Никогда не предавай мечту - Ева Ночь

рецепт такого танца? – голос у Макса хрипит, срывается вниз. Альда смотрит ему в глаза, отчего сердце глухими толчками падает в живот, бьёт в пах. Некстати и не вовремя. Но это естественно. Ему не хочется ни стыдиться, ни скрывать своих чувств.

– Пока лишь ингредиенты. Я… не смогу сделать это в одиночку. Да и не хочу. Нам вдвоём придётся очень постараться. Но у нашего танца есть каркас. То, что сделает его незабываемым.

Она поворачивается к брату, улыбается ему тепло и ясно, и снова Максу хочется выпятиться вперёд, поймать на себе такой же взгляд, сорвать улыбку, поцелуй с её губ. Увидеть тонкий румянец на щеках, почувствовать учащённое дыхание.

Да, в этом всём – животное начало, но в нём столько внутренних ощущений, что это и не пахнет похотью изголодавшегося самца. Это носит отпечаток мужчины, которому очень важно, чтобы его девушка любила и ценила его. Видела в нём намного больше. Потому что Макс готов дать это «больше», даже если вот сейчас, сию секунду, не готов или не способен. Главное – хотеть. А остальное решиться само собой.

– Валера, покажешь? – спрашивает Альда.

– Тогда вернёмся в комнату, – говорит её брат.

Что они придумали? Пока у Макса ни одной приличной мысли в голове. Но даже если бы он голову сломал, то никогда не додумался бы до того, что придумала эта парочка солнцелунатиков – так он мысленно прозвал Валеру и Альду.

Глава 50

Альда

– Танцевать можно и без музыки. Важен язык тела и душа, которую ты вкладываешь в каждое движение. Нам не раз об этом говорил Грэг, но танец только тогда становится прекрасным, когда в нём переплетаются нужные элементы. Музыка, ритм, спонтанность, синхронное дыхание партнёров, если танцуют двое или больше человек. Без мелких деталей и штрихов, без звуков и воздуха, танец превратится в пантомиму. Это тоже вид искусства, но не танец.

Альде легко говорить. Она взвесила каждое слово, как младенца. Выносила в себе, как дитя, и сейчас настало время объяснить, показать, растолковать.

Макс и Лиза слушают её внимательно. На их лицах нет скуки. Им интересно. А Валера тем временем неспешно копается в своём ноутбуке. Они на него не смотрят. И это к лучшему.

– Ничего воистину новаторского мы не придумали, но…

Она запинается, собирается с духом. Произнести вслух нелегко очевидные истины. Сказать так, чтобы не обидеть ни себя, ни Макса.

– То, чего не смогут сделать наши тела в силу их очевидных особенностей теперь, способны сгладить, подчеркнуть другие возможности, доступные нам благодаря прогрессу.

Альда смотрит на Валеру и видит, как Макс и Лиза оборачиваются на брата, что почти слился с интерьером.

– Мы придумали инсталляцию, – у Валеры красивый уверенный голос. Альда смотрит на него с нескрываемой гордостью – Объединили танец и компьютерную графику. Создали макет декораций для постановки танца. Продумали сюжет и спецэффекты.

– Валера продумал и придумал, – Альда ловит на себе взволнованный взгляд Макса. Он ещё до конца не понимает, что происходит. – Это нужно видеть, чтобы понять до конца идею моего гениального брата.

Чуть слышно фыркает Лиза. Валера иронично поднимает бровь. Альде хочется пояснить, добавить очень важное, чтобы Гордеевы понимали: ей есть чем похвастаться.

– По прихоти родителей ему предстояло стать либо военным, либо художником, – смотрит она Максу в глаза. – Валера выбрал свой путь, но душа художника в нём жива. И если бы не принудилово – как знать? Возможно, он стал бы великим. Однажды.

– Эс, перестань. Я стал тем, кем хотел, – Валера морщится недовольно, но Альда знает: птица с перебитым крылом остаётся птицей, даже если ей уже никогда не взлететь. Но она обязательно находит своё небо – окно, куда летит душа, если не может тело.

– Чума! – восклицает Лиза, что каким-то чудом оказалась за спиной Валеры и заглянула в ноутбук. – Это ты? Это твоё?

– Моё, – у Валеры улыбка до ушей, и две головы – светлая и тёмная – склоняются над монитором.

– Лиза учится на дизайнера. Правда, одежды, но рисует она тоже неплохо, – поясняет Макс Альде, и они многозначительно переглядываются.

– Я всё слышу! – бурчит Лиза, но оторвать её от Валериной графики сейчас и подъёмный кран не сможет.

Они на одной волне. Эти двое, не поделившие что-то там, вне стен этого дома. Быстрые вопросы, терпеливые ответы.

Альда присаживается рядом с Максом.

– Вот и славно, – бормочет он, указывая глазами на парочку, что сразу же нашла общий язык. – Но хотелось бы тоже что-нибудь понять.

– Сейчас увидишь, – жмурится Альда. – У Валеры есть нечто подобное. Не наш танец, но интересная инсталляция, на которой он испробовал свою идею. Мы снимали танец в студии. Но видео не может передать всю полноту ощущений, когда ты это видишь вживую.

Альда смотрела этот танец много раз, но всё равно волнуется. Для Макса и Лизы всё произойдёт впервые.

Кромешная темень. Музыка льётся, как капли воды. Постепенно появляется круг света, в котором – фигура девушки. Половина – белая, половина – чёрная.

– Это игра света, – тихо комментирует Альда, – на самом деле, костюм белоснежный.

Девушка оживает. Движения у неё плавные.

– Альда, – выдыхает Макс, не отрывая глаз от экрана.

– Да. Небольшой этюд о светлой и тёмной стороне личности.

Лиза вскрикивает: рука танцовщицы, та, что тёмная, крошится и пеплом опадает на пол. А затем вся фигура рассыпается прахом. Ветер шевелит кучку пепла, пока не высекает искру, не раздувает угли. И вот уже яркий костёр вспыхивает до потолка. А из него выходит девушка. На ней – рваная на полоски юбка, что шевелится, имитируя языки огня.

Альда на экране танцует. Тело её живёт и сплетается с музыкой. Быстрее. Ещё быстрее, пока не вспыхивает ярко-белый свет, сменяющийся тьмой, в которой белыми снежинками разлетается тонкий девичий стан.

Музыка затихает под завывание вьюги, а из «земли» проклёвывается росток белого подснежника. Движется, развивается, выпускает белоснежный бутон, из которого снова рождается она – хрупкая танцовщица в белоснежных одеждах.

В комнате тихо.