Шкатулка с бабочкой - Монтефиоре Санта

Джулиан установил стул под деревом с бело-розовыми цветами и стал регулировать треножник и камеру. Обнаженная Лючия подошла к стулу, перевернула его спинкой к камере, села сверху, положив голову на сложенные руки, и, не мигая, уставилась на Джулиана.

— Ну нет, дорогуша. Я действительно не думаю, что это хорошая идея. Ты ведь, кажется, певица, а не порнозвезда, — произнес он, регулируя фокусное расстояние.

— Это только для тебя, — сказала она и нежно улыбнулась, ожидая ответной благодарности.

Но ничего подобного не случилось.

— Боюсь, что это пойдет в мой архив и там затеряется. Когда, ты говоришь, звонил твой дружок? Давай сделаем снимок для него, — предложил Джулиан, возвращаясь к фотоаппарату.

— Его зовут Торквилл.

— Значит, это будет для Торквилла, — сказал он, заряжая пленку в поляроид.

— Он будет весьма удивлен, — сообщила она, выпрямившись и самодовольно ухмыляясь. — Мы вручим ему поляроидный снимок в качестве подарка, когда он за мной заедет.

— Согласен, если это именно то, что тебе нужно, — ответил он, вглядываясь в полученную фотографию. — Очень хорошо, Лючия. Люди из «Плейбоя» за подобный снимок убили бы кого угодно. Может, тебе стоит подумать о карьере фотомодели — тут особые усилия не нужны, и у тебя хорошо получается.

— Нет, не могу так позировать для кого попало, — хрипло отказалась она, глядя на него глазами самки оленя.

— Значит, тебе удалось меня обмануть, — ответил он, снова щелкая затвором. — А сейчас будь страстной, я не хочу, чтобы ты улыбалась. Больше огня, соблазнительности, может, даже жертвенности. Вот так лучше. Так, немного вверх, да, выше, и в сторону, меньше, так, глаза на камеру, сверкай ими на меня. Хорошо. — И так он отщелкал целую пленку.

— А теперь давай одевайся, и мы сделаем несколько менее интимных снимков, — предложил он, меняя пленку.

— Я уже устала позировать и к тому же мне больше нравится быть нагой. А как тебе?

— Иногда да, но не тогда, когда я работаю.

— Сейчас я не работаю, я играю.

— Ладно, тогда сделаем перерыв на чай. — Он начал складывать свое оборудование. Взглянув на небо, он обнаружил, что буря уже совсем близко. — Мы неплохо использовали лучшую часть дня, — констатировал он, складывая треногу.

— О нет, лучшая часть дня еще впереди, — возразила она, поднимаясь со стула и направляясь к нему.

Джулиан устало вздохнул.

— В самом деле, Лючия, это вовсе не то, что ты думаешь.

— Нет, именно то, — решительно произнесла она, останавливаясь возле него и проводя своим длинным ногтем вниз между его грудными мышцами. — А ты следишь за собой, разве нет?

Джулиан схватил ее руку и отвел от своего тела.

— Лючия, я гей. Мне нравятся мальчики, а ты типичная девочка. Это очень просто, — серьезно произнес он.

— Да ладно тебе, давай. Не говори мне, что ты иногда об этом не думаешь, — сказала она и надула губы.

Джулиан начал испытывать к ней неприязнь.

— Никогда, — отрезал он.

Она положила руку на его брюки спереди.

— Я чувствую, что ты меня хочешь.

— Значит, ты не настолько опытна, как я думал, потому что сейчас я далек от возбуждения.

По крайней мере, у нее хватило благопристойности, чтобы покраснеть.

— Ты просто боишься, что может появиться Торквилл. Уверяю, что этого не будет — еще слишком рано. Я сказала ему, что проведу здесь весь день.

— Давай пойдем и выпьем чаю, — снова предложил он, проходя мимо нее.

Внезапно облака оказались прямо над ними, над землей раздался оглушительный раскат грома, и на них обрушился дождевой поток. Хихикая, Лючия бросилась прятаться в дом, а следом за ней побежал Джулиан. В полумраке дома она вцепилась в него, целуя и расстегивая джинсы.

— Прошу прощения. Надеюсь, я никому не помешал, — тихо произнес Тоби, застывший в дверном проеме. Он видел, как они спасались от дождя, и, хотя его одолевали неприятные ощущения, он знал, что Джулиану постоянно приходится обороняться от слишком назойливых девиц, поскольку это была часть его работы.

