Радуга над Теокалли (СИ) - Свидерская Маргарита Игоревна

Когда жрец закончил, воцарилась тишина, только ветерок шевелил в уборах собравшихся кончики перьев. Прозрачный дым от множества воскуренных трубок обволакивал помещение. Тихо потрескивали дрова в трёх жаровнях, расставленных в середине зала совета. Недоумения не было на лицах собравшихся, скорее, читалось огорчение и озабоченность. Каждый осознавал важность этого сообщения, но никто не знал, как спасти мир.

Понимая, что ни у кого не возникает желания предлагать, а, возможно, и предлагать-то нечего, первым решил выступить Тлакаелель:

– Братья! Над миром и всей страной Анауак нависла угроза гибели. Мы сами сделали так, сами виновны в той опасности, которая теперь нам угрожает. "Что же делать?" – спросите вы и останетесь в тишине, ибо ни у кого из вас нет ответа. Каждый воин любит свой дом, жену, детей, циновку у очага… Мы перестали любить войну и нашего могущественного бога-покровителя Уицилопочтли. И теперь все испытываем страх перед его гневом, это так! Но мы – воины нашего бога! Мы начнём новую войну! Мы…

– Да, мудрый Тлакаелель, мы начнём новую войну! – выкрикнул кто-то.

Случилось то, чего никогда не бывало на совете – речь советника прервали, и он не успел сообщить предложение. Члены совета радостно встрепенулись, и началось энергичное обсуждение нового похода. Похода на земли майя…

– У них богатые города и хорошие земли, будет большая добыча!..

– Мы захватим много пленников и красивых рабынь!..

– Мы сможем напоить наших богов кровью, и они вернут нам любовь и милость!..

Тлакаелель, не скрывая разочарования, сел.

"Что ж, Цветочные войны обождут…" – он не был сторонником похода в майяские земли, но раз совет так единодушен, не будет же он спорить? Ведь, как всегда, вышло, что это именно советник предложил новую войну.

Амантлан был вторым человеком, которого всеобщее ликование огорчило. Он смотрел на друга, ожидая, что тот исправит недоразумение, но Тлакаелель равнодушно курил трубку. Амантлан сделал попытку образумить собравшихся, но не был услышан. Несколько человек открыто бросили ему, что их удивляет его неверие в военную силу страны, и им странно слышать это от военачальника.

Обсуждение закончилось решением Совета отправить на южные границы большую армию, усиленную ветеранами и опытными воинами-ягуарами из отрядов Амантлана. Руководить походом предстояло тоже Амантлану…

Сообщение, что Амантлан с ягуарами отбывает завтра к южной границе, повергло Иш-Чель в изумление, граничащее с гневом. Быстро закончив свои дела, отдав распоряжения, она решительно направилась искать мужа. Пройдя все комнаты их поместья, обойдя хозяйственные постройки, наконец-то услышала его голос в саду, рядом с водой. Раздвинув прибрежные кусты, она увидела сына и мужа.

Её мужчины весело плескались в тёплой воде, с удовольствием поднимая со дна тину. Весь их вид показывал, что им хорошо вместе, и они полностью довольны друг другом. Едва мать появилась в поле их зрения, как мальчик радостно завизжал и протянул к ней руки. Иш-Чель ничего не оставалось, как зайти к ним в воду.

"Одежда будет испорчена…" – мелькнула посторонняя мысль, но не смогла затмить главную, котораяи привела Иш-Чель сюда.

– Присоединяйся к нам! – широко улыбнулся Амантлан

Женщина была без головной повязки, и её яркие волосы искрились в солнечных лучах. Лёгкий ветерок нежно шевелил выбившиеся из кос пряди. С ребёнком на руках она была очень красива и необыкновенно мила.

– Мне сказали, что завтра ты… – Иш-Чель запнулась не случайно, тщетно пытаясь подобрать слова.

Тогда её глаза с вызовом, разрушая мирную идиллию, дерзко взглянули на мужа. Он всё понял, с некоторой поспешностью отобрал у неё сына и вышел из воды.

– Ты идёшь убивать моих братьев?! – вопрос и утверждение прозвучали с одинаковой силой.

Он не отвечал, а ловко надел набедренную повязку. Казалось, что нагота играла какую-то роль, делая его незащищённым, но Иш-Чель поняла это по-своему. Она расценила молчание, как некую увёртку с его стороны, и уже была готова к тому, чтобы вновь сделать резкий выпад. Однако не успела. Амантлан повернулся, расправляя последнюю складку на домашней одежде, задумчиво дотронулся до своего ожерелья с ягуаровыми клыками и грустно задал вопросы, которые быстро сбили с жены воинственный дух:

– Разве Ицкоатль снял с меня обязанности вождя и предводителя ягуаров? Разве твой муж вдруг за одну ночь превратился в пилли?.. Разве я могу сказаться больным и немощным, когда мои воины готовы к походу? Разве ты забыла, чья ты жена?! – наконец-то взгляды их встретились.

Иш-Чель увидела в глазах мужа боль и злость, а не радость и гордость, которую встречала раньше.

– Я не забыла.

– Да, я говорил Тлакаелелю и Ицкоатлю, что воевать с народами майя для Анауака безумие. Но если сейчас твои и мои слова услышат и донесут – мы не дотянем и до утра, моя дорогая! Это измена непобедимому Анауаку!.. Ты забыла, что мой долг защищать, прежде всего, интересы моей страны?! Хорошо, я напомню тебе, женщина!..

– Амантлан, не бушуй, скажи, что произошло?!

– Верховный жрец Уицилопочтли объявил, что нет рабов для жертвоприношения, а богу это ущемление не по душе…

Она впервые слышала столь крамольные вещи. Он устало прикрыл глаза рукой, потом длинные пальцы непроизвольно потёрли переносицу, выдавая полное смятение.

– Амантлан, но почему поход на майя? Ведь это безумие – воевать сейчас еще и с ними!

– Да? Ты сомневаешься в храбрости моих ягуаров? – в голосе Амантлана отчетливо слышалась горькая язвительность. Он подтолкнул ее к дому. – Я высказался на совете, но меня выставили едва ли не трусом, хорошохотьне объявили изменником. Нужна битва, и чем больше крови, тем большее удовлетворение получат боги! А я знаю своих воинов с самого детства, это мои друзья, я не могу радоваться, идя на бессмысленную войну! Лучшие ягуары Теночтитлана!.. И мы должны победить! Было когда-нибудь иначе? Может, кто сомневаться в нашей победе? Это – крамола! Тебя прикажут убить, скажи ты это кому, кроме меня.

– А как же Тлакаелель? Неужели, он не поддержал?

– Не получилось. Кажется, мы все сошли с ума!

– Нужно попытаться объяснить!

– Я привык выполнять приказы, женщина! Я – воин, я – ягуар!.. Когда за управление берутся жрецы… Когда эти люди, – мне даже страшно, слышишь, страшно их называть людьми! – Когда берутся решать вопросы, то вокруг всё заливается кровью… А воины? Скажи, можно ли нас назвать людьми?.. Мы превращаемся в тех, чьи маски носим… Люди-звери… И все это по желанию жрецов. К чему эти бессмысленные жертвы?! Даже если захватим земли майя, то не сможем удержать на них власть. Нельзя распылять силы! Но никто не хочет меня слушать.

– Амантлан, тебя не страшат жрецы, выступи против безумия!

– Это бунт! А я служу своему народу.

– Ты знаешь, что это губительно для него! И ты сам можешь погибнуть в этом бессмысленном походе!

– Мой долг – служить интересам Анауака.

– Что делать, если ты не вернёшься?!

– Как странно. Ты уговариваешь изменить, но не задумываешься над тем, как мы все будем жить, если я позволю себе такую слабость! А ты смогла бы жить с человеком… с изменником?..

– Почему ты говоришь об измене? Решение начать войну с народом майя – ошибка, и ты сам её признаешь. О каком предательстве идёт речь?!

– Об измене нашим богам. Ты ведь до сих пор поклоняешься своим, и я тебе не запрещаю. Так почему же я не должен придерживаться ритуалов, священных для меня?

– Ты не такой, как все!

– Сомневаюсь. В чем-то – может быть, но я всегда был, есть и буду мешиком, которого чужие боги не интересуют, и я отдам долг тому, чему научила мать. Поэтому, раз боги требуют – я должен выполнить их желание. Пусть хоть в этом я буду преданным верующим.

– Амантлан, я не могу поверить, что ты топчешь тот хрупкий мир, который мы смогли построить!

Он остановился и перестал теребить ожерелье на груди, ласково привлёк Иш-Чель к себе и задумчиво, с лёгкой грустью сказал: