История - Публий Корнелий Тацит

3. Большинство писателей сходятся на следующем. Некогда на Египет напала заразная болезнь, от которой тело человека становилось безобразно. Царь Бокхорис обратился с мольбой о помощи к оракулу Аммона и услышал в ответ, что страну следует очистить, выселив в чужие земли людей, навлекших на себя гнев богов. Когда их разыскали, собрали отовсюду и вывели в пустыню, они впали в отчаяние и не в силах были двигаться. Тогда один из изгнанников, по имени Моисей, стал убеждать остальных не просить помощи ни у богов, ни у людей. «И те, и другие, — говорил он, — отступились от вас. Положитесь же на самих себя и знайте, что вождь небесный направляет ваш путь; едва лишь он подаст вам помощь, как вы тут же сумеете избавиться от нынешних бедствий»[8]. Все согласились и, не зная пути, побрели по первой попавшейся дороге. Вскоре, однако, жажда, мучившая их, стала невыносимой, и они упали на землю, чувствуя приближение смерти. В эту минуту они увидели, что на вершину скалы, стоявшей в тени густой рощи, взбирается стадо диких ослов. Моисей догадался, что там, где есть трава, должна быть также и вода, пошел вслед за стадом и обнаружил большой родник. Вода облегчила страдания путников, и они шли шесть дней, не останавливаясь, на седьмой же пришли в некую землю, захватили ее, изгнав людей, ее возделывавших, и основали здесь город и храм.

4. Моисей, желая увековечить себя в памяти иудеев, дал им новую религию, враждебную всем тем, что исповедуют остальные смертные. Иудеи считают богопротивным все, что мы признаем священным, и, наоборот, все, что у нас запрещено как преступное и безнравственное, у них разрешается. В своих святилищах они поклоняются изображениям животного, которое вывело их из пустыни и спасло от мук жажды[9]; при этом режут баранов, будто нарочно, чтобы оскорбить бога Аммона[10]; убивают быков, потому что египтяне чтут бога Аписа[11]. Они не употребляют в пищу мясо свиней, ибо животные эти подвержены той самой болезни, что некогда поразила народ иудеев. О перенесенном ими в древние времена страшном голоде доныне напоминают соблюдаемые иудеями частые посты, а привычка их замешивать хлеб без дрожжей связана с тем, что некогда они питались наспех сорванными сухими колосьями. Они и отдыхать любят в седьмой день, как говорят, потому, что на седьмой день кончились их муки; со временем безделье стало казаться им все более привлекательным, и теперь они проводят в праздности каждый седьмой год[12]. Некоторые, правда, полагают, будто этот обычай они ввели у себя во славу Сатурна, потому ли, что вера их и народ пошли от идеев, удалившихся в изгнание вслед за Сатурном, но, может быть, и потому, что из семи звезд, правящих судьбами смертных, самая высокая и самая могучая — звезда, называемая Сатурновой[13], а путь, проходимый многими небесными светилами, и время, за которое они этот путь совершают, выражаются числами, кратными семи.

5. Но каково бы ни было происхождение всех описанных обычаев, они сильны своей глубокой древностью; прочие же установления, отвратительные и гнусные, держатся на нечестии, царящем у иудеев: самые низкие негодяи, презревшие веру отцов, издавна приносили им ценности и деньги, отчего и выросло могущество этого народа; увеличилось оно еще и потому, что иудеи охотно помогают друг другу, зато ко всем прочим людям относятся враждебно и с ненавистью. Они ни с кем не делят ни пищу, ни ложе, избегают чужих женщин, хотя до крайности преданы разврату и в общении друг с другом позволяют себе решительно все; они и обрезание ввели, чтобы отличать своих от всех прочих. Те, что сами перешли к ним, тоже соблюдают все эти законы, но считаются принятыми в число иудеев лишь после того, как исполнятся презрения к своим богам, отрекутся от родины, откажутся от родителей, детей и братьев. При всем том иудеи весьма заботятся о росте своего народа, — на убийство детей, родившихся после смерти отца, смотрят как на преступление[14], души погибших в бою или казненных почитают бессмертными и по этим причинам любят детей и презирают смерть. Тела умерших они не сжигают, а подобно египтянам зарывают в землю; большую роль играет в их религии учение о подземном мире, тоже совпадающее с египетским; зато совсем по-другому, чем египтяне, представляют они себе небесные силы. В Египте божеские почести воздаются различным животным и статуям, нарочно созданным для этой цели, иудеи же верят в единое божественное начало, постигаемое только разумом, высшее, вечное, непреходящее, не поддающееся изображению, и считают безумцами всех, кто делает себе богов из тлена, по человеческому образу и подобию. Поэтому ни в городах у них, ни тем более в храмах нет никаких кумиров, и они не ставят статуй ни в угоду царям, ни во славу цезарей. На том основании, что их жрецы издавна пели хором под звуки флейт и тимпанов, опутывали себя гирляндами из хмеля, а в храме были найдены золотые лозы, кое-кто решил, будто иудеи поклоняются отцу Либеру, который некогда подчинил себе страны Востока и вывел их из состояния дикости. Религии эти, однако, ничуть не сходны: обряды, введенные Либером, торжественны и радостны, обычаи же иудеев бессмысленны и нечисты.

6. Страна их простирается на восток до границ Арабии, на юг — до Египта, на запад — до земель, заселенных финикийцами, и моря; на север от нее широко раскинулась Сирия[15]. Люди здесь крепки телом и выносливы в труде. Дожди выпадают редко, плодоносная почва родит то же, что у нас, а сверх того, тут произрастают пальмы и бальзамовое дерево. Пальмы высоки и прекрасны, бальзамовое дерево на вид невзрачно. Когда какая-нибудь из его веток вздуется, ее нельзя взрезать железом, ибо древесные жилы цепенеют от страха; вскрыть их можно только острым камнем или черепком[16]; жидкость, из них вытекающая, используется врачами для лечения больных. Из гор самая высокая — Ливан; дивно сказать, но снег лежит на ней густым и плотным слоем даже при здешней невозможной жаре, Ливан дает начало реке Иордан и питает ее своими снегами[17]. Иордан не изливается в море, а проходит нетронутым через одно озеро, потом через другое и лишь в третьем остается навсегда[18]. Озеро, в которое впадает Иордан, огромно, почти как море, лишь вода его более отвратительна на вкус; над ним подымаются тяжелые испарения, которые несут чуму людям, живущим по его берегам. Ветер не волнует поверхности озера, рыбы не живут в нем, и не приближаются к нему привыкшие плавать птицы; неподвижные воды, словно покрытые твердой корою, удерживают на своей глади любой предмет и не дают утонуть ни опытному пловцу, ни новичку, едва умеющему плавать. В определенное время года озеро извергает из своих глубин смолу, и люди постепенно научились ее вылавливать, руководствуясь в этом промысле, как и во всех других полезных ремеслах, исподволь накопленным опытом. Это черное вещество в обычном состоянии представляет собой жидкость, но если налить на него уксусу, оно густеет и всплывает на поверхность; тут его берут руками, втягивают на палубу, и тогда оно само по себе, без всякой помощи, начинает изливаться в глубь корабля до тех пор, пока не перережут струю. Перерезать же ее нельзя ни медью, ни железом; она прерывается только от крови, — если поднести к ней одежды, смоченные в той крови, что каждый месяц выделяют женщины. Так по крайней мере рассказывают об этом промысле старинные писатели. Люди же, хорошо знающие тамошние места, говорят, что смола плавает на поверхности озера, ее хватают руками и вытаскивают на берег, а потом, когда она высохнет от испарений земли и солнечных лучей, рубят на куски топорами и клиньями, наподобие того как раскалывают бревна или камни[19].

7. Неподалеку от этих мест расстилаются равнины, которые, как рассказывают, были некогда плодородны и покрыты многолюдными городами, а после выжжены небесным огнем. Говорят, что остатки этих городов видны и поныне[20], земля же с тех пор как бы навеки обуглилась и утратила способность плодоносить. Всякое растение, посаженное здесь рукой человека или само по себе пробившееся из земли, тонкий ли у него стебель и бледные цветы или, наоборот, оно кажется поначалу вполне здоровым и крепким, — все равно в конце концов вянет, чернеет и рассыпается в прах. Что касается рассказов о гибели некогда славных и великих городов, уничтоженных небесным огнем, я готов допустить, будто так оно и было на самом деле. Но когда речь заходит о бесплодии здешней земли, о стоящем над ней зараженном воздухе, я полагаю, что лучше объяснять это действием испарений озера; растения же и посевы гибнут от вредоносного дыхания, которое исходит тут от земли и неба. Есть здесь еще и река Бел, впадающая в Иудейское море[21]. В устье ее добывается песок, из которого, если варить его с содой, можно получить стекло; место это очень небольшое, однако сколько ни берут отсюда песка, запасы его не иссякают.