Клинок ведьм - Малфорд А. К.

– Конечно. Я же не эгоист, чтобы держать весь вечер подле себя лучшую танцовщицу королевства! – Талхан подмигнул Руа, а она готова была сжечь его взглядом. Ну почему он ее оставляет?

Она знала, что почувствует, как только увидит Ренвика, – и все равно не смогла подготовиться. Руа встретилась с этими сияющими глазами, и ее будто ударили в грудь.

– Могу я пригласить тебя на танец? – проговорил Ренвик, его щека дернулась, и Руа тут же вспомнила, как они улыбались друг другу на церемонии. Она чувствовала, что уже попала под чары – его взгляд сбивал Руа с ног быстрее, чем снежная лавина.

– Да, – пробормотала она и вложила свою ладонь в его.

Его теплые пальцы обхватили ее, а другая рука обвила талию, притянула к себе. Ренвик повел Руа по залу в медленном вальсе. Никаких прямых спин и дистанции между партнерами – нет, они просто прильнули друг к другу, тело Руа, казалось, точно знало, как двигаться, пока ее вел Ренвик.

Пульс подскочил к горлу. Руа молилась, чтобы ладони не вспотели. Последние несколько дней в Ексшире она украдкой поглядывала на Ренвика, но снова оказаться так близко к нему…

– Я слышал, ты узнала историю Бри, – проговорил Ренвик.

Остальные танцоры отодвигались все дальше и дальше к краю танцевальной площадки, предоставляя им место.

– Полагаю, тебе об этом рассказала одна синяя ведьма.

Ренвик усмехнулся, глядя на нее.

– Да, так и есть.

– Но почему Бри просто не сказала мне?

– По той же причине, по которой мы с тобой не любим говорить о нашей собственной семейной истории: это причиняет боль, – ответил Ренвик, и то, как он это произнес – нашей, заставило Руа опустить глаза в пол.

– Я думала, мои родители были хорошими людьми.

– Они были замечательными, – заверил Руа Ренвик. – А вот Норвуд был идиотом. Пророчество об Орлах-близнецах было опасным – ведь Бри могла бы отнять корону у своей королевы. Твои родители поступили мудро, не приняв Орлов при дворе. Я уверен, что это причиняло им боль. Они были лучшими правителями на Окрите.

– Можно быть хорошим человеком, но в жизни тебе это вряд ли поможет, – процедила Руа. Теперь она смотрела куда угодно, только не на Ренвика.

– Думаешь, если бы они ожесточились и наполнили свои сердца горечью, это бы их спасло? Думаешь, что недоверие ко всем помогло бы? Что они бы променяли годы счастья на целый век тьмы?

Тьма. Это то, что жило внутри Руа.

Пьянящий аромат Ренвика снова окружил, и она проворчала:

– Ты всегда пахнешь зимним лесом?

– Что?

– Этот твой запах… ты пахнешь гвоздикой и снегом. – Руа подняла голову и увидела, что глаза Ренвика расширились, а губы растянулись в легкой улыбке. Она почувствовала, как вспыхнули щеки – возможно, этого не следовало говорить.

Но Ренвик прервал поток ее смущенных размышлений:

– А ты пахнешь, как весна в Мурренейре.

Руа и не подозревала, что у нее есть запах. Конечно, он был. Но запах Ренвика ощущался клеймом на душе. Она узнавала его без малейших усилий – он просто жил в ее сознании.

– Ты пахнешь полевыми цветами и свежим весенним дождем… – Он опустил глаза на ее губы. – Ты пахнешь домом.

У Руа из груди вырвался порывистый вдох. Она пахла домом для него. Домом. Тем, чего у нее никогда не было. Но в глубине души Руа знала, что дом пахнет гвоздикой и заснеженными лесами.

Это откровение поразило Руа – и музыка заиграла громче, свет свечей стал слишком ярким. Руа окружил жар всех этих тел, в ноздри проник запах пота, еды, костра, они были невыносимы. Они вновь сделали круг по залу, и Руа ощутила на себе многочисленные пристальные взгляды. Ее плечи напряглись.

– Было бы чудно, если бы они все перестали пялиться, – прошипела она. Горячее дыхание Ренвика запуталось в волосах.

– Не вини их. Ты ведь самая красивая в этом зале.

– Они смотрят не поэтому.

– Ты обворожительна, Руа. И тот факт, что сама этого не видишь, меня озадачивает.

