Подводники атакуют - Александр Дмитриев

— Это вы что, командующего пугаете? — обратился адмирал к артрасчету.

— Никак нет, докладываем о победе, — не растерялся командир орудия старшина 2-й статьи Хлабыстин.

Сегодня честь рапортовать из пушки о нашей победе выпала старшинам Игнатьеву, Магдалинину, Бубнову, Мамонтову, Власову и матросам Лемперту и Бочанову.

На пирс прибыли командующий и начальник штаба флота, командир бригады и, конечно, очень многие друзья.

Я доложил командующему о походе и атаках, показал все это на кальках и картах. За первую атаку адмирал похвалил. Вторую не одобрил.

— Зря в фьорд пошли, — сказал он, — нельзя рисковать людьми и кораблем из-за не особенно важных целей.

И я не мог не согласиться с командующим.

...Через несколько дней в Заполярье началось наступление наших войск, закончившееся вскоре изгнанием фашистских захватчиков из Петсамо и Киркенеса.

С-15 открывает счет

Г. К. Васильев.

Капитан-лейтенант Георгий Константинович Васильев (ныне вице-адмирал в отставке) в годы Великой Отечественной войны (с 1944 г.) командовал подводной лодкой С-15 Северного флота.

Под командованием Г. К. Васильева С-15 первый раз вышла в море 17 мая 1944 г. для совместного с другими лодками удара по морским коммуникациям противника во взаимодействии с разведывательной авиацией. Самолетам удалось навести подводные лодки на конвой в составе 5 транспортов и 25 кораблей охранения. Форсировав в подводном положении минное заграждение, С-15 нанесла по конвою торпедный удар и потопила транспорт.

За мастерские атаки, смелые и мужественные действия весь экипаж С-15 был удостоен государственных наград.

Ниже приводится очерк Г. К. Васильева, опубликованный в газете «Красная звезда» 30 мая 1974 г. под названием «С-15 открывает счет».

* * *

Иногда трудно вспомнить, какой была погода в минувшее воскресенье. А вот каким был тот день 26 мая 1944 года, я запомнил навсегда. Незаходящее полярное солнце скользило над горизонтом. Штилевое море отражало небо. И след перископа на нем белел, как царапина на стекле. Погода, очень неблагоприятная для скрытной атаки подводных лодок, позволяла летать самолетам-разведчикам.

Этот боевой поход был особенный: первый с использованием нового тактического приема — метода нависающих завес и первый для меня как командира корабля. До назначения командиром С-15 я служил старпомом на С-54. Некоторый боевой опыт у меня был: дважды ходил в боевые походы на подводной лодке С-54, один — на подводной лодке С-55 с опытнейшим командиром капитаном 3 ранга Сушкиным. В этих походах были потоплены три транспорта. Но одно дело — опыт старпома, а другое — командира. На подводной лодке при торпедной атаке только командир в течение нескольких секунд (иначе противник обнаружит) оценивает в перископ обстановку на поверхности моря, только командир решает, как маневрировать, чтобы выйти на позицию стрельбы, только командир определяет момент торпедного залпа.

Офицеры, старшины и матросы выполняют волю и решения командира. И отвечает за все тоже командир.

Назначение на другой корабль состоялось в последний день февраля. Честно говоря, принимал я С-15 не без тревоги: до меня в море она сходила несколько раз, встреч с кораблями противника не было и боевого успеха не имела. Но подводники горели желанием внести свою долю в разгром врага. Я понял это при подготовке к походу. Экипаж проявлял большое упорство и настойчивость. Моряки понимали, что одного стремления побеждать мало, надо учиться бить противника.

В начале 1944 года это в первую очередь означало — научиться его находить. Потому что, неся большие потери, гитлеровцы усилили защиту своих морских сообщений. Воевать прежними методами с ними становилось все труднее. Несколько наших подводных лодок из похода не возвратились, в том числе и С-54. Вот тогда-то и решено было использовать тактический прием — нависающие завесы, основанный на взаимодействии подводных сил с разведывательной авиацией. Это давало возможность сосредоточивать подводные лодки в районах моря, менее контролируемых противником, — за внешней кромкой минных заграждений и применять их массированно по противнику, обнаруженному разведкой.

Когда 17 мая С-15 вышла из Полярного, мне подумалось: как это легко — уходить и как сложно возвращаться, особенно с победой. Однако переход к району сосредоточения тоже оказался нелегким. День и ночь светло. «Нырять» приходилось от каждого самолета. А потом испортилась погода. Море штормило, небо затянулось низкими облаками, снежные заряды налетали один за другим. Не получая данных разведки, С-15 дважды форсировала минные заграждения, выходя на предполагаемые маршруты конвоев противника, но безрезультатно. На исходе 25 мая подводная лодка маневрировала в районе к северо-востоку от мыса Нордкин за пределами обнаружения береговыми средствами наблюдения противника в ожидании данных от самолетов-разведчиков. Как-то там самолеты? И вдруг перед ужином я услышал быстрый топот ног по трапу.

— Прошу разрешения на мостик!

Смотрю — радист. Лицо сияет, в руках две радиограммы Одна от самолета-разведчика: «17.00 обнаружил у мыса Нордкин: транспортов — 5, миноносцев — 5, сторожевиков — 6, тральщиков — 4, сторожевых катеров — 10. Курс 80, ход 8 узлов» А другая — от комбрига с приказом нашей лодке и М-201 атаковать конвой.

Расчетное место встречи оказалось около мыса Харбакен Это далеко, а противника надо обогнать. Пять часов полным ходом С-15 шла в надводном положении. В 20 милях от берег, погрузились и ходом 5 узлов вместо обычных 3 пошли через минное поле.

Напряженно вслушивались в забортную тишину моряки: не коснется ли корабль минрепа, что на такой скорости особенно опасно. Трижды за время войны я испытывал это неприятное ощущение — скребущий по корпусу минреп. Не для всех это кончалось только нервным напряжением. Лодка капитана 3 ранга Л. Сушкина, например, вернулась однажды в базу без рулей и с оторванной носовой частью. А сколько экипажей не вернулось вообще... Но в том и состоит искусство подводника, чтобы суметь преодолеть оборону противника, нанести неожиданный удар, а потом скрыться от преследования.

Когда минные поля оказались позади, подвсплыли: горизонт был чист. Пошли долгие минуты ожидания конвоя. Я приказал гидроакустику Рагозину докладывать о малейших шумах. И когда они появились, я увидел в перископ слабые дымы. Дымы становились гуще, отчетливее. Вот запись в журнале боевых действий, сделанная старпомом Н. Зиновьевым:

«03.49. Пеленг на шумы винтов 290 градусов. В перископ видны мачты многих кораблей и два самолета над ними. Объявлена торпедная атака. Слышны далекие взрывы глубинных бомб».