Побочный Эффект - Валиса Рома

а ты у меня была вовсе не первой. Да и при этом Чувства возникают не всегда. Только если оба настроены на одну волну. Одни Чувства на всю жизнь, а больше невозможно, даже когда один из вас умирает…

Я взглянула на лицо мужчины, заметив, как сжались его пальцы на бокале, и как взгляд словно стал отдалённым.

– У тебя ведь были Чувства, – вдруг догадалась я, заставив его вздрогнуть.

– Мэл, Чувства, да ещё и у меня… – попытался усмехнуться Ориас.

– Врёшь, – прервала его я, изогнув брови. – У тебя это и вправду было. Вот почему ты так гоняешься за девушками? Пытаешься вновь стать нормальным, без этой связи?

– Мэлисса, – тихо произнёс мужчина, и его холодные глаза прожгли меня. – Я не хочу об этом говорить. Не сейчас.

Взяв бокал в руку, он поднялся на ноги, не спеша подойдя к окну и облокотившись об поручни. Я не сводила с него взгляда, пытаясь понять, кем была его первая девушка на ночь, и что заставило его пробудить в себе Чувства. Да и жива ли она? Ориас о ней так говорит, словно её давно нет, или она есть, но они расстались на не совсем приятной ноте. И всё же у него до сих пор остались эти Чувства, иначе зачем он гоняется за девушками? Зачем пытается вернуть то, что уже утрачено?

Ориас сам сказал, что Чувства у них возникают лишь раз и до самого конца. И из–за этих чувств они не могут полюбить другого и насладиться с ним в кровати. Так почему он не сдаётся? Что ищет? Или, что правильней, от чего каждый раз убегает?

Поднявшись с кресла, я медленно подошла к окну, облокотившись об поручни и взглянув на Ориаса. Он смотрел куда–то вдаль, чуть наклонив голову и сцепив пальцы. Без этой его усмешки, без горящих огнём глаз и резких черт лица, он показался мне… да, верно. Он показался мне намного красивей, и сердце предательски сжалось, вспомнив нашу ночь. Не первую, которую я уже забыла, а вторую, которая была свежа в памяти. Сколько бы я не лгала самой себе, что это было просто ужасно, что он насильно мной завладел, это… было прекрасно. Прекрасно чувствовать его, ощущать умиротворение и наконец–то пропавший голод. Какого это – приносить кому–то удовольствие, но при этом ничего не чувствовать? Наверное, ужасно.

– А я однажды переспала с золотым хиимом, – негромко призналась я.

Ориас только сделал глоток, тут же подавившись и закашляв. Его губы окрасились в золотой, а с уголка стекала такая же капелька. Взглянув на меня с неподдельным изумлением, он облизнулся. Я невольно задержала взгляд на его губах, тут же обратившись на сияющие от удивления изумлённые глаза.

– Так, а можно тут поподробней? – поинтересовался Ориас, даже наклонился ко мне, чтобы лучше слушать.

– Ну… – почему–то даже оробела я, сплетя пальцы и чувствуя себя до ужаса неловко. – Когда Цербер поймал меня и поставил второе клеймо, то Великая Мать не сразу меня нашла… лишь через одну часть Вселенного Колеса.

– И где же ты была всё это время? Таилась в Этажах?

– Поначалу – да. Цербер пытался вызнать у меня, куда я дела его самую дорогую реликвию. Он не любит пытать так, чтобы на теле оставались следы. А вот на разуме – всегда пожалуйста. Разные наркотики, препараты, ядовитые напитки… он испробовал на мне всё. Я трилун ходила, не помня, кто вообще такая, и не зная, что происходит. Словно сон. А потом к Церберу пришёл какой–то влиятельный Барон со своим сыном. Тот приметил меня и выкупил за цену, которую Цербер не мог игнорировать. Меня приобрели для плотских утех, и узнала я это только по прибытию в Баронии. Сбегать было поздно, да и некуда.

Я пожала плечами, накручивая на палец рыжую прядь.

– И что дальше? – с явным нетерпением поинтересовался Ориас.

Я не смогла сдержать усмешку, оценивающе взглянув на него.

– Можешь потешить своё самолюбие – в постели ты и вправду лучше, чем тот хиим.

Глаза мужчины отчего–то запылали, и он прохладно улыбнулся уголками губ. Правда, от этой улыбки мне стало вмиг дурно. Она была колючей, какой–то неправдоподобной, и под ней скрывалось вовсе не дружелюбие и радость.

– И как зовут этого золотого хиима? – лениво облокотившись локтем об поручни, поинтересовался Ориас.

– Овик Ти–Кар, – так и ляпнула я.

– Овик Ти–Кар… – задумчиво протянул он. – Кажется, я о таком слышал… он скупает женщин различных рас и создаёт из них гарем. Каждый день у него новая подружка, и чем она «экзотичней», тем дольше он её «проверяет»… этот гарем охраняют как диву Миниту. Так как, во имя всех звёзд, ты оттуда сбежала?

На этот раз улыбнулась я, только как–то натянуто и криво.

– Мэл, – тут же почувствовав, что я пытаюсь от него что–то скрыть, насторожился Ориас. Он выпрямился, наклонившись ко мне настолько, что я ощутила запах мёда и коры, а ещё его дыхание на своём лице. – Как ты сбежала?

– Тебе это не обязательно знать, поверь…

– Мэлисса. Рассказывай.

Я сглотнула, смотря в его невероятно зелёные глаза, что, кажется, даже мерцали в темноте. И сдалась первой, обессиленно опустив руки и взглянув на черноту за окном. Где–то в стороне угадывалось слабое лиловое свечение – мы уже были близко к Туманной Области.

– Никак. Из этого гарема невозможно сбежать… и я не пыталась.

– Почему? – даже удивился Ориас.

– Потому что меня там не били, не лишали еды и одежды, не накачивали наркотиками, и давали то, что я хотела, – честно произнесла я, взглянув на мужчину. – И всего лишь за то, чтобы я раз в неделю доставляла удовольствие Овику… не очень большая плата.

– Так почему не осталась?

Вместо ответа я молча повернулась к Ориасу спиной, подняв волосы и явив ему на шее, чуть ниже линии волос, короткий шрамик.

– Во время своих плотских утех Овик часто любил выпить. Порой дело даже не доходило до кровати, но в таком состоянии он был неуправляем. Сделаешь что–то не так, вздохнёшь не тут, случайно дашь себе волю, и Овик сразу напомнит, кто тут хозяин. Это надолго отбивает желание ложиться с кем–то в кровать. Сразу вспоминаешь, что лишён какой–либо воли, пусть Овик и остался давно позади.

Ориас позади