Совок-5 - Вадим Агарев

пытливо разглядывал моё лицо, пытаясь что-то на нём рассмотреть, — Может, поэтому ты и удалился так поспешно?

Экий я идиот! А ведь Лида вчера начала вещать что-то про возмущение руководства, а я её не дослушал и перебил. И на хера я сдался городской прокуратуре? Всё никак Ягутяна мне простить не могут? Глупо как-то, не тот он человек, чтобы за него так переживали. Да и времени уже изрядно минуло после тех событий.

— Товарищ майор, устал я вчера сильно! — сотворив на лице искреннее раскаяние, начал я выказывать уважение начальству, — Клеветника Агаркова я, как и обещал вам, устыдил. А все материалы я еще раньше Пичкарёву сдал. Вот и посчитал, что могу отдыхать, — заметив, как Данилин возмущенно набирает в грудь воздух, я быстро продолжил, — Но теперь вижу, что был не прав и обещаю, что впредь этого не повторится!

Не успев вылить на меня очередной поток своего неудовольствия, начальник в разочаровании отвернулся. Но почти сразу же что-то вспомнил.

— Ты вот, что еще мне скажи, Корнеев. Прокурорские вчера этого твоего Агаркова как только не пытали. Они штаны с него сняли и яйца его только что не обнюхали со всех сторон! Кнутом и пряником убеждали его заявление на тебя написать. И даже поблажки всяческие обещали ему на суде! А он тебя, как отца своего крёстного выгораживал, паскудник! Как так, Корнеев?! Он же за час до этого дерьмом на тебя плевался и посадить грозился? Я же сам это слышал, Корнеев! — Данилин, как страус наклонил вбок голову и зудящим взглядом изучал моё простодушное лицо и глаза праведника.

— Так точно, товарищ майор, поначалу он и мне заявил, что жаловаться будет! — подтвердил я слова мудрого руководства ему же, — Но потом я его устыдил и он сам свою жалобу порвал! В присутствии Лидии Андреевны порвал, она подтвердить может! — кивнул я ее сторону.

Лида вскочила с места и запинаясь, подтвердила. Данилин только рукой на неё махнул. Лида обернулась на меня, а потом села на место.

— Она еще вчера это подтвердила, когда ты домой смылся, — начальник тяжело вздохнул.

Я его понимал, когда-то и я был начальником. На два порядка выше майора. И чувства, которые он сейчас переживал, мне были очевидны. Он не понимал происходящего и это его напрягало. Когда руководитель не в состоянии отследить подводных течений в своём подразделении, это плохо. Это первый и очень существенный признак того, что начальник он ненадолго.

— А с какого перепугу здесь прокурорские оказались, Алексей Константинович? — осторожно поинтересовался я, воспользовавшись задумчивостью шефа.

— А это второй вопрос, Корнеев! — закуривая, ответил он мне, — И на него я тоже постараюсь найти ответ! — майор злобно оглядел присутствующих, на этот раз пропустив меня, — Не исключаю, что кто-то товарищам из прокуратуры помочь решил. Кому-то мы с тобой, Корнеев, костью в голе торчим! Кому-то мешаем!

Коллеги начали разглядывать друг друга, пытаясь очевидно определить, кто из присутствующих мог нафискалить прокурорским.

— А чего тут гадать! — вспомнил я вчерашние глаза Павлика Пичкарёва, в которых кроме привычного ехидства, светилось торжество победителя.

— Жулик Агарков на краже женских трусов попался и это установленный материалами дела факт. Да он и сам этого не отрицает. А из наших только один товарищ ему мог в этом вопросе посочувствовать. Тот, который и сам не прочь бабские труселя по тихой грусти стырить.

Процессуально независимый народ выдохнул и тихо зароптал. Тень подозрения с присутствующих пала. Стало легче дышать. И еще всем сразу стало ясно, кто есть иуда.

— Ну Пичкарёв! Ну сука!! — Данилин так долбанул кулаком по столу, что подпрыгнул не только письменный прибор, но и его первая замша Алдарова.

— Ну что, Талгат, это ведь ты меня уговорил этого п#дараса оставить! Ручался за него! — с перекосившимся лицом и искрящимися гневом глазами обратился к Ахмедханову начальник, — Чего молчишь, Талгат, ручался?

— Да. Было дело, — неохотно выдавил из себя майор Ахмедханов. — Только, Алексей Константинович, почему вы так уверены, что это Пичкарёв? У Корнеева к нему личные неприязненные отношения, вот и мотив. Оговаривает он Павла!

Ахмедханов свой монолог выдавал, не поднимая глаз от столешницы и потому не видел, с какой лютой злобой смотрит на него Данилин. А тот смотрел на своего бывшего зама гораздо враждебнее, чем на меня в самом начале разговора.

— Свободны все! — тихо произнес начальник следствия, — Все, кроме майора Ахмедханова.

Эти тихие слова произвели эффекта больший, нежели самый громкий и злобный крик. Следственный аппарат Октябрьского РОВД покинул помещение за считанные секунды.

— П#здец Павлику! — оскалила прокуренные зубы первая замша Алдарова. — Теперь он переводом не отделается. Вчера и Дергачев не по-детски переживал за своё место. Прокурорские раздули бы громкое дело о нарушении соцзаконности. Твоей головой, Корнеев, они бы не удовлетворились! — хохотнула она весело и похлопав меня по плечу, зашагала в сторону своего кабинета.

— Лид, — нейтрально обратился я к своей начальнице, когда мы шли в свой угол, — Не хочу тебя обманывать, мне отлучиться домой надо. Посмотреть, как там племяшка. Прикроешь? — просительно посмотрел я на шагавшую слева Зуеву.

— А я на обратном пути в прокуратуру два об#ебона завезу. Хочешь, я и другие могу захватить?

Шагов пять Лидия Андреевна что-то обдумывала. Потом остановилась и повернулась ко мне фасадом.

— Ты ведь все равно свалишь, езжай. Но, чтобы через два часа был как штык. Обвинительные заключения я тебе сейчас занесу! — сказав это, Зуева устремилась вперед.

Из райотдела я сразу двинулся в городское управление ТОРГа. Надо было встретиться со Светланой Сергеевной Шевцовой по сугубо личному вопросу.

В приёмной меня тормознула незнакомая, но очень объемная секретарша неопределенного возраста. Она не хотела ни пускать меня в кабинет, ни сообщать о моём визите своей начальнице.

— Молодой человек, Светлана Сергеевна проводит важное совещание! — менторским голосом, как будто перед ней стоял второгодник из школы для олигофренов, поучала она меня, — Вам придется минут сорок подождать, только тогда я смогу о вас доложить!

— Две минуты! — демонстративно посмотрев на часы, безучастно сообщил я даме.

— Чего, две минуты? — неприязненно спросила она, глядя на меня, как на надоедливого дегенерата.

— Если через две минуты вы обо мне не доложите, я вас арестую за воспрепятствование правосудию! И