Бес Славы - Юлия Еленина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Митя переводит удивленный взгляд с меня на Славу:
– Когда успела? Ты уехала меньше месяца назад...
Слава хлопает глазами, прижимая к себе все еще плачущую дочь.
– Какая тебе разница? – громко спрашиваю я, словно общаюсь со слабослышащим. – Уходи, по-хорошему прошу, не пугай нам ребенка.
– По хорошему, – пьяно передразнивает он, делает шаг и смотрит на Марту, а потом опять на меня и язвительно произносит: – Это не ребенок, это ублюдок!
От этих слов меня охватывает такая злость. Я и сам не понимаю, как это происходит, всего секунда, мой замах – и проспиртованный бывший жених уже летит к выходу.
А приземлившись, замолкает. Мы все стоим, тоже молча, причем и Марта прекращает свой плач. И никто из нас не спешит на помощь лежачему.
– Очухается, – тихо произносит бабушка и, подтверждая ее слова, Митя издает протяжный стон, приподнимается, держась за затылок.
– С-сука, – говорит он. – И ты сука, – теперь Митя обращается к Славе. – Всю жизнь мне испортила.
– Прости... – отвечает ему Слава. – Я и сама верила, что любила тебя. Точнее, заставляла себя в это верить... Да и ты меня не любил, раз проводил ночи с Наташей.
– Да потому что ты, целка деревенская, не давала! – рявкает Митя, резко меняется в лице и начинает истерично хихикать. – Вот и поплатилась, что трахнули тебя, обрюхатив, без согласия! Так что ребенок этот – реально ублюдок!
– Заткнись, – сквозь зубы произношу я. – Ублюдок здесь один, и это ты.
Митя смотрит на меня не без удивления, а потом, пошатываясь, поднимается.
– Короче, теперь ты в курсе какой испорченной бабе мужем стал, – говорит он и, наконец, уходит.
А меня продолжает держать злость. Прямо внутри все клокочет. И злость эта не только на пьяного визитера, но еще и на себя. Да и стыдно, если честно, перед бабушкой. Она что-то там говорила сегодня, что прощает меня, может, и подозревала что, но вряд ли такое.
– Бог отвел тебя, Стася, от него, – качает головой Агафья Ильинична.
И тут на смену злости приходит нервный смешок, который я изо всех сил стараюсь сдержать. Я понимаю, что имеет в виду бабушка, но все равно возникает ассоциация. Богом меня еще никто не называл. Только если какая-нибудь девка после секса.
– Извини, – произносит Слава, посмотрев на меня.
– За что? – не понимаю я.
– За Митю.
– Не ты должна извиняться, а он. Или я. Хотя знаешь, нет, не буду. Пусть наше знакомство было… не из приятных, – кошусь на Агафью Ильиничну, – но я рад, что ты не вышла за него.
Некое подобие улыбки скользит по еще белым губам Славы, а потом она как будто что-то вспоминает и, отдав Марту бабушке, говорит:
– Пойдем во двор.
Так-так. Кажется, у нас назревает серьезный разговор. И я даже знаю, о чем мы станем говорить.
Выходим из дома, и Слава поднимает на глаза. Решительность, с которой она шла сюда, улетучивается.
– Все нормально? – спрашиваю я.
Она сразу кивает, а потом отрицательно машет головой.
– Матвей, делать-то что?
– А ты можешь немного конкретизировать вопрос?
– Если я действительно беременна, то что мы будем делать?
Она говорит «мы» – это радует. Я улыбаюсь и глажу ее щеку большим пальцем. А потом подмигиваю и оптимистично выдаю:
– Мы справимся. Конечно, колледж твой, наверное, придется отложить на год, потом наймем няню. Сделаем еще одну детскую. Вдруг будет мальчик? Тогда каждому нужна будет своя комната.
Слава смотрит удивленно, как будто не верит. Она, интересно, ожидала другой реакции? Какой? Что я ее брошу или отправлю на аборт?
– Если будет мальчик, – наконец-то, едва сдерживая слезы, говорит она, – то мы назовем его Георгий.
Теперь настала моя очередь удивляться. Но при этом в груди становится так тепло, как будто окончательно лопнула корка льда, сковывавшая меня долгие годы.
Я прижимаю Славу к своей груди и едва слышно шепчу:
– И за что мне такое счастье досталось?
Глава 44
Стася
Ему досталось?
Это мне досталось. Счастье. Через боль, муки, страдания...
Осознаю, что все это нужно было, чтобы понять. Вот смотрю в глаза Матвея, которые так ненавидела, и понимаю, что все, что было с Митей, не любовь это. Наивная вера и надежда, может быть. А любовь у меня сейчас.
И если первый ребенок меня пугал, то тот, что сейчас, возможно, во мне, дарит мне другие ощущения. Я не испугалась, когда бабушка сообщила мне... ну, может, лишь на секунду, и то больше из-за того, как на это отреагирует Матвей. Он отреагировал правильно. Я хочу этого ребенка. Хочу растить его в любви. Его и Марту. Вместе с их отцом.
Мы с Матвеем возвращаемся в дом. Бабушка в этот момент разливает по кружкам чай. Подхожу, заглядывая в комнату – Марта лежит в своей кроватке. А потом сажусь за стол, Матвей садится рядом. Он немного растерян, странно видеть его таким. Зато настоящий, не притворяется.
– За Мартой приезжайте к осени, – говорит вдруг бабушка. – И вы больше привыкнете друг к другу, и девочка больше окрепнет.
Смотрю на Матвея и вижу, что он не против.
– Хорошо, – кивает он. – Но мы будем часто приезжать.
Тут не спорит бабушка:
– Конечно.
Мы начинаем пить вкусный травяной чай, рассказывая за столом новости: бабушка про деревню, я про детскую комнату, Матвей немного про свою работу и своего отца после вопроса бабушки. Нам комфортно вместе, я чувствую – бабушка и Матвей приятны друг другу.
Потом мы помогаем бабушке собрать небольшой урожай ягод. Марта в это время спит, а когда просыпается, Матвей берет ее на руки и не отпускает, пока мы не собираемся возвращаться в город. Они, отец и дочь, так трогательно смотрятся вместе. Так похожи друг на друга, такие славные у меня. Марта спокойна на его руках, цепляется ручками, улыбается. Я уверена – из Матвея получится замечательный отец.
Уезжаем ближе к вечеру. Причем, никто из нас этого особо не хочет. Но завтра у Матвея важные дела по работе.
– Хочу тебя попросить, – начинает Матвей, как только мы выезжаем из
