Хроники железных драконов (сборник) - Майкл Суэнвик

Молчание.

Джейн старательно задавила ярость, страх и доводящее до исступления ощущение собственной беспомощности. На это ушло некоторое время. Наконец она выбралась из кабины, как хотел Меланхтон.

Как обычно, больше ей ничего не оставалось.

Каким-то образом она добралась домой в Хабундию. Когда она коснулась рукой двери, ее пронзило ледяное копье предчувствия. Девушка заколебалась, не в состоянии повернуть ручку.

Это было глупо. Внутри ничего нет – там не может быть ничего хуже того, с чем она только что столкнулась в подвалах Бельгарда. Это Меланхтон, просто из зависти, поворачивает нож в ране. Она распахнула дверь.

Мартышка и Крысякис лежали на полу мертвые.

Из горла у Джейн вырвался сдавленный крик. Ситуация явно отражала представления Меланхтона о юморе. А может, призвана была послужить извращенной версией того, что Гальяганте назвал «залогом серьезности намерений», – галантным по замыслу устранением из ее жизни двух мелких неприятностей.

Свет горел. Именно это обстоятельство делало картину еще ужаснее. Имейся где-нибудь хоть клочок тени, взгляд ее метнулся бы в ту сторону и нашел там убежище. Но в жестоком, бесстрастном свете лампы взгляд оказался прикован к трупам. Джейн не могла не смотреть. Невозможно было отрицать то, что лежало перед ней.

В смерти лицо у Мартышки сделалось серым, а у Крысякиса – призрачно белым с голубоватыми тенями. Радужки у обоих растворились полностью, оставив гладкие полумесяцы под лиловыми веками. Челюсти безвольно отвисли. У Крысякиса по подбородку тянулась влажная полоса слюны, и снизу повисла капля, которая почему-то отказывалась падать. Словно заморозилось время.

Игла все еще торчала у Крысякиса в руке. Должно быть, он сначала вмазал Мартышку, а затем отвернулся, чтобы ширнуться самому, и не видел, как она сползла по кровати на пол. Затем, когда яд достиг сердца, просто повалился на бок. Голова его была обращена к двери. Даже в смерти он тянулся прочь от бедной Мартышки.

Джейн застыла в ужасе.

Вдалеке подала голос сирена. К ней присоединилась вторая, а затем третья. Вскоре весь Город включился в симфонию гудков и сигналов.

Десятина настала.

Глава 18

Она сделала худшее из того, что могла. Первый же пункт в разосланных университетом памятках для всех первокурсников гласил, причем большими, сладко пахнущими лиловыми буквами: 1. ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОЕЙ КОМНАТЕ.

Джейн понимала, что это хороший совет.

Но слепая паника погнала ее прочь из комнаты, прочь из Хабундии, прочь вообще из Бельгарда, на улицу. Она не соображала, что делает. Только что пялилась на два трупа на полу своей комнаты, а теперь, дрожащая и сбитая с толку, оказалась вообще неизвестно где.

Мимо, спотыкаясь и плача, пробежал фей с головой вепря. Локти у него взлетали выше головы, по загнутым клыкам текли слезы. Его со свистом и хохотом преследовал десяток малолетних вервольфов. В бок фея воткнулась палка, он споткнулся, но тут же побежал дальше.

Послышался звон разбитого стекла.

Скорее обратно в Бельгард! В полночь закроют аварийные ворота. Но если ей удастся проскользнуть внутрь раньше, еще можно найти убежище. У Сирин или, может быть, у Линнет Коноплянки, высоко над улицей, где наверняка случится самое страшное.

Дорога повернула и сузилась. По обеим сторонам поднимались глухие стены, превращая улицу в желоб или ущелье. В конце квартала толпа фей танцевала вокруг большого костра под грохот и уханье барабана. Другие ворвались на склад тканей и выбрасывали из окон всех пяти этажей рулоны муслина, ситца, камвольного поплина и жатого шелка. Те, не разматываясь, дождем сыпались на тротуар. Сверчки и мухари суетились, оттаскивая ткани в огонь.

Джейн подалась назад, но внезапно улица позади нее заполнилась монстрами, скандирующими:

Вервейн, Чинкфойл,

Хейт и Джонсвот,

Сожги Город,

Раздави государство!

Они звонили в колокольцы и дудели в рожки, размахивая рекламными транспарантами над волнующимся морем голов. С высоких шестов свисали фонари. С перепончатыми ушами, рогатые, на аистиных ногах, монстры выглядели карнавальными паяцами.

Сожги Город,

Раздави государство!

Джейн, слишком напуганную, чтоб удрать, подхватило толпой, подняло и понесло. Она вдруг оказалась в безопасности внутри их веселой компании, сделалась не мишенью, а одной из них и плыла, словно подушками подпертая и приподнятая давлением тел. Ее окружали гогочущие уродливые хари. Красный гном протянул ей банку пива. Чтобы успокоиться, она открыла ее и отпила большой глоток. Пиво оказалось такое холодное, что обожгло язык.

