Буденный: Красный Мюрат - Борис Вадимович Соколов

К миру стремилась и Польша. Ее войска продвинулись далеко на восток. Перед ними находились деморализованные остатки разгромленных армий Западного фронта, получившие сырое, необученное и не вполне благонадежное политически, учитывая недовольство крестьянства продразверсткой, пополнение. Кроме того, Красная армия в полной мере была армией Гражданской войны. Столь тяжелое поражение, какое случилось под Варшавой, основательно подорвало ее дух. Поражение в следующем за Варшавским Неманском сражении, в результате которого советские войска откатились за Минск, подтвердило это. Дальнейшее наступление поляков грозило тем, что красноармейцы обратятся в беспорядочное бегство. Фактически путь на Смоленск и Москву для польской армии был открыт. Однако надвигалась осенняя распутица и война грозила затянуться. Главное же, поляки вовсе не горели желанием захватывать Москву для генерала Врангеля. Как писал Пилсудский еще в начале 1919 года: «Возможно, я и смог бы дойти до Москвы и прогнать большевиков оттуда. Но что потом?.. Места у них много. А я Москвы ни в Лондон, ни в Варшаву не переделаю. Только, видимо, отомщу за гимназическую молодость в Вильне и прикажу написать на стенах Кремля: „Говорить по-русски запрещается“…»

Главные причины, заставившие Польшу прекратить успешно для нее складывающуюся войну с Советской Россией, лежали не в военной, а в чисто политической плоскости. Полный разгром Красной армии приводил к власти в Кремле Врангеля, который до сих пор не признал даже польской независимости. И не было никакой уверенности, что, укрепив свое внутреннее положение, барон не попытается восстановить единую и неделимую. И если в противостоянии с Советской Россией, стремившейся зажечь пламя пролетарской революции по всему миру, Польша могла рассчитывать на помощь держав Антанты, то в случае прихода к власти в Москве Врангеля, сторонника «единой и неделимой России», Пилсудский уже не мог полагаться на англо-французскую поддержку польской независимости, пожелай российское «белое» правительство восстановить в той или иной форме контроль над Польшей. «Начальник Польского государства» явно считал большевиков, заявивших в свое время о признании независимости Польши, меньшим злом по сравнению с Деникиным, Колчаком и Врангелем.

Наверное, выход мог бы быть найден, признай тот же Врангель независимость Польши и Украины. Фактически Пилсудский начал войну с Советской Россией ради создания независимого от Москвы Украинского государства. Тогда между Россией и Польшей создавался достаточно сильный «буфер» и Варшава могла бы чувствовать себя гарантированной от покушений Москвы. Однако надеяться на то, что Врангель признает Директорию Петлюры, не приходилось. А значит, не имело смысла польскими руками таскать каштаны из огня для русских белогвардейцев. Таким образом, участь Врангеля была решена, хотя он еще пытался наступать за Днепром и в середине августа высадил десант на Кубани. Однако Заднепровская операция Русской армии провалилась еще до прибытия Первой конной. Что касается кубанского десанта полковника Улагая, то он, так и не сумев поднять на борьбу основную массу казачества, бесславно вернулся в Крым уже в конце августа. Эти неудачи, по признанию Врангеля, сильно подорвали моральный дух его войск.

Тут сказался присущий «черному барону» авантюризм. Когда к концу сентября ему стало ясно, что поляки не намерены далее продолжать борьбу и договориться с ними не удастся, надо было не затевать за четыре дня до подписания советско-польского перемирия Заднепровскую операцию, а немедленно отводить все войска в Крым. Но Петр Николаевич был прежде всего военным профессионалом, и этот профессионализм сыграл с ним злую шутку. Как и всякий полководец, он мечтал разбить противостоящего ему противника и все еще азартно пытался ликвидировать Каховский плацдарм. В мемуарах он мотивировал решение задержаться в Северной Таврии, несмотря на достоверные сведения о подходе крупных сил красных с Западного фронта, необходимостью дождаться сбора урожая, чтобы вывезти в Крым хлеб. Но, во-первых, далеко не факт, что крестьяне отдали бы свое зерно отступающим в Крым белым за ничего не значащие бумажки. Во-вторых, хлеб при необходимости можно было надеяться получить из-за границы. Вряд ли бы та же Франция допустила бы гуманитарную катастрофу в Крыму, если бы белым пришлось задержаться там на зиму 1920 года. В итоге же Врангель подставил Русскую армию в Северной Таврии под удар вчетверо превосходящих сил противника и потерял всякую возможность длительного удержания Крыма.

Конечно, к октябрю 1920 года даже самые боеспособные советские части сильно устали от войны, что мы видели на примере Первой конной. Но и войска Врангеля находились далеко не в лучшем состоянии, потерпев поражения за Днепром и на Кубани, а после советско-польского перемирия они окончательно утратили веру в победу. По этой причине Врангелю не удалось использовать ряд промахов советского командования при проведении операции в Северной Таврии и позднее, при штурме крымских укреплений. Белые думали больше не о том, чтобы разбить хотя бы отдельные части противника, а о скорейшем отступлении.

Среди советских военачальников не было единства насчет того, как именно лучше разбить Врангеля. 26 октября 1920 года командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе «для личного сведения командармов» разослал директиву № 0163. В ней говорилось: «Ставлю армиям фронта задачу – разбить армию Врангеля, не дав ей возможности отступить на Крымский полуостров и захватить перешейки. Во исполнение этой общей задачи правобережная армия должна отрезать противнику пути отступления в Крым и наступлением на Восток разбить резервы Врангеля в районе Мелитополя».

По этому поводу Буденный в мемуарах утверждал: «Следовало прежде всего ликвидировать Мелитопольскую группу. Иначе противник, подавшись правее Александровки, пропустит наши части через Перекоп и Крым и отрежет их. Закроет ворота. Настораживало и то, что Врангель при осаде нами Перекопа мог ударить в тыл нашим частям».

При поддержке Ворошилова Буденный разослал свой план Ленину, главкому Каменеву, Реввоенсовету республики и командующему Фрунзе. По словам буденновского адъютанта и биографа А. М. Золототрубова, «Буденный сообщал В. И. Ленину и М. В. Фрунзе, что директива № 0163 не содержит в себе характеристики и оценки сил и намерений противника, не охватывает в целом операцию Южного фронта, совершенно умалчивает об операциях на самом полуострове. А разновременное наступление армий даст противнику возможность бить наши силы по частям. Кроме того, оторванность 2-й Конной армии от главных фланговых групп лишает последнюю сильной поддержки в лице этих армий и подвергает ее риску остаться бездействующей или быть разгромленной. У противника, безусловно, имеются сильные резервы в Крыму, которые обеспечивают оборону укрепленного перешейка, а в случае успеха могут подкрепить необходимый участок и довершить операцию. "А потому, – писал Буденный, – со своей стороны полагал бы: