Древняя книга Агриппы - Михаил Палев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он дал знак охранникам. Те проворно усадили Сергея и Таврова на сиденья и приковали их наручниками к ножкам кресел.
– А вас, отец Иоанн, прошу на сцену! Сейчас вам предстоит сыграть последнее действие нашей великой пьесы. Вы умрете торжественно, как герой трагедии. Можете помолиться и сказать речь – аудитория, как видите, имеется! Сергей не справился с порученной ролью, но его роль сыграет Стас. Он тоже бывший солдат, бескорыстно пожертвовавший нашей организации все свое имущество и не далее как месяц назад лично расстрелявший охранников Гольдштейна. Так что он вполне подходит на роль Воина для обряда.
Бломбергис поднялся на сцену и выкатил из-за занавеса столик. На нем ярко блестели в свете прожекторов металлические предметы, а среди них мягкой белизной выделялся череп. Бломбергис взял его в руки и философски заметил:
– Еще недавно это была одна из красивейших женщин, которуя я когда-либо встречал. И что? Вот все, что от нее осталось.
Он положил череп на ладонь, вытянул руку и с чувством произнес:
– Бедная Ольга!
И с усмешкой взглянул в зал:
– Ну чем я не Гамлет? Гамлет апокалипсиса, которому неведом вопрос «быть или не быть»! Мой Гамлет точно знает, чему быть, а чему не быть! Через девять минут начнется инициация, и вы увидите, как из смертного иницианта родится Антихрист, который через три года, три месяца и три дня займет престол святого Петра в Риме, а через шесть лет, шесть месяцев и шесть дней бросит Запад в смертельную битву против Востока! И эта война своими ужасами превзойдет все, что было прежде, – превзойдет настолько, что обе мировые войны покажутся детской ссорой в песочнице!
Это было невероятно, но Тавров поверил. Ему вдруг захотелось завыть от ужаса, безысходности и бессилия. Такого он еще никогда не испытывал.
Бломбергис положил череп на стол и обратился к отцу Иоанну, укоризненно качая головой:
– Ну что же вы, Белиссенов! Пора! Попрошу поторопиться, не то вас на сцену затащит охрана, – а это будет выглядеть некрасиво, недостойно величия момента. Прошу, прошу!
Отец Иоанн, еле слышно шептавший слова молитвы, повернулся к Таврову и тихо сказал:
– Простите меня, Валерий Иванович! Я не справился, но я сделал все, что мог. Уповаю на Господа нашего, что в своей милости не оставит всех нас. О том и молю его в свои последние минуты.
Тавров не мог даже обнять его, поскольку сидел скорчившись, обнимая скованными руками ножку кресла. Он лишь кивнул отцу Иоанну в ответ, но сказать ничего не смог: горький комок подступил к горлу. Поражение, полное поражение!
Отец Иоанн поднялся на сцену.
– Вот здесь, посередине ваше место. Прошу открыть декорацию!
Занавес на заднике стены пополз вверх, – и сразу потянуло жутким зловонием, по сравнению с которым запах мусорной свалки показался бы ароматом полевых цветов. Открылось большое изображение задрапированного в красную мантию человека со странным лицом, в котором было что-то зловещее и в то же время притягательное. Тавров никак не мог оторваться от этого лица, вызывающего странное сочетание отчаянного любопытства и животного ужаса. Из этого состояния его вывел голос Бломбергиса, резко выкрикнувший:
– Стас!
– Я готов, хозяин! – отозвался охранник, поднимаясь на сцену.
– Когда я скажу «аминь», стреляй ему в голову, – велел Бломбергис. – Только чтобы потом я не собирал мозги по всей сцене! Мне нужна кровь, бьющая струей, чтобы я мог набрать ее в череп. Ясно?
– Я понял, хозяин. Все будет в лучшем виде! – заверил охранник, передергивая затвор «ТТ».
Бломбергис взглянул на часы и резко посерьезнел.
– Все, больше нет времени на разговоры. Итак, начинаем!
Бломбергис взял в руки череп, повернулся к изображению Люцифера и воскликнул:
– Пусть кровь повергнутого праведника оживит Зло! Прими эту жертву, Владыка, как ключ от этого мира! Аминь!
Отец Иоанн был спокоен, он стоял прямо, глядя на Бломбергиса. А сбоку в двух метрах от него встал Стас, целясь в голову отца Иоанна из пистолета.
В бытность опером Тавров не раз смотрел смерти в глаза, шел с голыми руками на вооруженных отморозков, скрипел зубами от ярости и бессилия, когда на руках умирал друг, смертельно раненный бандитским «пером». Но никогда не посещало его такое сильное ощущение страха и безысходности. Это было невыносимо. Это был первобытный ужас, спрессованный в мгновенья и превратившийся в вечность. И, услышав «аминь», Тавров закрыл глаза. Если бы не наручники, он по-детски заткнул бы уши, чтобы не слышать выстрела.
