Братство - Оливер Боуден

Макиавелли улыбнулся.

– Какая перемена? Я всегда поддерживал тебя. Я всегда был предан нашему общему делу. Я виноват лишь в независимости мышления. Именно это заставило сомневаться во мне тебя и Джильберто. Но теперь все наши разногласия позади. Я никогда не хотел становиться лидером. Я скорее… наблюдатель. Давай вместе совершим прыжок веры, как друзья и напарники по Кредо!

Он протянул руку, Эцио улыбнулся в ответ и принял ее. А потом они вместе прыгнули с колокольни.

Едва они присоединились к товарищам, как подъехал курьер и, задыхаясь, сообщил:

– Маэстро Макиавелли, Чезаре вернулся в Рим после последнего похода в Романью. Один. Он направился в замок Сант-Анджело.

– Спасибо, Альберто, – кивнул Макиавелли, курьер развернул коня и умчался обратно.

– Итак? – спросил Эцио.

Макиавелли развел руками.

– Решение за тобой, а не за мной.

– Никколо, лучше продолжай мне говорить все, что думаешь. Мне важно мнение моих самых верных советников.

Макиавелли улыбнулся.

– Тогда тебе уже известно мое мнение. Оно не изменилось. Борджиа должны быть уничтожены. Иди и убей их, Наставник. Заверши то, что начал.

– Хороший совет.

– Конечно, – согласился Макиавелли и оценивающе посмотрел на друга.

– Ты чего? – поинтересовался Эцио.

– Я собирался написать книгу о средствах, которыми Чезаре добивается цели. Но теперь думаю уравновесить её тем, что подробно опишу твои методы.

– Если ты собрался писать обо мне книгу, – проговорил Эцио, – пусть она будет короткой!

ГЛАВА 42

Приблизившись к Сант-Анджело, Эцио увидел людей, собравшихся на противоположном от замка берегу руки. Протолкавшись через толпу, он увидел, что мост к замку охраняют французские войска, а сам замок буквально гудел от беспокойства. Некоторые солдаты уже собрали свои вещи, но офицеры метались среди них, приказывая снова разбивать лагерь. Приказы были настолько противоречивы, что кое-где начались драки. Собравшаяся толпа с удовольствием наблюдала за происходящим. Одет Эцио по-прежнему был во французский мундир, оставшийся после нападения на Кастра Претория, а его собственная одежда лежала в сумке, висящей через плечо. Так что он просто скинул плащ и быстро направился к мосту. На него не обратили никакого внимания, и Эцио, шагая через французское войско, подслушал пару интересных разговоров.

– Когда нападет д`Альвиано со своими наемниками?

– Говорят, что он уже выступил.

– Тогда почему мы сворачиваем лагерь? Мы отступаем?

– Надеюсь на это! Tout cela, c`est rien qu`un tas de merde. [Все это плохо пахнет – (фр.) прим. пер.]

Один из солдат остановил Эцио.

– Сир! Сир! Каковы будут приказы?

– Я как раз иду узнавать, – ответил Эцио.

– Сир!

– Что еще?

– Кто теперь командует? Ведь генерал Валуа мертв…

– Не сомневаюсь, что король пришлет замену.

– Сир, а, правда, что он с доблестью принял смерть?

Эцио про себя усмехнулся.

– Правда. Во главе своих людей.

Эцио пошел дальше, к замку.

Оказавшись там, Эцио поднялся на бастион и осмотрел внутренний двор. Там он увидел Чезаре, разговаривающего с капитаном папской гвардии, который стоял у дверей ведущих в цитадель.

– Я хочу увидеть Папу! – быстро проговорил Чезаре. – Мне немедленно нужно увидеть отца!

– Конечно, ваше сиятельство! Его Святейшество в своих покоях наверху замка.

– Прочь с моего пути, дурак!

Чезаре отпихнул с дороги несчастного капитана, который поспешно отдал приказ открыть врата. Эцио прошел вокруг замка до секретной калитки, и отпер ее ключом Пьетро.

Внутри он осторожно осмотрелся, и, никого не заметив, спустился вниз по лестнице, ведущей к тюремным камерам, откуда, казалось, целый век назад, он освобождал Катерину Сфорца. Отыскав укромный уголок, Эцио снял с себя французскую униформу и одел свою, более подходящую для той работы, которая ему предстояла. Потом он быстро проверил оружие, подтянул ремни на наруче, проверил отравленный клинок, убедился, что отравленные дротики надежно закреплены на поясе. Потом, прижимаясь к стене, он прокрался к лестнице, ведущей наверх. К несчастью, она охранялась, и Эцио пришлось отправить к Создателю троих охранников.

В конце концов, он оказался в саду, где впервые увидел свидание Лукреции с ее любовником. При дневном свете было видно, что ее комнаты – лишь часть огромного комплекса. Позади располагались большие величественные покои, которые, как догадался Эцио, принадлежали Папе. Но едва он двинулся к ним, как услышал разговор, долетавший из комнаты Лукреции. Эцио прокрался к открытому окну, из-за которого доносились голоса, и прислушался. Он видел только Лукрецию, которая ничуть не пострадала после того, как ей пришлось посидеть в камере, и слугу, которого она послала к ревнивому Чезаре сообщать о ее романе с Пьетро. И, судя по тому, как быстро Чезаре вернулся в Рим, он отлично справился с заданием.

– Не понимаю, – раздраженно проговорила Лукреция. – Я только вчера вечером заказала новую партию кантареллы. Тоффана лично передал мне ее в полдень. Ты ее видел? Что произошло?

– Мне очень жаль, госпожа, но я слышал, что Папа перехватил ваш заказ. Он все забрал себе.

– Старый ублюдок! Где он?

– В своих покоях, Госпожа. У него встреча…

– Встреча? С кем?

Слуга заколебался.

– С Чезаре, госпожа.

Лукреция помолчала и произнесла, обращаясь то ли к самой себе, то ли к слуге.

– Странно. Отец не говорил, что Чезаре вернулся.

Погруженная в мысли, она вышла из комнаты.

Оставшись в одиночестве, слуга начал уборку, переставляя столы и стулья и что-то ворча себе под нос.

Эцио думал, что он скажет хоть что-то полезное, но тот проговорил только:

– От этой женщины столько хлопот… Почему я не остался в конюшне, там было хорошо! Продвижение по службе? У меня сердце останавливается при каждом приказе. И мне приходится пробовать ее еду, прежде чем она сама сядет есть. – Он помолчал.

– Чертова семейка! – добавил он.

ГЛАВА 43

Но Эцио ушел раньше, чем услышал эти слова. Он через сад прокрался в покои Папы. Единственный вход в них охранялся, и Эцио, не желая привлекать к себе внимания, – тела стражников, которых убил на лестнице, уже должны были обнаружить, – нашел место, откуда он легко мог подобраться к окну. Его догадка, что окно это окажется окном в покои Папы, оправдалась, и к тому же у окна снаружи был широкий подоконник, на котором он мог устроиться, не боясь, что его заметят. С помощью кинжала он вынул боковое окошко, чтобы слышать, что происходит в комнате.

Родриго – Папа Александр VI – в одиночестве стоял у стола, на котором стояла огромная чаша с красными и желтыми яблоками, и явно нервничал. Дверь без предупреждения распахнулась, и в комнату влетел Чезаре. Он был зол и без предисловий язвительно начал: