Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих - Наталья Горбачева

Упав на диван, я свернулась калачиком. Мир рухнул — драгоценный мир души… Но уже к вечеру почувствовала себя свободно и легко, будто с бедной моей души свалился огромный камень. Игумен К. так и не позвонил. Ни тебе спасибо, ни до свидания, ни денег. Настоящий герой нашего времени.

А старец Паисий, он ведь такой простец, совсем не герой. Говорит, не богословствуя, но, как показало время, духовно. И духовность он усматривает в обычных будничных делах, что наверняка согреет душу и поможет самому обычному, «непродвинутому» в православии и далекому от высоких откровений человеку. Он учит просто и ясно — как ежеминутно выполнять заповеди Божии и в наш безбожный век. А его чудеса — это уже тяжелая артиллерия для тех, кто очень сильно заблудился в жизни — до смертельного риска.

…«Раньше у меня на Родине, в Фарасах, говорили: „Если у тебя есть работа, то не оставляй ее на завтра. Если у тебя есть хорошее кушанье, то оставь его на завтра — может прийти гость“. Сейчас думают так: „Работу оставим, может, завтра придет кто-нибудь и нам поможет. А хорошее кушанье давай-ка съедим сами сегодня же вечером!“ Большинство людей нынче вращаются вокруг себя, думают только о себе самих. Предположим, пошел проливной дождь. Вот увидите: большинство из вас подумают о том, не развешено ли у них белье, и побегут его снимать. Плохого в этом нет, но дальше этого они не идут. Белье, если и намокнет, высохнет снова. А каково тем, кто в это время молотит на току? Больно ли вам за них, помолитесь ли вы за них? Или в грозу, когда сверкают молнии, еще вопрос, найдутся ли пять-шесть душ, чтобы вспомнить о тех бедолагах, что работают на поле, или о тех, кто держит теплицы. То есть человек не думает о другом человеке, не выходит из своего „я“, но постоянно вращается вокруг себя самого. Однако, вращаясь вокруг себя, он имеет своим центром себя, а не Христа. Он вне той оси, которая есть Христос. Если человек хочет достигнуть того, чтобы думать о ближнем, то его ум должен быть сначала [утвержден] во Христе. Тогда он думает и о ближнем, а потом думает и о животных, и о всей природе. Его „радиостанция“ включена, и как только приходит сигнал — он спешит на помощь. Если же ум его не во Христе, то не работает его сердце, и поэтому он не любит ни Христа, ни ближнего, ни тем более природу — животных, деревья, растения. Если вы будете вести себя так, как сейчас, то как вам дойти до общения с животными, с птицами?! Если птица упадет с крыши, то вы будете ее кормить, но если же не упадет, то вы об этом и не подумаете. Я вижу птиц и говорю: „Надо их, бедных, покормить!“ — сыплю крошки и водичку ставлю, чтобы они попили. Вижу на деревьях больные ветви, тут же хочу их обрезать, чтобы они не заразили других ветвей. Или бьется, хлопает дверь, окно — ум мой идет туда. Себя, если мне что-то нужно, забуду, но погляжу: не поломалась бы дверь, окно, не было бы какого вреда. О себе я думаю между делом. Если кто-то думает и болеет о творениях, то насколько больше он думает о них Творце! Если же человек не ведет себя так, то как он придет в согласие с Богом? И еще: выходя на улицу, бросьте взгляд вокруг. Может быть, кто-то или по невниманию, или по злобе (желаю, чтобы никто не делал зла) что-то бросил, и занялся огонь, поэтому поглядите. Это тоже относится к духовной области, потому что и в этом взгляде присутствует любовь. Я, когда выхожу из каливы, погляжу вниз, погляжу на крышу, понюхаю, не пахнет ли горелым. Другое дело, если у тебя такая вера, что если начнется пожар и ты станешь молиться, то пожар потухнет.

Если же такого нет, то надо действовать [и по-человечески]. Или, когда слышны громовые раскаты, я прислушиваюсь, что это: пушка, учения идут, что-то подрывают? Туда сразу же направляется мой ум, и я начинаю молиться о происходящем. С тем, кто безразличен к себе от любви к другим, пребывает великое Божие попечение, и все люди заботятся о нем»[26].

Ищите и обрящете

Через пару месяцев мне предстояло лететь в Иерусалим поработать в Горненском монастыре. Огорчение, связанное с «творческим» конфликтом, перелетело со мной моря и не оставляло даже в городе мира. Не так было обидно, что меня без объяснений выставили из проекта — дело не новое даже у верующих; смущало желание игумена К. снимать про удивительного Паисия Святогорца по-наполеоновски: «…ввязаться в драку, а там будет видно», его «новый проект» напоминал обычный пиар-ход. В нескольких изданиях я уже видела многообещающую рекламу будущего — где восьми-, где четырехсерийного фильма, с моей фамилием в качестве «известного сценариста», а в журнале самого продюсерского центра — и с номером банковского счета, на который люди, любящие великого старца, непременно будут переводить деньги.

С Божией помощью запустили литературный проект, ради которого случилась моя командировка в Иерусалим. Несколько дней впереди были свободны. Подолгу сидела я на скамейке напротив Гроба Господня вблизи мраморной чаши — омфала, символизирующей христианский «пуп земли»; вспоминала ближних и дальних, просила у Бога помощи в их нуждах. С утра в храме народа мало и можно было без очереди зайти внутрь Кувуклии, приложиться к святому месту, где Христос воскрес. Так бы и сидела здесь… Народ постепенно прибывал, нарастал гул человеческих голосов, люди начинали беспорядочное движение по каменному полу вокруг Кувуклии. Но это не мешало, душа замирала от благодарности за возможность спокойно молиться там, куда стремятся миллионы христиан. Будет ли еще такая необыкновенная возможность, Бог весть… Забывались все обиды, душа наполнялась жалостью к обидчикам. Что с ними сделаешь… Прав поэт:

Каждый пишет, как он слышит,каждый слышит, как он дышит,как он дышит, так и пишет,не стараясь угодить…Так природа захотела,почему — не наше дело,для чего — не нам судить.

В Миссии мне вдруг сделали предложение съездить с паломнической группой на Синай, в монастырь Святой Екатерины.

— Я была там. Не хочу никуда ехать. Нет сил взбираться на гору. Мне бы тихонечко отдохнуть после всех этих стрессов, — отговаривалась я от поездки.

Уговаривали меня два дня: и группа подобралась серьезная, и сопровождающая монахиня — из духовных. Наконец стало даже смешно: люди мечтают о таком паломничестве, а я кочевряжусь. Нехорошо.

Рано утром автобус отправился в путь. Впервые я ехала на Синай из Нувейбы, из тех мест, где совершался ветхозаветный Исход евреев из Египта. Теперь предстоял обратный путь: почему-то казалось, будто я что-то забыла на Синае. Ну что я могла там забыть? Единственное: не побывала на ночной литургии в храме Святой Троицы на вершине горы Моисея. Значит, все-таки нужно подниматься. Под интересный и поучительный рассказ сопровождающей монахини Р. с содроганием вспоминалось позапрошлогоднее мое карабкание на гору Заповедей…