Мамалыжный десант (СИ) - Валин Юрий Павлович

Нерода с югославом и задержанной успели задержаться в подъезде. Тимофей счел уместным стоять столбом и не светить свои сомнительные знаки различия, камуфляжный радист жестом поприветствовал «камрадов». Несколько пехотинцев с машины глянули, остальные казались слишком утомленными и безразличными. Ладно, проехали и проехали. Счастливого пути под наши танки.

Не, не ладно. Легковая машина, этакая гладкая и черная, определенно вздумала притормаживать. Похоже, она не с грузовиком едет, а отдельно. Офицер на крыле машины смотрел на Тимофея – вот только на него, и даже если точнее, на нарукавный шеврон. Судя по выражению лица, фриц относился к Добровольческому корпусу сугубо неодобрительно. Точно – лапу к кобуре дернул…

…Сержант Лавренко не подозревал, что из застегнутой кобуры можно извлекать пистолет столь стремительно, да еще одной рукой. Немец умел…

…Машина, кажется, ускорилась. Фриц впился взглядом в лоб Тимофея, сейчас пулю меж глаз и всадит…

…– Нихт шиссен! – завопил Шелехов – с перепугу у него получилось визгливо и проникновенно…

…Все ж смутил этот вопль немца, на миг сместил взгляд на фигуру в немецкой форме. Грозно открыл рот для команды…

…Стрелял Тимофей прямо с ремня, одной рукой, едва успев вскинуть ствол автомата. Может поэтому первые пули порвали ногу немца чуть выше колена, потом очередь ушла в машину. Автомобиль вильнул, резко встал, начали распахиваться дверцы…

…Тимофей втолкнул обратно в подъезд радиста, опускаясь на колено, повел стволом. Немецкий офицер, хоть и подбитый, резко оттолкнулся от дверцы, падая на бок снова вскинул пистолет. Ловок, гад…

…Вторая очередь сержанта Лавренко, если и зацепила фрица, то слегка. Ответная пуля вышибла крошку из стены. Фрицы, выскочившие из-за вставшей почти поперек улицы машины, тоже норовили открыть стрельбу. В их сторону над головой Тимофея пролетела, кувыркаясь, «колотушка», исчезла за машиной. Смотреть на результат было некогда, как и оборачиваться. Успел толкнуться посильнее…

…дверь придержали. Спиной вкатился в сумрак, живо поставили на ноги.

– Двором! – рявкнул Нерода.

Рыжая задержанная уже неслась в квартиру. Соображала она все же живо. Югослав нагонял. Все верно, с такой быстротой мышления тиканет девица, только её и видали…

… На улице бахнул взрыв. Нерода вышвырнул на улицу еще одну гранату.

– Живо!

…Ввалились в знакомую прихожую. Сречко и девка в четыре руки уже рвали шпингалеты с рамы. Окно распахнулось… тут же в косяк снаружи стукнула пуля…

– сам у дворишту! – закричал югослав, от спешки путая слова, и выстрелил, выгибая руку. – Изпод стеной!

– Черт! Не проскочим – скрипнул зубами Нерода. – В нашу машину не стреляй!

– Она у пролазу, ее не видна, – ответил югослав. – Что делать?

– Не подпускай!…

…Было слышно, как орут немцы на улице. Что-то их много. Тимофей подлетел к знакомому уличному окну, глянул в шелку у портьеры…

…По мостовой бежали пехотинцы. Это с того грузовика. От легковой машины, уже порядком попорченной осколками, им что-то истошно кричали-командовали.

– Грузовик остановился, фрицы из него сюда бегут.

– Занимаем оборону, – приказал Нерода.

Терять уже было нечего. Тимофей, стараясь не задевать пыльную ткань, прицелился и дал очередь прямо сквозь стекло. Посыпались осколки, порезали руку, но очередь легла удачно – троих, а то и четырех свалил…

Пришлось сразу отойти на второй этаж: держать все окна первого и входную дверь никак бы не получилось…

…Тимофей метался между окнами. Брандмауэр был глухим, оттуда не лезли, но целую уличную сторону в одиночку прикрыть все равно сложновато. Сержант Лавренко попугивал немцев куцыми очередями, старался не позволить к двери свободно проскакивать. Фрицы оказались не тыловые, ушлые, особенно досаждал их пулемет и какая-то гадюка, возомнившая себя снайпером – фриц бил действительно точно, тут только задержись на месте.

