Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

ЗАЧИСТКА ДВА ВСТУПАЕТ В БОЙ

БЕЗМОЛВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

ТРИУМФ ДАЗЗО

По серебристым дорожкам сквозь заросли продирались люди, одетые в грязную униформу Пятидесятого Гудрунского стрелкового полка и в черные доспехи войск военно-космической безопасности. Два гудрунита из моего отряда упали, сорвавшись с дорожки, и их тела исчезли в маслянистых водах резервуаров под нами. Но большая часть выстрелов противника прошла мимо.

Группа «Зачистка-Два» ответила рявканьем лазганов. Я выдвинулся в голову отряда и открыл огонь из болт-пистолета. Для маневрирования на висячей тропинке места практически нет, а уж про то, чтобы спрятаться, и говорить не приходится.

Первый мой выстрел ушел в сторону… Настолько в сторону, что я уж было решил, что болт-пистолет не пристрелян. Но потом я вспомнил про запутанную природу тетраскейпов сарути и сделал поправку в прицеливании. Два выстрела, два метких попадания. Биквин и Мидас также разгадали этот трюк, а ребята Джерусса быстро учились.

Гвилар производил много шума, решетя сад из своего штурм-болтера. На мой взгляд, он все еще не привык к подобному окружению.

Это было как озарение. Оказалось, что может ошибаться даже один из богоподобных воинов, к которым я привык относиться с большим пиететом, после того как на моих глазах Белые Шрамы штурмовали Альманаде. При всей своей мощи, отваге, сверхчеловеческих способностях и сверхсовременном вооружении он ничего не добился там, где Йелтан, самый младший из гудрунитов, уже убил троих.

Было ли это результатом его высокомерия и самонадеянности?

— Гвилар! Брат Гвилар! Подрегулируйте линию стрельбы!

Я услышал, как Космодесантник выругался и прибавил что-то о дерзости. А потом он пошел вперед по дорожке, снося выстрелами заросли.

— Почему этот обормот не слушает? — вздохнул Мидас, наводя главианский карабин и распыляя на очень мелкие части солдата еретиков, стоявшего в сотне метров.

— Сплотить ряды! — приказал я. — Джерусс! Давай гранатами!

Джерусс и трое гудрунитов принялись осыпать заросли осколочными гранатами. Прогремевшие взрывы разметали в разные стороны жижу из резервуаров и ошметки флоры. В воздухе повис липкий туман, в котором плавали волокна растений.

В канонаде вражеской стрельбы появились неожиданные звуки. Над треском и шипением лазерного оружия разнесся рык болтера.

Я увидел, как болтерная очередь откидывает Гвилара навзничь. С криком гнева, но не боли он упал с дорожки в бурлящий резервуар и исчез.

Его убийца шел нам навстречу, раскидывая путавшихся у него под ногами пехотинцев-еретиков, как котят.

— О нет! — закричала Биквин. — Во имя Золотого Трона, нет!

Это был еще один из Детей Императора… Брат, если не близнец омерзительного Мандрагора. Мерцающий плащ развевался за его плечами, а удары стальных копыт сотрясали дорожку. Он ревел, словно бешеный бизон. Его болтер рявкнул еще раз, и стоявший возле меня гудрунит превратился в кровавое облако.

Дети Императора, теневые спонсоры всей операции еретиков, прибыли, чтобы защитить свои вложения. Пришли ли они непрошено после смерти Мандрагора? Или, может, Даззо или Лок позвал их?

Я навел на него болт-пистолет, присоединясь к отчаянной пальбе, которую вела «Зачистка-Два», чтобы хотя бы замедить продвижение противника. Страх заставил солдат забыть практически все из своих тренировок, и многие выстрелы уходили в пустоту. А те, что все-таки попадали в его броню, Десантник Хаоса словно и не чувствовал.

— «Зачистка-Два»! Вызывает «Зачистка-Два»! Здесь Дети Императора! — заорал я по воксу.

Я знал, что через мгновение буду мертв. Но командование Флота должно узнать о столь жутком развитии событий.

Внезапно из темной воды взметнулась черная тень, разбрасывая во все стороны пену и грязь. Брат Гвилар вцепился в Десантника Хаоса, повалил его и упал вместе с ним в смежный резервуар. Что-то — вероятнее всего, болтер монстра — несколько раз выстрелило под водой, и из пробоины в стене резервуара хлынула жидкость. Жижа вытекала, уносясь по канавкам, созданным вокруг этих садоводческих изысков. Когда уровень жидкости в самом резервуаре понизился, мы увидели сражающихся колоссов, перемазанных тиной и обменивающихся нечеловеческими ударами посреди переплетения корней и труб на грязном дне.

