Росские зори - Михаил Павлович Маношкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Готы и сарматы затаили дыхание, следя за поединком.
Бой был короток. Фаруд погнал своего коня навстречу сопернику. Лось, почувствовав, как напряглось могучее тело его властелина, звонко заржал и ринулся вперед. Кони вздыбились, сшиблись, лязгнули мечи и Фаруд вместе с конем рухнул наземь. Останя снова поднял Лося на дыбы, вскинул вверх мускулистую руку с мечом, вызывая на битву следующего сармата, но никто из степняков не двинулся с места. Один схватился было за лук, чтобы издали поразить победителя, — тотчас сотни готских луков нацелились изрешетить сармата. Степняк опустил руку. Останя повернул коня — готы расступились перед ним и, пропустив его, снова сомкнули ряды. Уже на опушке леса он услышал шум возобновившейся битвы: конные пошли на конных…
Даринки на месте не было. Обеспокоенный, он оглянулся — она ехала за ним, сквозь бледность на лице у нее проступал румянец, а синие глаза светлели, оттаивали от пережитого ею волнения и страха.
Он понял, что она все видела и что там, на поле, между готами и сарматами, она тоже была рядом с ним. Он повернул Лося к Данапру, Даринка последовала за ним.
Шум битвы позади затихал.
6
ГОТЫ
Утолив жажду, они сбросили с себя одежду, зашли по грудь в воду, смыли с себя следы долгого пути. Потом они выкупали коней, вывели их на берег и снова вошли в воду. Уже давно они не испытывали такого удовольствия от купания.
Даринка и в воде не отходила от Остани. Он был ее любовью, ее опорой и защитой. Все, что она пережила за последние недели, было неотделимо от него. Он самоотверженно защищал ее, не давал ей впасть в отчаяние. Когда, казалось, противостоять беде человек вообще был не в состоянии, Останя сражался еще яростнее. Его не останавливали ни путевые невзгоды, ни многочисленность врагов. Она знала, что он никогда не оставит ее в беде, и это придавало ей сил в самых безнадежных обстоятельствах. Она опасалась только, что смелость и беспокойство о ней побудят его к чрезмерному риску, что может плохо кончиться для обоих. Тревога за любимого человека обязывала ее действовать. Как многие росские жены, она в трудный час становилась рядом с мужем: она вместе с ним сражалась с грабителями могил, скакала на коне и переносила все тяготы пути; и сегодня, когда он выехал на поединок с Фарудом и стал между готами и сарматами, она была рядом с ним. Она первая натянула тетиву луку, видя, что коварный степняк готовится пустить в него стрелу. Страх за мужа заставил ее забыть о себе. Все, что выпало им в этот их свадебный месяц, они разделили пополам, и эти испытания связали их между собой прочнее всяких уз.
Подходили готы, останавливались в некотором отдалении от реки и смотрели на купающихся — на широкоплечего, узкого в бедрах мужчину и стройную молодую женщину. После кровопролитной битвы, закончившейся полным уничтожением сарматского отряда, это зрелище завораживало взгляд, представлялось слишком необычным. Было в нем нечто такое, что обязывало к почтительному молчанию даже самых нескромных из зрителей. Человек из чужого племени, пришелец, только что повергший наземь самого сильного из сарматских воинов, и женщина, только что бесстрашно стоявшая с луком в руках перед радами степняков, безмятежно купались в Данапре, будто были не в готском лагере, а у себя дома. Оба были прекрасно сложены, а в их отношениях друг к другу преобладала нежность. Суровые готы, жизнь которых проходила в непрерывных войнах, невольно почувствовали безыскусственную прелесть и красоту этих чисто человеческих отношений, говорящих разуму и сердцу больше, чем иные слова.
Потом мужчина и женщина оделись, привели себя в порядок, оседлали коней и, ведя их на поводу, пошли рядом. Саженях в пяти от готов они остановились.
Готы, конные и пешие, образовали широкий полукруг, в середине которого находился только что подъехавший конунг Вульрих, крепко скроенный воин средних лет. Рядом с ним стоял Раш. Внешне готы мало чем отличались от россов — после темноволосых степняков светлые и рыжеватые волосы готов бросались в глаза. Вооружение у них было пестрое: щиты и готские, и росские, и сарматские, мечи тоже разностильные, копья — длинные — с такими копьями пехота могла успешно противостоять вражеской коннице, луки — средней величины, доспехи металлические и кожаные, с пластинчатыми нагрудниками или без них. По всему видно было, что война для готов — дело привычное.
Конунг громко и внятно произнес несколько слов. Переводчик повторил его вопрос по-росски.
— Твое имя, воин?
— Евстафий, сын воеводы Лавра Добромила.
Когда переводчик передал его ответ по-готски, раздался шум голосов.
— Кто женщина, находящаяся с тобой?
— Эта женщина — моя жена!
— Как ты оказался в сарматской степи?
Тут Останя был вынужден подробно рассказать всю историю их вынужденных приключений.
Его речь не раз сопровождалась шумом голосов.
— Чего ты хочешь, сын воеводы Добромила?
— Возвратиться в края отцов!
— Ты забываешь, что готы и россы находятся в состоянии войны.
— Этого я не забываю! Но не россы пришли к готам, а готы ступили на земли россов!
— Что ты будешь делать, когда вернешься в свои края?
— Жить!
— Поднимешь ли ты свой меч против готов?
— Готы спасли мне и моей жене жизнь — я никогда не подниму свой меч против них, если они сами не побудят меня к этому!
Опять раздался шум.
— Можем ли мы идти своим путем? — спросил Останя.
— Всему свой час. Ты узнаешь об этом до завтрашнего утра. Тебя и твою жену проводят в лагерь.
Конунг встал, давая понять присутствующим, что официальная часть закончена. Готы толпами поспешили к реке — смыть с себя и со своих коней пот и кровь, а Останя подумал, что и россы, окажись они сейчас на месте готов, вели бы себя точно так же: переговариваясь, поругиваясь, посмеиваясь, спешили бы к воде, на ходу снимая с себя доспехи и одежду. Разница была бы только в наречии, на котором они говорили…
Около россов остались Раш, переводчик и несколько воинов. Распоряжался здесь суровый гот средних лет. Во время разговора конунга с Останей он стоял по правую сторону от готского вождя. На его доспехах и ножнах меча темнели следы крови, свидетельствуя, что он доблестно сражался в только что закончившейся битве.
Это был герцог Галс, начальник северной заставы готов, на которую вышли преследуемые сарматами
