Музыка джунглей - Павел Марушкин

– Постройте парней, сержант! – отрывисто бросил он.

– Взво-од! Стройся! – рявкнул Алекс Стращер.

Майор, поигрывая стеком, прошелся вдоль строя. Горри стояли навытяжку, сохраняя на физиономиях предписанную уставом свирепость. Что и говорить, вид они имели устрашающий – огромные, чёрные, за спиной у каждого две короткие стоеросовые дубинки на специальной перевязи… Вот они, мои непобедимые воины, подумал майор. Мой отряд. Моё пушечное мясо…

Колбассер стоял на верхушке скалы, сжимая под мышкой бочонок. Глаза его неотрывно смотрели вдаль.

Он самым первым тщательно обшарил реквизированные у музыкантов вещи. Инстинкт подсказывал: они просто обязаны иметь при себе умат-кумар! Они же музыканты, в конце концов! В представлении обезьянца музыка была связана с травкой неразрывно. Но, увы! – вожделенного пакета нигде не обнаружилось. Инстинкт, однако же, не успокаивался. Колбассер уже хотел было подбить парочку приятелей навестить оркестрантов и учинить им допрос с пристрастием. Останавливало его только одно: в этом случае травкой пришлось бы делиться. В отчаянии он откупорил затычку бочонка; судя по запаху, там находилось не слишком хорошего качества пиво. А ещё… Он принюхался. «Это невозможно!» Запрокинув голову, Колбассер сделал большой глоток. Тонкая струйка пива брызнула на грудь. Вот, значит, как… Ну и хитрецы эти ребята! Он отхлебнул ещё. В голове приятно зашумело, мир вокруг постепенно становился смешным и добрым.

– Жидкое счастье! Кто бы мог подумать!

Вот уже третий рассвет он встречал так – в обнимку с вожделенной ёмкостью. Укумпиво забирало гораздо круче обычного умат-кумара. Несколько раз Колбассеру начинало казаться, что он вот-вот взлетит. Как хорошо было бы парить в чистом синем небе! Надо только убрать оттуда это противное пятнышко… Колбассер пригляделся.

– Э! Не, нам здесь таких не надо… – пробормотал он и метнулся было вниз, но потом остановился и быстрыми судорожными глотками опорожнил в себя последние литры божественной жидкости.

– Вот теперь порядок, – и, набрав в грудь воздуха, завопил: – ТРЕВОГА!!!

Иннота растолкал Громила.

– Ну чего там ещё? – буркнул каюкер, пытаясь зарыться в сено. – Жрать пора, что ли?

– Вставай скорее, прожорливый ты наш! В городе что-то странное творится.

Иннот мгновенно вскочил.

– Где?!

– Да повсюду. Не слышишь, что ли? – Джихад поправила упавшую на глаза прядь волос.

И в самом деле, оживление царило необычайное. Гулкое эхо доносило из глубины пещеры крики, шум, характерное шлёпанье обезьянских шагов. Иннот поспешил к трещине, но мостик сегодня перебросить было некому. «Ага, вот они как», – пробормотал каюкер и метнулся обратно. Громила, Джихад и Кактус толпились у обрыва. Иннот отвёл в сторону мешавшую обзору зелёную плеть и уставился вниз. Между деревьями сновали пираты. Потом вдруг травянистый косогор рассекли в нескольких местах узкие чёрные трещины и стали ширится, крытые дёрном плоскости одна за другой отваливались в стороны, а снизу лезла огромная тёмно-серая туша, похожая на исполинского кита.

– Это ещё что такое?! – задохнулся от удивления Кактус.

– Я знаю что, – сказал Громила. – Это «Тяжелая Дума».

Пиратский корабль медленно поднимался из широченной скальной трещины, которую изобретательные обезьянцы приспособили под потайной ангар. Разумеется, Ёкарный Глаз мог бы рискнуть и затаиться, ничем не выдавая своего присутствия – такая мысль мелькнула в лохматой башке пирата; но он почему-то на все сто процентов был уверен, что отсидеться в пещерах не удастся. Они обнаружены. Оставалось только сжечь вражеский дирижабль или взять его на абордаж, чтобы ни единая живая душа не пронюхала о том, где именно расположен Либерлэнд.

Стоя у подающей трубки газгольдера, капитан раздавал приказания. Входить в ангар с зажжёнными факелами, да и вообще с любым огнём, запрещалось. Единственное освещение обеспечивали разложенные вдоль стен гнилушки – бледно-зелёного их сияния едва хватало на то, чтобы из тьмы прорисовался исполинский корпус дирижабля. Один за другим матросы взбегали по сходням и торопливо занимали свои места. Всё-таки неплохо я их вышколил, с мрачным удовлетворением подумал Фракомбрасс. Дежурная команда между тем, ухая от напряжения, тянула канаты. Крытые сверху дёрном прямоугольные секции, из которых была составлена крыша ангара, распахивались, открывая яркую синеву небес. От резкого перехода к свету пираты жмурились, рыча и ругаясь. Капитан неотрывно следил за стрелкой манометра. Гидрогениум тихонько шипел, наполняя баллон. Наконец покрытый трещинами каменный пол дрогнул и поплыл вниз – пока ещё медленно-медленно. Фракомбрасс бросил быстрый взгляд назад. Всё было в полном порядке: баллисты расчехлены и взведены, канониры около них наготове, верный Колбассер застыл на юте, крепко сжимая лапами штурвал. Изенгрим Фракомбрасс позволил себе ухмыльнуться. «Я не знаю, кто вы и зачем сюда пришли; но эта глупость будет в вашей жизни последней».

– Выдвинуть мачты, сукины дети! Поднять паруса! Поднять наш флаг! – весело рявкнул он, едва только днище гондолы поравнялось с верхушками деревьев. – Покажите-ка этим ублюдкам «Весёлого Бэна»!

Морш де Камбюрадо отстранился от наглазника здоровенной медной трубы, укреплённой в носовой части «Аквамарина».

– Алекс, взгляните-ка на это.

Сержант некоторое время пялился в трубу, потом неуверенно хмыкнул:

– Что это?

– Флаг обезьянских пиратов. Оригинально, правда?

– Пожалуй…

– Скорее оскорбительно. Да и стиль примитивный, – заметил штурман-шимп, в свою очередь приникая к наглазнику.

– Среди обезьянцев немало выдающихся личностей, но знаменитая художница всего одна – восьмидесятитрёхлетняя Семирамида Батц. И она ни разу не была замечена в чём-то предосудительном. А это народное, так сказать, творчество, – усмехнулся де Камбюрадо. – Наши предки имели обыкновение демонстрировать эрегированный пенис как доказательство своей силы и в знак презрения к сопернику. А здесь – то же самое, только слегка опосредовано.

Штурман покачал головой. Он, единственный из всей команды, позволял себе иногда поспорить с командиром.

– Вы ещё скажите, что знаменитые коврово-фекальные бомбардировки времён войны ведут начало от привычки обезьян швыряться нечистотами в хищников, сэр!

– Почему бы и нет? Принцип деморализации противника – он, знаете ли, тоже позаимствован у природы, – де Камбюрадо помолчал, глядя на постепенно увеличивающийся пиратский корабль. – Быстро они поднимаются, однако.

– Прикажете увеличить высоту?