Испанские нищие - Ненси Кресс

Потом его привязали ремнями к кровати.

Связанный, беспомощный, Дру лежал, проклиная собственные слезы. Телохранитель ушел прогуляться, а Эрик склонился над Дру.

- Не знаю, почему ей хочется возиться с тобой, Арлин. Зато знаю, почему я здесь. Во-первых, мне жалко Лейшу, и во-вторых, я мог бы врезать тебе хорошенько, как ты заслуживаешь. С тобой носились словно с писаной торбой, а ты на все наплевал. Ты тупой, недисциплинированный, и в девятнадцать лет у тебя отсутствует даже элементарная порядочность, которая заставила бы тебя поинтересоваться, что же стало с твоим другом после вашего бесцельного налета. Как человеческое существо, ты - ноль даже для Жителя, но я дам тебе еще один шанс. Запомни хорошенько: то, что с тобой произойдет, задумано не Лейшей. Она ничего об этом не знает. Это мой тебе подарок.

Плевок Дру немного не долетел до Эрика, шлепнулся на пол из пенокамня. Отворачиваясь, Эрик даже не нахмурил брови.

Его оставили связанным на всю ночь. На следующее утро телохранитель кормил Дру с ложечки, как младенца. Дру выплюнул еду ему в лицо. Сохраняя невозмутимость, телохранитель дал ему в челюсть и выбросил остатки пищи в мусоропровод. Он швырнул Дру чистую одежду, самую дешевую из выдаваемой на Пособие: простроченные брюки и свободную рубашку из неокрашенной биодеградирующей серой ткани. Дру кое-как натянул брюки, подозревая, что иначе его бросят в машину голым. Наручники мешали надеть рубашку. Он прижимал ее к груди, когда телохранитель вынес его из комнаты.

Они ехали четыре или пять часов, остановившись только раз. Перед этим телохранитель завязал Дру глаза. Дру внимательно прислушался, когда Эрик вышел из машины, но до него доносилось слабое бормотание то ли на испанском, то ли на еще каком-то языке. Машина снова поехала. Спустя некоторое время телохранитель снял с него повязку; за окном тянулась та же пустыня. Мочевой пузырь Дру болел, пока он в конце концов не опорожнился прямо в машине. Присутствующие промолчали. Пластиковые брюки не давали моче испариться с кожи.

В следующий раз они остановились перед низким большим строением без окон, похожим на ангар. Дру не знал, в каком они городе, в каком штате. Эрик за все утро не проронил ни слова.

- Я туда не пойду!

- Сначала сними с него мокрые штаны, Пэт, - сказал Эрик с отвращением. Дру прекратил бесполезное барахтание, когда в поле его зрения неторопливо появилась птица. Из ее клюва свисала полусъеденная змея. На зеленой коже оранжевыми буквами было написано "puta".

Они находились в таком месте, где подпольные опыты в области генной инженерии даже не надо было скрывать от копов.

Казалось, строение состояло из бесконечных серых коридоров, блокированных И-полем. В каждом пункте проверки Эрик становился перед сканером сетчатки, и его пропускали без звука. Все было явно организовано заранее.

С каждой секундой в Дру рос страх.

Наконец они оказались в маленькой комнатке, в которой стояла чистая белая каталка. Пэт затолкал на нее Дру. Тот скатился вниз, ударившись о пол голой задницей, и попытался ползти к двери. Пэт без усилий сгреб его, швырнул обратно на каталку и привязал ремнями. Кто-то невидимый дотронулся до его головы электродом.

Дру закричал. Комната стала оранжевой, потом красной в ярких горячих точках, и каждая жгла его. Пока к нему прикасался только холодный металл. Но они собирались выжечь его мозг...

- Дру, - тихо сказал Эрик ему на ухо, - это не электронная лоботомия. Это новая генемодная методика. Твой мозг заразят преобразованным вирусом, который не позволит блокировать поток образов, идущих к коре головного мозга. Затем установится обратная биосвязь, выработаются проводящие пути для преобразования изображений в тета-активность. Понимаешь?

Он ничего не понял. Страх поглотил остаток разума, серый пузырящийся ил потек внутрь, обжигая, как раскаленное железо, и когда кто-то закричал, его пронзил стыд, потому что кричал он. Включилась машина, и комната исчезла.

Он пролежал на каталке шесть дней. С помощью капельницы в его организм вводили питательные растворы; катетером отводили мочу. Дру ничего не чувствовал. За это время неуловимые электрохимические тракты укреплялись, расширялись, подобно тому, как дорожные рабочие ремонтируют шоссе, но не знают, как именно будет эксплуатироваться эта дорога. Образы свободно текли из подсознания Дру, из его расовой памяти, оставшейся от рептилий, к новой, сформированной жизнью в обществе коре, которая обычно воспринимает их не отфильтрованными через сны и символы и которая рухнула бы под напором хаоса без прочных строительных лесов из генемодных лекарств, которые ее скрепляли.

Он припал к скале в лучах солнца, у него когти, зубы, мех, перья, чешуя. Его челюсти терзают существо, которое беспомощно вопит, и кровь брызжет ему в морду, в рыло, на гребень. Запах крови возбуждает, и голос в ушах твердит: "Мое, мое, мое, мое..."

Он встал на задние лапы, могучие, как поршни, и снова обрушил обломок скалы на голову противника. Его отец, корчась в блевотине, молил о пощаде. Дру нанес могучий удар камнем, а в углу берлоги съежилась его мать, покрытая блестящим от брейни мехом, в ожидании пениса, уже налитого силой...

Они гнались за ним - Лейша, отец, завывающие твари, которые хотели перерезать ему глотку, по местности, которая все время двигалась: деревья никак не желали стоять на месте, кусты открывали пасти и щелкали зубами, реки старались засосать его в темную глубину... потом местность превратилась в компаунд в пустыне, и Лейша кричала ему, что он заслуживает смерти, потому что никогда и ничего не может сделать как следует, не может даже не спать, как все настоящие люди. Он швырнул Лейшу на землю и ощутил такую поразительную свободу и могущество, что громко рассмеялся, а затем они с Лейшей оказались голыми, и он оглядел ее кабинет и произнес сдавленно: "Все это мое, мое, мое, мое..."

- Он не испытывает боли, - сказал врач. - Эти судороги - не более чем усиленные мышечные рефлексы, как реакция на бомбардировку коры мозга. Несколько напоминает сон.

- Сон. - Эрик уставился на извивающегося Дру. - Сон...

Врач от напряжения пожал плечами. Такая экспериментальная психиатрическая методика применялась всего в четвертый раз. Они находились за пределами Соединенных Штатов, а в Мексике на генемодные операции следовало получить дорогостоящее разрешение. У врача такое разрешение имелось. Конечно, не на то, что он сейчас делал, но, с другой стороны, кому могло быть выдано подобное разрешение? Он снова пожал плечами.

- Прошло уже три дня, - сказал Эрик. - Когда эта фаза... закончится?

- Сегодня после полудня мы начнем вводить укрепляющие. Мы... сестра, что там такое?