Бандит - Андрей Круз

Тогда вот так и решу: если… то есть, когда Настя сюда войдет, так и попробую взять их с собой. Насчет этого же мира… нет, не хочу. Не нравится. Плохо. Тьфу на него. Буду ломиться дальше. Мне бы найти копию того, из которого я провалился. Но куда у нас получится попасть вдвоем. Вот так. Но не здесь.

Подошел к окну, глянул на разруху вокруг, свалку вдалеке, серые, уже разваливающиеся дома… нет, я понимаю, что это самое плохое место в городе и я в нем вовсе не живу, но настроение портить ему это не мешает.

Щелкнул замок в двери, вошел Костя с корзинкой. Так и есть, горячие бутеры, томатный сок. Все это он быстро выставил на стол.

— Что за интерес к записям? — спросил он. — Мне теперь тоже интересно.

— Хочу понять, кто меня убил. Кстати, у вас на место стрельбы камер нет?

— Нет. — Он сел в кресло и сразу подтащил к себе пластиковую тарелку с двумя бутербродами. — Туда нет. Только вот эти… — потянулся к мышке, повозил ей по столу, дождался, когда экран включится и открыл какое-то окошко. — Только сюда смотрят.

Ну да, все как я и тогда видел. Вот тут мы видели омоновский пикет как раз. А вот это… это на двор, чтобы параллельно улице никто скрытно не подошел. Может быть тоже полезно.

— Давай посмотрим, что с этих двух камер осталось, хорошо?

— Не вопрос. Число напомни.

Я напомнил. Нашел нужные папки он быстро. В каждой из папок оказалось еще по куче таких.

— Название файла — дата и время. — Он потыкал пальцем в экран. — Вспоминай, во сколько все было, и начинай смотреть. Пятая и шестая камеры. Ничего не стирали, все должно быть здесь. — Костя поднялся и уступил мне место в кресле. — Садись прямо сюда.

В общем, искать оказалось нетрудно. Все видеофайлы разбиты на куски по полчаса. Время я примерно помнил, так что первое, что нашел — свою «тайгу», едущую уже от места стрельбы. То есть это я сваливаю, с трупом прототипа на заднем сидении. Дальше осталось просто выбрать предшествующий файл.

Обе машины. Сначала белая машина чеченцев проехала к месту стрельбы. Неторопливо из-за выщербленного асфальта, нигде не остановившись, просто проехала, да и все. Потом моя, можно даже разглядеть двоих на передних сидениях, но лиц не видно. Кепочка идиотская на прототипе заметна.

Ну и все, в сущности. Больше ничего.

Это была шестая камера. А ну давай пятую.

Поначалу с пятой тоже ничего интересного не нашел. Выбрал время нашего приезда. Потом взял следующий файл, домотал до отметки, когда я на шестой камере уехал с трупом. Ничего. Но вот через семь минут после этого к пятиэтажке, стоящей по другую сторону старой детской площадки, подъехал вроде как серый уазик. Из подъезда выскочил человек с сумкой, запрыгнул на переднее сидение, и машина тут же уехала. В поле зрения шестой камеры она не попала, там дорога чуть изгибается.

— В этом доме кто-нибудь гнездится? — Я нашел здание за окном и показал пальцем.

— Нет, обычно пусто. Сам понимаешь, тут что угодно может быть, но мы никого там не видим. Да и знают тут люди, что это наше место.

— Машина незнакомая?

Он нагнулся к монитору, глянул на повтор, пожал плечами:

— Да черт его знает. В любом случае, в этом доме никто не обитает. Что им там нужно было?

— Давай посмотрим, — хмыкнул я.

Крутить видео пришлось долго. До шести утра с небольшим, когда в поле зрения все той же пятой камеры появился силуэт, в котором угадывался УАЗ, и от которого отделился другой силуэт, в котором угадывался человек с сумкой. Между своим появлением и исчезновением он у подъезда больше не возникал.

— Кто это? — спросил Костя.

— Откуда я знаю? Тот, кто моего прототипа завалил, я думаю.

Как-то нет желания разводить секретность. Банда моего прототипа Вована — не моя банда. Никто они мне. Я с этими. И не вижу смысла скрывать, если уж рассказал самое главное.

— А зачем?

— Хотел бы знать. Но почему-то не знаю. Пока это все для меня полнейшая загадка. Давай скопируем этот файл, не возражаешь?

— Да ничуть.

Потом все же пошли к Диману.

Пленного кормили, принося раз в день несколько бутербродов на пенопластовом подносе и пластиковую полторашку воды. С цепи он не сорвался, просто уже слегка оброс щетиной и от него плохо пахло. На полу валялся деревянный поддон, на нем пара старых одеял и нечистый матрас с какой-то кровати. Еще у него было немного света, раз в день туда приносили маленький светильник со светодиодом, которого хватало как раз с утра и до ночи. Следующим утром его заменяли.

Вид у Димана был совершенно подавленый, а нашему появлению он, кажется, даже обрадовался. Неизвестность грузит сильно, ему сейчас лишь бы с кем-то поговорить, охрана ему ни слова не сказала еще.

Я заранее посмотрел его документы, права и удостоверение личности. Вяльцев Дмитрий Михайлович, зарегистрирован по улице Сельхозмаша, дом двадцать, квартира тридцать один. Костя пробил его по базам — ранее судим, за торговлю наркотиками и кражу, все мелкое, сроки небольшие. Больше нигде ничего интересного о нем не нашел. Точнее, вообще ничего не нашел.

— Привет, — сказал я, заходя в его загончик. — Это тебе. — Я протянул ему блокнот и пару карандашей. — Сюда надо написать все, что ты помнишь о своих клиентах. Все, до последней детали. Имена, внешность, адреса, способы связи, в какое время обычно вызывали детей и как часто.

— Слушай, я не…

— Ап-ап-ап! — поднял я руку в предупреждающем жесте. — Еще одно «не», и я тебе начну дробить пальцы на ногах, молотком. — Я показал предусмотрительно прихваченный с собой молоток. — Потом остальные кости. Просто садишься и пишешь. У нас тут не переговоры и не торг.

— А взамен? — спросил он пусть и испуганно, но даже как-то твердо.

— Отпущу. Когда проверю то, что ты написал. Поэтому лучше не ври.

— Не отпустишь. — Он как-то скривился и замотал головой.

— Если найду то, что мне надо, в той информации, что ты мне дашь, — отпущу. Не должен, но это будет оплатой. Просто потом никогда мне не попадись больше. Лучше уезжай. Но если пойму, что ты, сука, брешешь — поверь, ты даже не хочешь знать каким способом я тебя убью. Или хочешь все же?

— Не хочу, — голос прозвучал… понял он, вроде бы.

— Тогда садись и пиши. Время у тебя до завтра. Глупостей не делай, отсюда тебе не выбраться, просто пиши. Все, что вспомнишь. Заодно напиши, кто с тобой был, как ты с ними познакомился, чем они занимались. Что знаешь про детей. Откуда ты их забрал и как. Вообще все, как на исповеди, понял?

Вроде бы даже поверил, что отпущу. Хочет верить, все хотят верить, наверное. Зря, конечно, но мне так проще. И ему проще, потому что я бы действительно начал плющить ему пальцы молотком, без всяких сомнений и сожалений. Я даже человека в этом существе, что сидит передо мной на цепи, не вижу. Это тварь какая-то, вампир, хуже «психов» из прошлого мира, хуже адаптантов.