродяга с брезгливостью обойдёт. Она сердито оглядела Вешнюю Вербу из-под нахлобученного платка. – Пошли! Хватит рты разевать, а то птица нагадит прямо в рот. Или кто выкинет что из машины на ваши головы.

– И на твою тоже! – задерзила вдруг Вешняя Верба. Ива, чтобы отвлечь гнев старухи, спросила по-свойски у бабы Вербы, – Дорога теперь соединяет столицу с новым «Городом Создателя»? А то прежде был только окольный путь и очень далёкий. К нам начальство из столицы долго добиралось. Обычно. Так папа рассказывал. А ведь он тоже строил эту дорогу, – добавила