В стране наших внуков - Ян Вайсс

Петя тряхнул головой и ушел.

— Никто не может меня ни к чему принуждать, — сказал он себе. Но злость его постепенно улеглась и остались только чувство нанесенной ему обиды и недовольство самим собой. Лишь теперь ой задним числом вспомнил, что должен был сказать маме и чего не сказал — то важное, что решило все дело. Он должен был посвятить ее в свою тайну, открыть перед ней сердце — девушка, мамуленька, девушка во всем виновата! Я влюбился не на жизнь, а на смерть, ты должна понять меня, ведь ты тоже была молодой! И, может быть, я ее приведу к нам, покажу тебе ее, мою звездочку, которую я открыл; когда ты ее увидишь, ты обязательно поймешь…

Времени теперь хватит на все — и для того, чтобы быстро забыть.

Почему, почему Maмa не обрадовалась тому, что он остается? В чем тут дело? Сколько она раньше плакала, боясь потерять его! На смену страху должна была прийти бурная радость! Что случилось с ней? Неужели она думает, что он струсил? Сколько раз он смеялся над ее опасениями, сколько раз она имела возможность убедиться в его решимости лететь во что бы то ни стало!

Наконец наступили сумерки. Над куполом Дворца спорта еще догорал закат, а на небе уже несмело мерцала вечерняя звезда. Появлялись все новые и новые звездочки…

Вечерний полумрак неожиданно сменился рассветом. Засияли искусственные солнца, установленные на высоких маяках, возвышающихся над городом. Свет отделился от теней. Все казалось более ярким, чем днем, и в то же время каким-то нереальным и более привлекательным. Дома и люди показали свое новое, удивительное лицо. Сумрак задержался лишь в парках, в нем было что-то торжественное. Очевидно, потому, что глубоко в кронах старых лип, дубов и каштанов были подвешены лампионы. Они освещали таинственные сплетения ветвей, создавая высоко над головами людей какойто сказочный мир, существующий независимо от них и замкнутый в самом себе.

Воздух был еще влажный после искусственного дождя, который только что прошел над городом.

Его распыленные капельки сияли алмазами на прозрачных лимузинах и на мачтах, украшенных флагами и корзинами цветов.

Петя глубоко вдыхал в себя сырой, слегка отдающий тлением запах осени. Дворец цветов был уже близко — с каждым шагом Петя приближался к нему, а времени у него было довольно!

Над головой у Пети сейчас проходила автомагистраль, пересекающая с востока на запад бульвар, по которому он шел. Даже в эти вечерние часы на ней царило оживление: бесшумно проплывали одна за другой машины, и странно — все они двигались в одном и том же направлении — на восток!

Да, на востоке, далеко за городом, над всеми куполами и башнями возвышался на горизонте ярко освещенный отрезок моста с усеченным концом последний пролет звездного виадука, огненная летная дорожка, по которой завтра девять человек… — да, завтра их уже не будет на этой земле. Петя поспешно отвернулся, чтобы отогнать мысль…

На лестнице Дворца цветов Ольга бросилась к нему в объятия.

— Милый, милый…

Петя крепко обнял ее. В этот момент он был твердо убежден, что никто и никогда не разлучит его с ней…

— Пойдем! — сказала она, взяв Петю за руку.

Она повела его куда-то в глубь парка по старой аллее каштанов, освещенных электрическими шарами. Аллея заканчивалась воротами, которые как будто были сотканы из розовых кружев. Это были резные ворота из вулканической породы — прочного, но мягкого туфа.

— Мы входим в Сад первой любви, — сообщила она ему с шутливой серьезностью, виновато улыбнувшись.

Безграничная радость наполнила Петино сердце. Он даже испугался такого счастья.

— Я здесь первый раз, — сказала Ольга просто, глубоко и преданно посмотрев Пете в глаза.

— Я тоже!

— Еще ни разу я не проходила через эти ворота. И часто думала — с кем?..

Они прошли по золотому мостику, зазвеневшему под их шагами, как множество колокольчиков.

Держась за руки, они гуляли по дорожкам парка, рассчитанным как раз для двух людей, любящих друг друга, проходили и по другим мостикам, переброшенным через ручейки и озерца. Казалось, что эти мостики были сделаны из шелка, из инея, из пара, осевшего на стекло.

— Говорят, что у каждого из них, — сказала Ольга — есть свое название: Мост верности, Мост воспоминаний, Мост помолвленных, Мост первого поцелуя…

— Туда! Пойдем туда…

— Я не разбираюсь в этих мостах, — прошептала она, словно желая сказать: разве это так важно? И выжидательно посмотрела на Петю. Петя, как бы угадав ее тайную мысль, храбро заявил: — А, собственно, для чего нам мост? Мы сами будем мостом…

Однако Петя оказался смелым только на словах. После слов должно было моментально последовать действие, но Петя даже пальцем не шевельнул. «Сейчас или никогда», — промелькнуло у него в голове, но было уже поздно. Ольга сделала один шажок, потом другой, немного опередив его. И все-таки он был уверен, что она ждала, пусть одну только долю секунды! Петя был в отчаянии от своей нерешительности, он подумал, что упустил момент, который настанет только один раз в жизни и больше не вернется…

Он поспешил догнать ее, чтобы исправить свою ошибку, если ее еще можно было исправить, но Ольга тоже ускорила шаг. Почувствовав его приближение, она побежала по лужайке и перепрыгнула через ручеек, за которым начинался китайский парк. На высокой, сделанной из стали пагоде светило и грело атомное солнышко…

Когда Петя почти догнал ее, она начала кружить между ручейками и киосками, вокруг фонарей в сетках и пузатых страшилищ, охранявших вход в маленькие храмы с улыбающимися буддами из бронзы, эмали и фарфора. Она влетела в ворота и очутилась на другом мосту, словно вырезанном из одного куска слоновой кости. На нем выстроились тысячи фигурок лошадок, маленьких драконов, медвежат, рыбок, зайчиков, обезьянок, слонят, дружно марширующих в одном направлении, чтобы позабавить влюбленных. Мушка была такой же величины, как слон, лягушка шагала рядом с аистом, собака РЯДОМ С КОШКОЙ, КОШКа — РЯДОМ С МЫШКОЙ.

Здесь Ольга остановилась. То ли она задохнулась от быстрого бега, то ли не могла устоять перед красотой и гармонией этого художественного произведения. И тут Петя догнал ее. Но, как только он вплотную приблизился к ней с твердым намерением действовать, смелость снова покинула его.

Но и Ольга тоже была виновата в этом! Она ничуть не помогла ему, — не пошла навстречу! И даже наоборот, будто нарочно оттягивая решительный момент, начала, как ребенок, восторгаться фигурками.

— Это, наверное, мост Вечной любви, — сказал Петя, схватив ее за руку. Ему захотелось, чтобы она сама повернулась к нему и шодставила свое лицо с такой же слабой, беззащитной улыбкой, как тогда у подъезда, когда она прощалась с ним.