И выстрел грянул. Зазвенела, катясь по дощатому настилу сцены, гильза.
И упало тело, словно занавес в конце последнего акта. Самого последнего. Как точка в конце Эпохи.
Эпилог
– Вот и все.
Это был голос Стаса. Спокойный и бесстрастный, как скальпель патологоанатома.
Невероятно.
А это кто? Нет, не может быть!
Тавров открыл глаза. На сцене стояли Стас и отец Иоанн, разглядывая то, что лежало на сцене и было скрыто от скорчившегося в кресле Таврова.
– Как просил, хозяин! – иронически произнес Стас. – С кровью!
И посмотрел на отца Иоанна.
– Что? Удивлены?
– У меня нет слов, – признался отец Иоанн. – Но почему?
– Самый большой дурак тот, кто считает себя самым умным, – заметил Стас. – Ишь, Антихрист выискался! Царство Тьмы решил устроить. Да нам и при свете неплохо! Бабла только не хватает. Ну да это дело мы сейчас поправим!
– Но зачем же вы пожертвовали Бломбергису все, что имели? – продолжал недоумевать отец Иоанн.
– О-о! Это был умный ход! – хитро прищурился Стас. – Я, видите ли, занялся бизнесом и «попал» на очень приличную сумму. Моя видавшая виды «шестерка» и двухкомнатная «хрущоба» покрыли бы едва пятую часть долга. А тут еще братва на счетчик поставила. Короче, попал конкретно! Ну я и «подарил» все свое имущество Бломбергису и вступил в эту секту. Ходил в балахоне, круглосуточно бдел в молитвах. Короче, «подсел на религию». А что возьмешь с человека, «съехавшего» на религиозной почве? Проще взять в плен обвязанного динамитом шахида, чем слупить бабки с такого клиента! Да и кто меня здесь достал бы?
– Плата за безопасность, – покачал головой отец Иоанн.
– Точно! – согласился Стас. – Ну а когда я здесь огляделся, то понял: тут либо лохи типа этих растений в зале, либо тупые бараны, из которых охрану набрали. Ну Колян само собой не в счет, он свой пацан! Слышь, Колян? Пора за баблом двигать! Ну будь здоров, святой отец. Жить тебе теперь до ста лет. А мы пойдем сейф тряханем. В нем бабла нам с Коляном на всю жизнь хватит. А вы не рыпайтесь отсюда! Все входы заблокированы. Двери металлические, на окнах решетки, да и те выходят на заводской двор. Когда мы с Коляном окажемся в безопасном месте, то звякнем в службу спасения, и вас освободят. Ясно?
– Вы хоть наручники с людей снимите! – попросил отец Иоанн, но Стас только усмехнулся и направился к выходу вместе со вторым охранником.
– Постойте! – крикнул отец Иоанн. – А где Книга?
Охранники остановились и недоуменно переглянулись.
– А-а, это такая здоровенная, с железными застежками и куском цепи! – догадался Стас. – Так она как раз рядом с сейфом стоит! Потом придешь и возьмешь!
– Нет, это надо сейчас, сейчас сделать! – воскликнул отец Иоанн, делая шаг к Стасу. Тот вскинул пистолет, направив его на отца Иоанна.
– Отдыхай, святой отец, пока пулю в лоб не получил! – посоветовал Стас. – Еще шаг – и кердык, понял? Мне человека убить – что муху прихлопнуть.
И они вышли из зала, заперев дверь снаружи.
Отец Иоанн в отчаянье опустился на пол, обхватив голову руками и повторяя:
– Вы не понимаете, вы не понимаете…
– Может, нам поможете? – подал голос Тавров. Отец Иоанн поднялся с пола, подошел к Таврову и поковырял в замке наручников канцелярской скрепкой. Наручники раскрылись. Аналогичную процедуру он так же быстро проделал и с Сергеем. Тавров встал, с кряхтеньем разминая затекшие члены, и спросил отца Иоанна:
– И где же это вы так лихо научились скрепкой орудовать? В духовной семинарии?
Отец Иоанн ничего не ответил, а бросился к дверям, проверяя, насколько хорошо они заперты. Тавров поднялся на сцену и увидел лежащего навзничь в луже крови Бломбергиса. Очки валялись рядом, бесцветные мертвые глаза пристально смотрели в потолок, а руки продолжали прижимать к груди череп. Несостоявшийся Наместник Ада на Земле умер в шаге от цели.
Тем временем отец Иоанн обежал весь зал и вернулся поникший:
– Все закрыто!
– Да ладно, к утру нас точно освободят, – начал успокаивать его Тавров, но его слова оборвал низкий утробный рев, донесшийся со двора.
– О господи! Что это? – воскликнул Тавров.
Отец Иоанн побледнел.
– Это Папирот. Он должен был получить свободу после инициации. С рождением Антихриста все магические книги и колдуны теряют свою силу, а находящиеся у них на службе демоны получают свободу. Он почувствовал, как Книга снова затягивает его в себя.