Том 24. Куда исчезла Чарити - Картер Браун

— Или пара часов, пока вам удастся освободиться? — Он пожал плечами. — Да и где вы найдете пять тысяч долларов, мистер Холман?

— Как раз сейчас в моем бумажнике лежит банковский чек на эту сумму, — ответил я. — Мне остается только дать его вам, так?

— А по-моему, мне остается только забрать его или сейчас, или потом. — Он откашлялся. — Извините, но я не думаю, что вы можете предложить мне какую-либо приемлемую сделку, мистер Холман.

— О’кей, — осторожно сказал я. — Я немного повышу ставки. Пять штук сейчас и еще пять штук в пределах двадцати четырех часов.

— Вы что, принимаете меня за ребенка, мистер Холман?

— А почему вы не побеспокоились о том, чтобы Малоун держал язык за зубами? — спросил я.

— У него нет выбора. Вы, конечно, помните, как я сказал о том, что мы все вместе замешаны в похищении?

— Пять штук сейчас и пять штук в течение следующих двадцати четырех часов. И будьте уверены, вы получите вторые пять штук, Джордж, потому что к тому времени мы оба будем замешаны еще в одном убийстве.

— Я ничего не понял из того, что вы сейчас сказали.

— Вы сами говорили, что он стал лентяем и разгильдяем, поэтому вы больше не можете ему доверять. — Тут я сделал длинную паузу, а потом очень медленно заговорил: — Это просто, Джордж. Все, что вам надо сделать, — позволить мне убить Эдди, когда он сюда вернется.

— Вы с ума сошли!

— Подумайте об этом! Вы избавляетесь от бесполезного партнера и становитесь богаче на десять штук, которыми вам не надо будет ни с кем делиться. Что касается меня, вы можете быть уверены, что я не осмелюсь заговорить, потому что это я убил его. Мы положим два трупа в машину, спрыснем их бензином и скинем с края утеса высотой в тысячу футов! — По внезапному блеску в его выцветших голубых глазах я понял, что он задумался, и задумался крепко. — Другое дело, — поддразнил я его, — если дружба такой тупой жирной скотины, как Эдди, стоит для вас больше десяти тысяч долларов…

— Как вы его убьете? — прошептал он.

— Предложите мне что-нибудь. Согласен на любой вид оружия.

— Как бы я ни восхищался вашей сообразительностью, мистер Холман, я не думаю, что мог бы заставить себя одолжить вам свою собственную пушку!

— Вы ударите его рукояткой по затылку, а я позабочусь обо всем остальном, — успокоил я его. — Переехать его шею одним из колес моего кабриолета не составит труда!

— Эдди? — Он плотно сжал губы. — Если удар по голове, который он получил прошлой ночью, так самортизировался, интересно, какой же маленький мозг находится внутри этого толстого черепа?

— Такое окончание его жизненного пути было бы для него почти гуманным, — ухмыльнулся я.

— По-моему, вы правы, — улыбнулся он мне в ответ. — Итак, мы заключили сделку, мистер Холман. Мы позволим ему войти сюда, потом я ударю его по затылку, и он потеряет сознание. Остальное будет за вами. Я, конечно, все это время буду самым заинтересованным и внимательным зрителем!

— И ваша пушка тоже будет все время смотреть на меня! — напомнил я.

— Точно!

Прошло, наверное, еще минут пятнадцать, прежде чем мы услышали звук мотора возвращающейся машины. Мне удалось склонить Джорджа к разговорам о старых добрых временах в Чикаго, потом о Гаване — о чем угодно, лишь бы он вдруг не вспомнил о том, что не обыскал меня и не проверил, нет ли у меня оружия. Моя рубашка прилипла к спине от пота, когда я слушал тяжелые шаги Эдди, идущего к домику. Лишь когда он вошел в дверь, я вздохнул свободнее.

— Я привез канистру бензина, как ты сказал, Джордж, — гордо объявил он. — Она в багажнике.

— Отлично, — похвалил Джордж. — Сделай мне еще одно одолжение, Эдди. Вытащи бумажник Холмана из его внутреннего кармана, пока я буду держать его под прицелом. Он сказал мне, что внутри должно быть много денег.

Эдди кивнул и медленно направился ко мне.

Когда громила на мгновение закрыл меня от Джорджа, я расстегнул пуговицу куртки и выхватил из-за пояса свою короткоствольную игрушку. Эдди вытаращил глаза и открыл рот, чтобы закричать, но тут послышался глухой звук удара. Глаза Эдди остекленели, и он медленно повалился на пол, а мне стал виден Джордж, который все еще держал свой пистолет за ствол.

— Ни с места! — Я прицелился ему в живот.

Его лицо побледнело от неожиданности и злости, но он не шевельнулся.

— А теперь разожми пальцы, — приказал я ему.

