Страна-за-Пеленой - Ричард Кнаак

Одинокий Тезерени стоял в сторонке. Ему было очень не по себе. Он носил шлем, по обыкновению клана закрывающий лицо, но Геррод его, конечно же, узнал.

— Лохиван!

— Геррод? — Тезерени чуть расслабился: раз его брат с ними, значит, наверное, чужаки пощадят и его.

Силести стоял неподалеку, чтоб Тезерени не забыл о его присутствии, но и не настолько рядом, чтоб отбить желание разговаривать. Мрачный враад поприветствовал Дру и умолк, подчеркивая, что намерен слушать, а не говорить. Слово было за Дру.

Спешившись, Дру и Геррод подошли к Лохивану.

— Как поживает дорогой папочка? — с непередаваемым сарказмом приветствовал брата Геррод.

Веки Лохивана устало опустились — вблизи забрало не могло скрыть его лица.

— Злится и беснуется. Или просто беснуется. Нас предали, Геррод, Рендел предал нас каким-то птицам!

— Как это символично! Предательство как добрая семейная традиция драконьего клана!

Дру прервал перепалку движением руки.

— Ты сказал — птицам? С человека величиной, с руками?

— Вот именно. Они использовали тактику Тезерени, и отец решил, что это Рендел…

— Можешь успокоиться на его счет: Рендел уже мертв, — прервал его Дру.

Лохиван хотел расспросить о деталях, но у Дру не хватило на это терпения.

— Нет времени! Зачем Баракас тебя послал? Тезерени беспокойно задвигался.

— Он не совсем послал меня. Он… он послал меня узнать, что здесь случилось и не встретим ли мы войны с собратьями и с птицами разом. А я… когда я понял, что происходит, то отважился показаться. — Он мрачно кивнул на Силести. — Он встретил меня и сказал, что если мне дорого мое презренное существование, он пошлет словечко истинному благодетелю враадов… то есть, наверное, тебе… и он решит мою судьбу.

Дру обернулся к Силести. Тот насупился: его решение было очевидно. Дру избежал взгляда Геррода и пристально вгляделся в Лохивана, стараясь увидеть человека, а не Тезерени.

— Но для чего ты решил показаться?

Лохиван слабо улыбнулся. Нет, сомнения подождут. Этот чужак выслушает его. Клан еще может выжить.

— Помоги нам. Помоги отбросить птиц и удержать землю. Тебе тоже это нужно. Это и твой дом. Тебе пригодятся наши умения, нам — ваше количество.

— Это твое предложение? Или отца?

— Мое, разумеется.

Геррод фыркнул.

— Твое предложение? — задумчиво повторил Дру. — И твое предложение, и все, что исходит от твоего отца, я отвергаю. Мы не собираемся спасать мир для вас.

Силести широко ухмыльнулся. Оба Тезерени смутились и потупились. Дру заметил, что вокруг начинает собираться толпа.

— Ты что думаешь, я или кто другой может заставить их драться за Тезерени? И вообще — драться? Похоже на это?

— Мы все погибнем, если останемся порознь!

— Это — новый… нет — настоящий мир. У него свои законы. Разве ты не пробовал здесь читать заклинание? И все ли работало как надо? По глазам твоим вижу, что нет.

— Но если мы будем вместе…

— То нас все равно не хватит на ваши планы. Этот континент почти полностью принадлежит искателям. — Услышав новое слово, многие подняли брови, но никто не перебил его. — Вы деретесь всего-навсего с одним поселением. Даже вместе мы не сможем повергнуть их. Но наш день придет.

— До него еще надо дожить! — Лохиван глянул на своего брата в поисках поддержки.

Геррод пожал плечами.

— Я думаю, вы могли бы предложить что-нибудь свое, мастер Зери. Что угодно, главное спасти клан.

— Если бы я знал как, я бы уже предложил. Но я пока занят теми, кто не успел перейти. Если Тезерени не помешают нашему выживанию, я не против них. — Все если да если, досадливо подумал Дру. Если бы стражи сейчас помогли, большего, наверное, и не потребовалось бы.

«Для тебя мы постараемся, — прозвучал в голове знакомый голос. — Для тебя и для твоих. Не для этих».

Дру оглянулся. Враады стояли молча и наблюдали за его лицом. Они тоже слышали голос, но не поняли, кому он принадлежит.

«Но почему именно сейчас? Почему только после того, как столько оказалось сделано?»

Дру ощутил какое-то беспокойство. Беспокойство своего собеседника. Страж не был уверен в своем новом месте в этом мире.

«Те, что вернулись, говорят с нами все меньше и меньше. Их цель — та, которой мы служим, но нам их не понять. Они наши хозяева — и что-то еще. Мы не знаем, подчиняться им или нет. Один из нас решил освободиться, другие собираются уйти из этого мира и смотреть извне, что же замыслили безликие».

«Тебя послали твои… послали безликие?»

«Нет, я ответил сам. Это нарушает старые законы, и, когда я помогу тебе, я уйду вместе с остальными. Я чувствую, что мы в долгу перед тобой. Ты — та возможность, которую видят в твоей расе. И потому я выполню свой долг».

«И что же ты сделаешь?» Дру не верил, что можно отвлечь патриарха Тезерени от завоевательных мечтаний. «Я видел в твоей памяти этого Баракаса Тезерени. Он может спорить с твоим решением, но не со словом своего бога».

«То есть с тобой? — спросил второй голос ниоткуда. — Так-то ты выполняешь свой долг? Божественность немного за нашими пределами».

Враады вокруг Дру замерли, прислушиваясь к спору, гремевшему в их мыслях. Наверняка их воображение сейчас рисовало себе картины двух исполинов. Он сам видел дракона и волка, к сожалению, очень похожего на Кабаля.

«Да, это мое решение», — заявил дракон.

«Я здесь, только чтоб помочь тебе, — лукаво заявил волк. — Это была моя идея — стать хозяином из слуги».

«Я все еще служу! Это все — для завершения задания, которое дали хозяева!»

«И для моего желания. И их желания, если ты не против».

Дру понял, что к спору присоединились другие стражи, хотя их было не слышно.

«Вы все согласны? — вопросил дракон. — Согласны, что однажды начатое должно быть сделано?»

— Дру, что происходит? — крикнул Силести. Враады пялились в небо в надежде увидеть, кто это решает их судьбу. Они уже задумались, надолго ли переход в новый мир отложит их гибель.

— Тише, болван! — цыкнул на него Геррод. Но и он не отводил глаз от Дру в ожидании ответа.

Все стражи собрались на свой совет. Дру понял только одно: против бывших хозяев начался целый бунт.

«Не бунт, человек! Хотя кое-кто и хотел бы так считать…»— печально заметил дракон.

Волк хотел было что-то сказать, но промолчал.

Дракон продолжил:

«Твои люди должны совершить последнее путешествие — туда, где они смогут жить усовершенствоваться. После этого мы вас покинем. Мы не можем вмешиваться».