Скарабей - Валерий Моисеев

Когда Сенсей в очередной раз технично избежал столкновения с беспрестанно теснящими его противниками, пещера взорвалась бурей возмущенных, яростных выкриков. Практически все население Столицы, присутствовавшее на поединке, таким образом, выразило свой гнев и возмущение по поводу того, что Чужак до сих пор все еще жив. Сенсей краем глаза видел, что творилось в 'зале' и уж тем более слышал. Он понимал, что если прямо сейчас по быстрому не справится с этими двумя волосатыми белыми парнями, то вконец взбешенная толпа болельщиков может броситься помогать своим, прорвет 'полицейское' оцепление и разорвет его на тысячу лохматых кусков.

В связи с этим, требовалось срочно предпринять что-то радикальное. Но как на грех ничего путного в голову ему не приходило. Вдобавок ко всему, он уже откровенно устал бегать по 'рингу' и уклоняться от двух пар когтистых лап, которые со свистом рассекали воздух прямо у него перед лицом.

Но удобный случай совершенно неожиданно представился, причем как-то сам собой. В результате многоходовых перемещений по кругу Сенсей совершенно неожиданно оказался лицом к лицу всего лишь с одним троглодитом. Второй к тому времени почему-то зазевался и теперь находился немного сзади и в стороне от Сенсея.

Видимо троглодит уже и сам порядком подустал бегать напропалую за юрким противником, потому что он внезапно сделал чудовищную в его положении глупость. Если раньше он махал своими жуткими когтистыми лапами, как береза ветками на ветру, то теперь он вдруг почему-то решил кардинально поменять тактику. Вполне возможно, что он просто насмотрелся на то, что Сенсей выделывал своими руками, выписывая в воздухе сложные движения в полном соответствии с формальными упражнениями кунг-фу.

Короче говоря, это самое обезьянничанье с кунг-фу не довело троглодита до добра и счастья ему отнюдь не принесло. Все закончилось весьма плачевно. Едва он только ткнул в сторону Сенсея своей растопыренной когтистой пятерней, как тот тут же подскочил к нему, схватил одной рукой три его пальца, а другой рукой оставшиеся два. В следующее мгновение Сенсей просто разорвал кисть противника по вертикали пополам. Все это малоприятное, но крайне зрелищное мероприятие, сопровождалось страшным хрустом выдираемых из суставов и нещадно ломаемых пальцевых фаланг. Дико взвыв, троглодит второй свободной рукой нанес свой классический сметающий удар когтями по изуверски покалечившему его противнику.

Сенсей так увлекся своим нехитрым, но крайне увлекательным занятием, что зазевавшись, задержался в опасной близости от атакующего троглодита, на долю секунды дольше, чем следовало. В результате рассвирепевший от страшной боли монстр успел-таки зацепить его самыми кончиками двух своих наиболее острых и выдающихся когтей за грудь.

Сенсей мог бы поклясться, что услышал как рвется и расползается его распарываемая когтями живая плоть. После этого жуткого звука, потрясшего все его существо, внезапно с большим запозданием пришло ощущение боли, которая словно огнем ожгла его раненную грудь. Отскочив в сторону Сенсей оторопело посмотрел на то место, которое нестерпимо болело. Через всю грудь наискосок шли две глубокие борозды, причем неровные рваные края кожи были, очень неэстетично задраны вверх. Что самое поразительное, так это то, что крови не было совершенно. Прошло, наверное, несколько секунд, прежде чем она, хлынула щедрым нескончаемым потоком, окрашивая обнаженное тело Сенсея в темно-бордовый в синеватом свете гнилушек цвет.

Население Столицы взвыло от восторга. Кровь Чужака наконец-то была пролита! По их разумению у него теперь не осталось никаких шансов. Сам же Сенсей думал совершенно иначе. Острая боль от полученной раны настолько разъярила его, что он, совершенно не помня себя и даже не понимая, что именно делает, подскочил к частоколу острых костей, выхватил из углублений в каменном полу две здоровенные берцовые кости и очертя голову кинулся в атаку.

Первым под град секущих ударов, которые беспрерывно сыпались слева и справа, попал оставшийся до сих пор совершенно целым и невредимым мутант. Уже в следующие несколько секунд Сенсей своими костями напрочь отбил тому все руки. А затем неожиданно всадил ему прямо в незащищенное солнечное сплетение заостренный край берцовой кости. Удар был настолько силен, что кость вошла по самую круглую головку венчавшую берцовую кость.

Не дожидаясь, когда смертельно раненная тварь придет в себя Сенсей с места пробил мощнейший боковой удар ногой, вколачивая кость еще глубже в его могучую плоть. Этот удар имел совершенно неожиданные последствия. Монстр вдруг подлетел в воздух и опустился прямехонько на частокол из торчащих кверху заостренных костей. Так он и остался лежать насаженный на них, как бабочка на булавки, оглашая воздух душераздирающими предсмертными хрипами и воплями.

Не обращая на него внимания, Сенсей уже набросился на оставшегося с одной здоровой лапой троглодита. Для Сенсея в его нынешнем состоянии, прикончить этого противника было все равно, что отобрать у ребенка конфету. Окончательно задурив троглодиту голову, стремительной серией ложных выпадов и чередой сумасшедших перемещений, он воткнул ему острие берцовой кости прямо в глаз. Болельщики взвыли от негодования и повскакали с мест. На 'стадионе' началось настоящее светопреставление.

- 24 -

Где-то глубоко под землей,

наше время.

Сенсей зажимая рукой, кровоточащие порезы на груди с тоской глядел на беснующихся зрителей. Судя по всему, болельщики были возмущены его неспортивным поведением. В честном бою категорически запрещалось применение какого-либо оружия. Впрочем, Сенсей, за все время пребывания в подземелье, ни разу его и не видел. Троглодитам вполне хватало огромных когтей, которые являлись их естественным страшным оружием.

То обстоятельство, что против одного выступало сразу пятеро, каким-то образом не входило в противоречие с понятиями о чести у троглодитов. Разделавшись со своими противниками, Сенсей теперь оказался один против всего переполненного 'стадиона'. Справиться с таким количеством разъяренных болельщиков было, конечно же, нереально. Поэтому он стал готовиться к самому худшему, решив продать свою жизнь как можно дороже.

Неожиданно возмущенное хрюканье и кряхтенье толпы стихло, словно по команде.

Сенсей с изумлением увидел, как Ольга подняла с земли свой платок и теперь держала его высоко над головой.

- Чужак победил, а победителя не судят! - возвестила она, не терпящим возражения голосом. - Отныне сам Чужак и его жизнь принадлежат мне. Всякий злоумышляющий против него, злоумышляет против меня!