Он сделал, как я сказал, и его пистолет упал на пол.

— Пни его сюда.

Он неуклюже пнул, пистолет заскользил по полу и остановился у моих ног. Я нагнулся, поднял его и положил в карман.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он. — Пожалуйста, не убивайте меня, мистер Холман! Прошу вас!

— Повернись! — скомандовал я и с наслаждением увидел, как в его глазах медленно угасает последняя надежда.

Он повернулся и стоял ссутулившись. Я стукнул рукояткой по старческому затылку (не слишком сильно), и убийца упал на пол. Я подумал, что ему будет очень весело, когда, придя в себя, он попытается объяснить Эдди, что случилось.

Их машина стояла рядом с моей. Я открыл багажник и увидел там канистру бензина. Сначала она вызвала у меня довольно неприятное чувство. Потом я дал задний ход своему кабриолету, развернулся и оставил мотор включенным. Между двумя машинами было ярдов тридцать, и я посчитал это расстояние достаточным. Мне показалось, что было бы очень кстати преподнести им подарок на прощанье, чтобы они оставались такими же дружными, а может, и вообще не ссорились друг с другом. Я воспользовался пистолетом Джорджа. Досадно было только, что мне понадобилось целых четыре выстрела (с первым!), чтобы наконец-то попасть в канистру бензина, стоящую в открытом багажнике. Раздался оглушительный взрыв, и вскоре вся машина была охвачена пламенем. «Если им повезет, они получат страховку», — подумал я.

Глава 7

Я нашел мотель, но не тот, где остановился Малоун (я проверил регистрационный журнал). От легкой выпивки и хорошего бифштекса мне стало так хорошо, что я завалился в снятую комнату и проспал до пяти тридцати. Потом принял душ, побрился, переоделся во все чистое и был вполне готов к званому ужину. Когда я ехал к «институту „Санктуари“», с океана дул прохладный бриз и снова везде ощущался приторный запах этого проклятого эвкалипта.

Точно в двадцать пять минут седьмого я поставил машину позади резного деревянного указателя и стал спускаться по дороге к институту. Даниэла ждала меня внизу. На ней были все те же черная шелковая блузка и брюки, что и утром.

— Добрый вечер, мистер Холман, — улыбнулась она. — Утром я забыла вам сказать, как найти квартиру, где я живу, поэтому я подумала, что лучше будет подождать вас здесь.

Она занимала первый этаж небольшого дома, стоявшего посреди своего рода цветущего оазиса; второй этаж использовался как склад для оборудования. Мягкий свет свечей придавал столовой интимный вид, стол был безукоризненно аккуратно накрыт на двоих.

— Я не так часто позволяю себе развлечения, — сказала она, как бы отвечая на мои мысли. — Поэтому уж если я развлекаюсь, так вовсю. Чего бы вы хотели выпить, мистер Холман?

— То же, что и сегодня утром в офисе, — сказал я, — и, если вы не прекратите эти формальности, я буду вынужден называть вас мадам Даниэла или еще как-нибудь по-дурацки!

— Хорошо, — улыбнулась она. — Я буду называть вас Риком. В любом случае мне придется так сделать, когда мы начнем терапию. Никаких формальностей! Извините!

Она вышла из комнаты и через минуту вернулась с напитками. Мы сели напротив друг друга за маленький столик. Казалось бы, атмосфера должна была стать более непринужденной, но этого не случилось. Между нами продолжал оставаться какой-то барьер, и я ощущал его так сильно, что, казалось, мог его потрогать.

— Как чувствует себя Чарити? — спросил я.

— Примерно так же. Если специальная групповая терапия не выведет ее из этого состояния, то я не знаю, что мне предпринять.

— Групповая терапия с участием только нас троих? — поинтересовался я.

— Нас четверых, — непринужденно поправила она. — Я решила включить в группу Сару Маннинг.

— Зачем?

— Это наименее садистский способ заставить заядлую лгунью говорить правду. Во всяком случае, я думаю, стоит попытаться.

— Как только она увидит меня, она закричит: «Убийца!»

— Нет, она уже успокоилась. Мы с ней сегодня после обеда долго говорили, и, по-моему, я убедила ее, что вы, по крайней мере, не убийца. Что она еще о вас думает — это уже другой вопрос.

— Представляю себе! — проворчал я.

Ее черные глаза сверкнули.

— Вы не против, если я задам вам личный вопрос, Рик? Чисто из профессионального интереса, конечно.

— Задавайте.

— Мы сегодня говорили о неисправимых лжецах. — Она поставила локти на стол и осторожно сложила вместе ладони своих длинных тонких рук. — Не являетесь ли вы неисправимым бабником? Я имею в виду, важно ли для вашего «я» иметь каждую привлекательную женщину, с которой вы встречаетесь?