Чудовищные кулаки месили силовые доспехи. При этом во все стороны со свистом разлетались осколки сталепласта. Огромные лапы Десантника Хаоса вцепились в Гвилара, пытаясь отодрать тому наплечники. Гвилар оттолкнул его назад, вспенивая ногами мелкую густую грязь. Оба бойца врезались в ствол саговника. Десантнику Хаоса удалось перехватиться получше и нанести удар, разбивая подмышечную область священного доспеха Караула Смерти ошипованной латной рукавицей. Гвилар вздрогнул и повалился навзничь, а мощный обратный удар противника сорвал с него шлем.

Десантник Хаоса прыгнул на растянувшегося Гвилара, намереваясь обрушить на его лицо кулаки, похожие на валуны.

Раздался грохот выстрела, и что-то вспыхнуло. Выродок Хаоса повалился в грязь с пробитым и пылающим изнутри черепом.

Гвилар, пошатываясь, поднялся, сжимая в руке штурм-болтер. Из ран на его лице и шее текла кровь.

Это была великолепная победа. Джерусс и его люди одобрительно закричали и возобновили наступление на еретиков. Противник дрогнул и скрылся в густых чащах.

Гвилар, с которого стекала тина, взобрался обратно на дорожку и посмотрел на меня сверху вниз.

— Рад, что ты по-прежнему с нами, брат Гвилар, — сказал я.

Мы продвигались по тропинкам, ведущим через сады сарути, не встречая никакого сопротивления. Мы проходили мимо мертвых тел противников, плавающих в резервуарах или лежащих на тропинках. На их лицах были видны клейма. Отметины Хаоса, оставленные на коже скорее злом, нежели огнем. Адмирал Спатиан надеялся, что часть войска еретиков, а особенно Имперская Гвардия Гудрун, могла еще быть возвращена в лоно Империи. Так же как Джерусс и его парни, многие среди них стали невольными пешками в измене Эструма, и командующие предполагали, что наша победа на плато должна была лишить лидеров заговора их авторитета.

Но теперь эти надежды рухнули. Мозги некогда добропорядочных людей были выжжены и отравлены Хаосом. Еретики заставили свои ворованные войска стать лояльными.

Мы перемещались с помощью тетраврат, пройдя еще через шесть засаженных садами сфер, а затем двинулись по широким, выложенным плиткой дворам и залам с асимметричными колоннами, чье предназначение мы не могли даже вообразить. Дважды еще мы вступали в краткие перестрелки с солдатами еретиков, заставляя их отступать в кривые закоулки здания. Куда чаще нам доводилось слышать звуки яростного, полномасштабного сражения, которое, казалось, шло практически рядом. Но ни разу не удалось увидеть ни самого сражения, ни его последствий.

Связь с командованием Флота была отрывистой. Группа лорда Роркена, «Зачистка-Один», где-то сражалась. От «Зачистки-Четыре» Молитора сведений не поступало. Группа Шонгарда, «Зачистка-Пять», затерялась внутри тетраскейпа. Через нерегулярные промежутки от них поступали заунывные вопли о помощи и жалобный, полусумасшедший лепет о «невозможных пространствах» и «спиралях безумия».

От Титуса Эндора ничего не было слышно.

На поверхности 56-Изар бушевала война. Командиры Гвардии Мирепуа докладывали о победах у огненных озер, окружающих огромные монолитные здания, одно из которых неожиданно взорвалось изнутри.

Первые сарути обнаружились в зале с бежевыми гладкими стенами, которые были настолько высокими, что мы не видели потолка. Вся найденная нами дюжина ксеносов была мертва, их грудные клетки были рассечены, а серебряные жезлы вырваны из лап. Спиральную комнату, располагавшуюся за следующими воротами, устилали тела еще сотни. Среди серых мертвецов бродили бледные твари-рабы, вроде тех, что доставили Некротек на плато. Их лапы были вымазаны в ихоре. Мне показалось, что они только что вырвались на свободу, поскольку многие все еще волочили за собой оковы. Некоторые из них подобрали серебряные жезлы и теперь вгоняли их в тела своих серых хозяев.

Я не знаю, были ли жалкие бледные твари отдельной расой, порабощенной сарути, или же принадлежали к выродившейся, мутировавшей за время рабства касте. Наше вторжение, судя по всему, каким-то образом освободило их, и они развернулись против собственных хозяев. Рано или поздно, но такая расплата настигает всех рабовладельцев.

Твари не пытались напасть на нас. Они словно и не замечали проходящих мимо них людей. С молчаливым, методичным упорством они избивали тела сарути.

В другом зале, с овальным мозаичным полом и подозрительно теплым воздухом, бесцельно сбивались в кучу живые сарути. Многие из них потеряли жезлы и хромали, другие лежали трясущимися грудами, запрокинув головы к спине. Запах лакрицы, от чего бы он ни исходил, в этом месте был очень резким. На наших глазах через другие тетраврата в зал вползли бледные твари и принялись со спокойствием и неумолимостью насекомых разрывать и избивать своих прежних хозяев. Те не оказывали никакого сопротивления.