Сожги Город,

Раздави государство!

Странная, электризующая смесь страха и возбуждения охватила ее.

Толпа докатилась до костра. Две группы смешались и завихрились.

– Развлекаешься?

Джейн потрясенно обернулась.

– Линнет! Что ты здесь делаешь?

Ее одноклассница пожала плечами.

– То же, что и ты, – веселюсь.

– Коноплянка, нам надо попасть обратно в общагу. Ты хоть примерно представляешь, насколько мы далеко от дома? Если не очень, то еще успеем добраться до Хабундии, прежде чем запрут.

– К черту! – Линнет яростно обхватила себя руками, костлявые плечи встали торчком, словно новая пара крыльев. – Я не откажусь от гулянки ради того, чтобы сидеть у себя в комнате и плевать в потолок. Предложи еще книжку почитать. Или достать кипятильник и заварить ромашкового чая. Хабундия в миллионах световых лет отсюда. Как ты не понимаешь? Сегодня нет ничего запретного. Тебе что-то нужно – бери! Тебе кто-то нравится – вперед! Можешь сидеть на обочине и жрать собственные какашки на глазах у всего света, если тебя это заводит. Никто не станет тебя останавливать. Никто не ведет счет.

Она сунула в рот мятый косяк и щелкнула пальцами. Искра, пламя, облачко дыма. Поделиться и не подумала. Веселый свет оторвяжничества горел у нее на лице столь ярко, что Джейн смущенно опустила голову.

Толпа с ревом снова устремилась вперед. Джейн спихивали то на одну сторону, то на другую. Ей пришлось перейти на рысь, чтобы не упасть.

– Куда мы идем? – крикнула она.

– Какая разница!

Они мчались мимо вереницы магазинов. Окна листового стекла рассыпались у них за спиной. Отдельные персонажи заскакивали внутрь, чтобы ухватить сумочку или пригоршню запонок, но в целом толпа не сбавляла хода. Звук лопающегося стекла неотступно преследовал их.

– Ужас! – крикнула Джейн.

– Фигня! – Глаза у Линнет сверкали. Улыбка сделалась до боли широкой. – Это еще цветочки!

Толпа уплотнилась. Плечи, локти и костлявые подбородки толкали Джейн со всех сторон, угрожая переломать ей ребра. Тела сместились. Словно грейпфрутовое зернышко, зажатое между большим и указательным пальцем, Коноплянка брызнула прочь.

Беспомощность Джейн была абсолютной. Зажатую в толпе, стиснутую так, что невозможно было даже упасть – толпа поддерживала ее, – Джейн на короткий момент оторвало от земли и протащило вперед. Когда дорога расширилась, а ноги коснулись тротуара, ей пришлось перейти на бег, чтобы не упасть и не оказаться затоптанной.

Новый рев. Авангард толпы на что-то наткнулся. Глазам протолкавшейся достаточно близко Джейн предстал бегемот. Его загнали в тупик и теперь раскачивали. Он перевернулся с воплем бессильной ярости, а победители хлынули через его заднюю часть. Они открыли капот и водительскую дверь и принялись потрошить беднягу. Сиденья, кабели, свечи, пластиковую статуэтку Великой Матери с приборной панели пошвыряли в толпу.

– Сволочи! – ревел бегемот. – Всех убью! Разорву! Растопчу в лепешку!

В том, что такого огромного зверя, такую мощную махину оказалось так легко одолеть, было нечто пугающее.

Пугающее и неуловимо величественное.

Переднюю стенку таверны снесли, барную стойку сломали. Бутылки раздавали всем проходящим. Джейн обнаружила, что сжимает в руке пинту мятного шнапса. Вкус он имел кошмарный, но через некоторое время она привыкла.

Круша и грабя, толпа перемещалась вперед, пока что-то впереди – тупик, развилка? – не заставило ее притормозить в нерешительности. Перейдя на шаг, Джейн снова заметила Линнет. Она шла за руку с огромным уродливым существом. Джейн хлопнула ее по плечу.

Коноплянка тупо на нее посмотрела.

– Что ты-то здесь делаешь? – Не дожидаясь ответа, она отпустила руку своего спутника. – Это Костяная Голова.

Костяная Голова определенно соответствовал своему прозвищу. Невероятно толстый, неровный череп мертвенно белел под коротко остриженными волосами. На лбу и на щеках были вытатуированы солнечные колеса забастовщика. Безжизненные глаза казались ямами с пеплом.

Он хамски ухмыльнулся и почесал яйца.

Изо всех сил стараясь не обращать на него внимания, Джейн сказала:

– Ты имеешь представление, где мы находимся? Тебе не надо идти со мной. Просто покажи мне нужное направление, и я сама найду дорогу домой.