Лючия отпрянула и вытерла тыльной стороной ладони мокрое лицо.

— Ты, должно быть, Тоби, — догадалась она. — Как насчет небольшой смены ощущений? Мы можем поразвлечься втроем.

— Извини, но я в такие игры не играю, — сухо ответил Тоби, — лучше я поставлю греться чайник, чтобы избавить вас от простуды.

— Мне нечего надеть. Мое платье, должно быть, совсем промокло, — пожаловалась она, опираясь на стену и ухмыляясь Джулиану. — Фотограф, спасенный дождем. — Она захихикала.

— Я одолжу тебе рубашку, — произнес тот со вздохом. — Тоби, я бы выпил кофе, и, пожалуйста, покрепче. Пойдем, Лючия.

Пока Джулиан находился с Лючией наверху, Тоби караулил у чайника и пытался подавить приступ ревности, который охватил его, вытесняя хорошее настроение, с которым он приехал. Он уставился на свое отражение на серебряной поверхности чайника, но, как бы ненавистна ему сейчас не была собственная гримаса, он ничего не мог сделать, чтобы убрать ее с лица.

Неожиданно отворилась дверь и вбежала Федерика, едва переводя дыхание от езды на велосипеде и держа в руках пушистого белого щенка.

— Мой Бог! — воскликнул он. — Чей он?

— Он мой, дядя Тоби, — она осторожно опустила свое живое сокровище на плитки кухонного пола.

— Он очаровательный.

— Да.

— Как его зовут?

— Раста, — сказала она. — Потому что я знала пса Расту в Чили. Смотри, его имя даже написано на ошейнике.

Тоби присел и погладил мягкую шерстку.

— Приятная маленькая штучка, — задумчиво сказал он. — Полагаю, ты позволишь ему спать в постели вместе с тобой.

— Если мама разрешит.

— Сложный вопрос, — заметил он, зная характер Элен.

— Вовсе нет. Она хочет, чтобы я подружилась с ее нудным бойфрендом, и он подарил мне собаку. Так что, подозреваю, она разрешит мне все, что я захочу.

— А, — кивнул Тоби, поднимаясь. — Артур.

— Он тебе нравится?

— Да, конечно, — дипломатично ответил Тоби.

— Как ты думаешь, они поженятся? — спросила она.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

— Нет. Но все-таки?

— Ну, я не думаю, что Элен готова снова выйти замуж, — ответил он, вынимая из шкафа чашки и наливая в них кипяток.

— А я думаю, что это случится. Они постоянно вместе, держатся за руки и целуются. Я считаю, что он уродец, а папа такой красивый.

— Внешняя красота — это еще не все, Феде. Артур — добрый, мягкий человек, и он заботится о твоей матери. Думаю, это важнее, чем красота.

— Он мне не нравится, — упорствовала Федерика, садясь на пол и кладя щенка на колени.

— Это вполне естественно. Если бы у него не было романа с твоей мамой, ты, вероятно, относилась бы к нему гораздо лучше.

— Я не хочу уезжать из Польперро, — серьезно заявила она.

— Но зачем же тебе уезжать отсюда?

— Потому что, если мама выйдет за него, мне придется уехать и жить с ними в городе.

— Ого. Это уже второе «если».

— Но я не хочу уезжать, — твердила свое Федерика.

— Можешь жить у нас. Я лично никогда не собираюсь уезжать из Польперро, — легкомысленно заявил он, не заметив семян, посеянных в голове племянницы. А в мозгу Федерики тем временем лихорадочно заработали шестеренки.

— Ты говоришь серьезно? — в изумлении спросила она.

— Что именно? — уточнил он, доставая пакетики с чаем из чашек.

— Что я могу жить у тебя, если мама выйдет за Артура?

— Ну конечно. Да, дорогая, ты можешь жить со мной и Джулианом. Совершенно точно.

Когда Лючия вернулась в кухню, одетая только в большую рубашку Джулиана, она не обратила никакого внимания на белолицую девочку с блестящей кожей и длинными светлыми волосами, сидевшую на полу и игравшую со щенком. Джулиан представил их друг другу, но Лючия не интересовалась детьми и не любила собак, поскольку считала последних слишком волосатыми и специфически пахнувшими. Поэтому она ограничилась легкой улыбкой, обходя их на пути к чашке горячего чая, который сделал для нее Тоби. Она наклонилась над плитой, чтобы согреться, и сделала глоток.