Лестницу держал Нерода – немцы лезли туда, словно медом намазано, дважды фауст-патроном засаживали, но старшего лейтенанта этак просто не возьмешь – проявлял полную бдительность и чуткость, немцы там и сами потери несли, то и дело раненых отволакивали. Дворовую сторону прикрывал Шелехов – враг с той стороны не особо напирал, больше вел огонь по окнам, оказывал психическое давление. Югослав оказался в подвижном резерве, поддерживал, если где требовалось, и за крышей приглядывал. Рано или поздно фрицы заберутся на соседнюю крышу и атакуют поверху. Сречко успел пробить дыру в кровле, какое-то время их сдержит. Но в целом положение было аховым. Рацию не разворачивали: во-первых, некогда, во-вторых – поздно. Тут бою и патронов осталось на полчаса, никакие танки с десантом подойти не успеют.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пока выручали гранаты и то, что фрицы не знали численность гарнизона. Видели-то двоих, а тут явно больше, может, целый взвод диверсантов-автоматчиков засел? Разумно опасаются лезть на рожон. Но упорные, это их офицеры науськивают – слышны крики. Тимофей подозревал, что это тот эсэсман, что на машине подкатил. Звание рассмотреть тогда не удалось, но очень уж целеустремленный фашист. Эх, что стоило его точнее завалить?

…Короткая строчка в четыре патрона – по диагонали, достаем ту сторону улицы. Простенок прикрывает, от шикарных – в четыре цвета – обоев уже порохом несет, портьера вся дырявая. Теперь к дальнему окну… беззвучная пуля отшибла еще кусок зеркала с трюмо. Бдит снайпер-сволочуга, улавливает мелькание внутри. Ну, снайпера не достать, а тех, кто у двери возится, попробуем…

Тимофей поспешно отвернул колпачок на рукояти, дернул шарик, выждал на «раз-два-три» и тихонько толкнул «колотушку» за проем окна. Бахнуло… видимо удачно – внизу застонали, зашпрехали с яростью.

– Тим, ты экономь. Пусть поднакопятся, – призвал из глубин около-лестничного коридора командир.

– Понял.

Проскакивая почти на четвереньках к другому окну, сержант Лавренко глянул в раскрытый саквояж. Не, еще есть «колотушки», Торчок напихал под завязку, спасибо ему. Патронов бы побольше, может и продержимся. Хотя вряд ли, конечно.

Чуть стихло – фрицы придумывали новую каверзу. Паузу имело смысл использовать, Тимофей открыл второй диск, стал дозаряжать… Было слышно, как короткой очередью отгоняет радист дворовых немцев.

– А сколько там вообще фрицев? – вопросил Тимофей у сжавшейся у печки рыже-задержанной, поскольку душевно поговорить все равно было больше не с кем. – В легковухе было человека четыре, если вместе с эсэсманом. Грузовик… ну, человек двадцать. Их там густо сидело… Может, и еще подтянулись?

Рыжая глазела, только ресницы вздрагивали. Да, о тактике рассуждать, когда все мысли о том, как в трусы не уписаться, сложновато.

– Тимотей, леви угол… копошатся! – донеслось с чердака.

– Понял!

Тимофей разглядел четверых немцев, с какой-то поклажей, дал очередь – кажется, никого не задел, фрицы мышами шмыгнули за угол, не гранату туда нельзя, там грузовик, сдетонирует – весь дом снесет. А может и не сдетонирует, но все равно не докинешь…

… по окнам прошлась ответная пулеметная строчка. Что-то застучало под стеной у двери парадной. Тимофей перебежал к другому окну, споткнулся о саквояж, с матом проехался на четвереньках, порезанная рука опять закровоточила. Прижимаясь к стене, выглянул – ни фига не видно, осторожничают немцы.

– Товстарлейнат, там слева у двери!

– Слышу, жду, – заверил Нерода.

Тимофей обтер липкую руку о штаны. Замотать бы, еще случится какое заражение крови. Не, не успеет заражение случиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сержант Лавренко с раздражением глянул на капающую с ладони кровь, перехватил взгляд рыже-задержаной.

– Вот что смотришь? Саквояж бы под стол сдвинула, что ли. Видишь, люди спотыкаются, работать им трудно.

Девица насупилась, но, поддерживая полы пальто, доползла до саквояжа, и поаккуратнее задвинула под стол.

– Вот, есть же в тебе капля сознательности! – одобрил Тимофей. – Тебя вообще как зовут? Имя, говорю, есть? Мария, Полина, Изабелла?