Слуга короны - Дмитрий Швец

– Надо, – согласился я, – но после. Сперва я должен позаботиться о делах насущных. Валет, поди сюда! – Я прошел к окну и на подоконнике, заменявшем стол, написал записку Карманнику. – Вот, держи! – Я протянул Валету сверток, полученный от герцога. – Передашь это Архарегу. А вот это, – я торжественно вручил ему записку, – Карманнику. Ясно? – Валет кивнул. – Тогда собирайся. Гробовщик! – Тот поднял заспанные глаза. – Поди договорись с монахами, чтоб его выпустили.

Гробовщик ушел. Он договорится, еще бы не договорился. Кто станет с ним спорить? Никто, разве что больной. А донесение доставить надо.

– Где, черт возьми, Следопыт? – спросил я, не найдя его взглядом.

– Да вон лежит, – отозвался пакующий мешок Валет, – дрыхнет. Разбудить?

– Нет, не стоит, – ответил я, – незачем. Последнее время Следопыт только и занимается тем, что спит и жрет как свинья. Все подряд жрет.

– Ты не отвлекайся, – бросил я наблюдающему за мной Валету. – Давай собирайся и выматывайся отсюда. Смотри, когда доберешься, записки не перепутай.

Ответом мне стал недовольный взгляд.

Гробовщик вернулся скоро, Валет не успел еще собрать свои вещички и переодеться, а перед нами уже сиял и довольно поглаживал кулаки громила.

– Все! – прогудел он. – Договорился! Пришлось, правда, малость поубеждать. Но они ждут.

– Хорошо, – улыбнулся я и добавил, обращаясь к Валету: – Да брось ты свои манатки. Не пропадут. Жрачку взял? Ну тогда чего еще тебе надо? Гробовщик, проводи-ка ты его, а то вдруг они решат его не выпускать.

– У меня не забалуют, – улыбаясь, ответил Гробовщик, для убедительности качнув в воздухе огромным кулаком. – Ну что, пойдем?

Валет оглядел келью, словно искал чего-то, но, не найдя, кивнул. Они ушли. Треска тут же метнулся к Следопыту и принялся его расталкивать.

– Ну чего? – недовольно произнес Следопыт, открыв глаза.

– Вставай, соня! – беззлобно рыкнул я. – Разговор есть.

Он послушно встал, но только затем, чтоб дойти до меня и рухнуть на подстилку у стены.

Мы молчали. Никто не знал, как подступиться к тому, что мучило. Нас с Треской мучило, Следопыту на это плевать, он снова начал засыпать. В который раз убеждаюсь в блаженстве незнания. Вот передо мной яркий его пример. Мы с Треской как на иголках, а этот гад дрыхнет и в ус не дует.

– Ты слышал, что он сказал? – наконец произнес Треска жутким шепотом.

– Конечно, слышал, – вздрогнув, ответил я, – не глухой. Или ты думаешь, я просто так подавился?

– Нет, не думаю. – Треска вздохнул. – И чего делать будем?

– А хрен его знает. – Я тоже вздохнул.

Мы замолчали. Я уставился в пол. Мимо меня, качая усиками, спешил по своим делам таракан. Он не обращал на нас внимания, ему наплевать на трясущихся и не знающих, что делать, людей. Он целиком занят своей собственной маленькой головной болью и чистотой своего тела. Он остановился и стал чистить усики. Огромная тень заслонила от него солнце. Он поднял на нее глаза, но убежать не успел. Треска с наслаждением вдавил его в пол. Меня передернуло, черт, куда я влип, вот раздавят меня, как этого самого таракана, и никто не вспомнит обо мне.

– Вы о чем? – сонным голосом спросил Следопыт.

– Об Адели! – ответил я, думая о том, куда попала тараканья душа. – Да проснись ты, олух! – рявкнул я, приводя в чувства больше себя, чем его. – Не тайна больше наша тайна.

– Какая тайна? – зевнул Следопыт. Мне бы его силы столько спать.

– Проснись, говорю! – Я приподнял его и легонько ткнул спиной в стену, за стеной что-то грохнулось, словно обрушился берег, подмытый рекой.

Следопыт замотал головой и сел.

– Это еще зачем делать было? – обиженно спросил он.

– А затем, что нас тут ждет сюрприз, – скорчив злую морду, прорычал я. – Мир-то наш не так велик, и то, что мы знаем втроем, оказывается, знает еще кое-кто. И этот кое-кто оказался в этом чертовом городе, в его чертовом подполье, и именно на него мы и вышли. – Я тяжело вздохнул. – Именно с ним нам связь держать.

– Ну и что, – спокойно отозвался Следопыт, – с чего вы взяли, что он что-то знает?

– Он сам сказал! – взревел Треска, а я не успел прихлопнуть его глотку. – Он сказал, что ищет по приказу короля дочку этого идиота, графа. Но не знает, ни кто она, ни где, а мы-то с тобой это знаем. Что теперь делать? – спросил он, понизив голос до шепота.

– Рассказать мне все, – послышался от двери спокойный голос.

Герцог не вошел, он влетел внутрь. Подбежал к нам и, плюхнувшись на подстилку, уставился в мое лицо с плохо скрываемым интересом. Его серые глаза горели, еще недавно аккуратно уложенные светлые волосы свалились на лоб, а на губах играла улыбка.

– Ну, – произнес он, – я жду!

Следопыт первым пришел в себя. Его ноги оплели тело герцога и повалили на пол. Треска накинулся на него сверху. Герцог затрепыхался и попытался крикнуть, но Треска зажал ему рот. Я достал нож и присел рядом, раздумывая, пустить мне его в дело сразу или послушать, что он скажет. И все же решил послушать.

– Чего тебе рассказывать? – спросил я. – Ты и так уже слишком много знаешь. Только пойми меня правильно, Лерой де ла Шернон, герцог Восбурский, я не хочу убивать тебя, но…

Он мотнул головой, рука Трески соскочила с его рта.

– Внутренний карман… грамота… подписана королем!.. – выкрикнул он в тот короткий миг, что Треска искал его рот.

– Здесь? – Я протянул руку к его груди, он кивнул, и я, забравшись под одежду, нащупал сложенный лист бумаги.

Печать королевства была настоящей. Я уже видел такие на моих наградных листах, а рядом с ней красовалась и личная печать короля. Ее не спутаешь ни с чем. Вон как изогнулся лев, готовый к прыжку, и хотя, в наших краях львы попадались только в заезжих балаганах, каждый ребенок сызмальства знал, как он выглядит. Еще бы, печати монархов, как и начальство, следует знать в лицо. Я потер лысую голову, словно это могло дать ответы на мои вопросы.

– Ладно, – сказал я, – допустим, ты не врешь, – бумага не добавила мне доверия к нему, но стало как-то не по себе, – если не будешь орать и трепыхаться, мы тебя отпустим. – Он кивнул, насколько позволяла придавленная к полу голова. – Отпустите его! – приказал я.

Треска убрал руку от его рта, но Следопыт покачал головой и еще крепче сжал ноги. Герцог пискнул. Пришлось мне разжать ноги Следопыта. Герцог выбрался и укоризненно посмотрел на нас, потирая сдавленные ребра.

– Ну, – сказал я, – рассказывай!

– Чего? – не понял он. – Это не мне, – его глаза округлились, – а вам надо рассказывать.

– Нет, – я не спешил убирать нож, поигрывая им для устрашения, – не нам, а тебе. Я хочу знать, откуда у тебя эта бумага?