Рука Ренвика спустилась чуть ниже спины Руа, притягивая ее бедра ближе к его.

– Что ж, тогда скажи мне, почему ты думаешь, что они на тебя смотрят?

Она знала и еле сдерживала слезы. Музыка и шум толпы ревели в ушах. Свечи полыхали так, будто одну из них поднесли ей прямо к глазам. Грудь поднималась и опускалась в коротких тяжелых вдохах, а на лбу выступили капельки пота. Ей нужно было выбираться отсюда.

– Руа? – Голос Ренвика звучал одновременно близко и далеко, вокруг Руа все начало меркнуть, и она вдруг поняла, что уже не танцует. Кровь отхлынула от лица, когда она взглянула в эти сверкающие зеленые глаза. Она вспомнила, как стояла перед Огнем фейри в Бруфдоране, и слова Валорна о том, что ее душа слишком темна – даже для Ренвика.

Она была сломанной вещью – такой, что не подходила даже этому искалеченному королю Севера.

– Мне нужно идти. Прости меня, – проговорила Руа, поспешно отстраняясь.

– С тобой все в порядке? – Голос Ренвика звучал очень мягко.

– Я в порядке. Мне просто нужно немного свежего воздуха… – Ренвик пошел было за ней, но Руа добавила: – И побыть одной.

Она не хотела, чтобы он видел ее в таком состоянии. Ей нужно опустить ноги в снег и глубоко дышать, пока слезы будут тихо скользить по щекам. Руа знала, что так и будет, чувствовала, как истерика поднимается в ней – так же, как и много раз до этого, когда она просыпалась от преследующих ее кошмаров. И она не могла позволить окружающим увидеть больше, чем они уже видели.

Да, так оно и есть – она была сломлена.

Руа преодолела еще два лестничных пролета и оказалась на балконе возле библиотеки, молясь, чтобы там никого не было, когда она выскочит на мороз в одном платье. Она вздохнула и выдохнула в ледяной воздух. Было пусто.

По диагонали слева от нее находился балкон бального зала, освещенный золотым светом свечей, он выглядывал из-за угла дворца. Тут ее никто не увидит – в тишине и темноте. Руа подошла к балюстраде из серого камня, перила покрывал лед. Она прислонилась к ним грудью и, еще раз глубоко вдохнув, посмотрела на восток. Скоро взойдет солнце, дни станут длиннее.

С этой стороны замка город Ексшир был почти не виден. Вместо этого перед Руа высились скалистые вершины Высоких гор и густые, покрытые снегом леса. Они явно отличались от собратьев из Северного королевства, были как будто острее: колючие альпийские кустарники, впечатляющие вершины гор позади, более разреженный воздух. Руа поняла, что все еще задыхается, не в силах перевести дыхание. Голоса и веселый смех, доносившиеся из зала, преследовали упорнее любого кошмара. Каждый отголосок смеха был насмешкой над ней. В каждом звуке слышалось: «Обманщица». Как она могла вынести улыбку другой ведьмы или замечания, что она похожа на убитых родителей?

Подтянувшись, Руа уселась на перила и перекинула ноги через край, болтая ими в зимнем воздухе. Она посмотрела вниз. Фундамент замка обрывался на краю утеса. Здесь не нужна была высокая стена – никто не смог бы взобраться на эту отвесную скалу. Одна из позолоченных туфелек болталась на пальцах, а Руа хотелось почувствовать ночной воздух. Отшвырнув туфельку, она наблюдала, как та свободно падала в бездну. Ее уже было не вернуть. Она позволила и другой упасть и унестись в темноту.

От ледяного укуса холода у нее тут же онемели пальцы ног, а мышцы, о которых она и не подозревала, расслабились. Сердце больше не колотилось в груди. Руа была благодарна, что паника утихла, но ее напугала тишина, разлившаяся кругом. И в этой тишине она еще острее ощутила, как тьма грызла изнутри.

Бездна под ногами была ничем по сравнению с тем, что жило внутри нее. Все, что Руа бросала в яму внутри себя, чтобы заполнить ее, исчезало без следа. Ей нужно было найти Бри и попросить о спарринге или вернуться в свои покои и колотить костяшками по каменной стене. Ей нужно было сделать хоть что-то… но это чувство все равно вернется – рано или поздно.

Покрутив ногой в воздухе, Руа подумала, каково это – падать вниз, когда резкий окрик вернул ее в реальность.