Новый Орлеан - Клейтон Мэтьюз

— Френ! Что с ним? Как он?

— Если вас интересует состояние его здоровья, то он цел и невредим. Но он взят под стражу, и сегодня полиция предъявит ему обвинение в убийстве.

— Но ведь он не убивал? — с надеждой спросила Эстелл, прижимая ладонь к разрывающему грудь сердцу. — Мой Френ не способен на убийство!

— Боюсь, что это не так, миссис Эндоу. Он сознался мне в своем преступлении. Да, он убил не того человека, которого собирался, но вина его не вызывает сомнений. Ни малейших.

— Но почему? Зачем Френу убивать кого-то? Он такой заботливый и ласковый; после несчастного случая ухаживал за мной, как нянька!

— Вполне допускаю, но… — Адвокат прочистил горло. — Миссис Эндоу, не будем обманывать друг друга. Ваш муж рассказал мне, что вы прочитали его дневник, в котором он прямо заявил, что намерен убить сенатора Сент-Клауда. Узнав об этом, вы послали дневник в полицию.

— Но это же были наброски романа, который он сочинял, он сам мне сказал! — После визита Мамы Селестайн Эстелл почти убедила себя в том, что это правда.

— Да какая там книга, миссис Эндоу! — Барлоу с постным лицом сокрушенно покачал головой. — Это был план убийства. Что практически равнозначно признанию. Вы позволите мне войти, миссис Эндоу?

— О, конечно, входите, — пристыженно заторопилась Эстелл. Она откатила кресло, освобождая ему дорогу, и жестом пригласила присесть. — Вот сюда, на софу… мистер Барлоу, не так ли?

Адвокат примостился на краешке софы и достал из портфеля какие-то бумаги.

— Ваш муж, полагаю, не в состоянии оплатить услуги защитника?

Новая волна страха охватила Эстелл, в голосе ее зазвучали плачущие нотки:

— Да, это так. На подобные вещи денег у нас нет.

Господи, что же теперь с ним будет!

— Ну, с этим все в порядке, — успокоил ее Барлоу и протянул ей бумаги:

— Вот договоренность, которую мы с вашим мужем подписали сегодня утром в тюрьме. Я буду представлять его интересы, а доходы, миссис Эндоу, мы с вами поделим пополам.

— Какие доходы? — вне себя от изумления, поинтересовалась Эстелл.

— От публикации его дневников, или тетрадей, как он их называет. Кое-кто весьма заинтересован в приобретении прав на их издание.

Эстелл пришла в полное недоумение.

— Дневники? Да у него только один-единственный и был…

— Ваш муж рассказал мне сегодня утром, что убил еще двух политических деятелей и расписал подробности в двух других тетрадях.

— Неужели Френ убил еще двоих? Не верю! — в ужасе воскликнула она.

— Он сам так утверждает. Обычно люди по поводу таких вещей не лгут. Скажите, а нет ли у него чемоданчика под кроватью?

— Есть, но он всегда заперт.

— Знаю, он меня предупредил. Как видите, в этом документе он уполномочил меня открыть чемоданчик. — Барлоу вскочил на ноги, бодро потирая руки. — И рассказал, где спрятан ключ. Если позволите…

Не дожидаясь ее разрешения, адвокат прошмыгнул в спальню. Эстелл, просматривавшая переданные ей бумаги, подняла глаза, но слова протеста так и не сорвались с ее губ. Она вновь взглянула на документ и увидела внизу страницы подпись Френа. «Ф. Эндоу».

Значит, все, что говорит этот тип, правда!

С замирающим сердцем Эстелл покатила кресло в спальню. Барлоу стоял у шкафчика Френа.

Сияя всем лицом, он подбросил ключ на ладони.

— А вот и он! И под какой же кроватью у нас чемоданчик?

— Под той, — указала Эстелл, чувствуя, что ей не хватает воздуха.

Барлоу торопливо вытянул чемоданчик из-под кровати, отомкнул замок и принялся шарить в нем дрожащими от нетерпения руками. С торжествующим воплем он извлек из чемоданчика две толстые тетради:

— Вот они!

Он присел на кровать и стал листать дневники, время от времени задерживаясь на той или иной странице, чтобы изучить ее более внимательно. Потом, удовлетворенно покивав головой, продолжал читать дальше.

В голове Эстелл мысли метались, словно конфетти, подхваченные порывом ветра. События развивались для нее слишком стремительно. Она не знала, правильно ли поняла все, что ей было сказано за последние несколько минут. Она нашарила в кармане сигарету, закурила и глубоко затянулась.

В этот момент раздался громкий стук в дверь. «Полиция!» — мелькнуло у нее в голове. Пришли наконец допросить ее? Она начала было говорить что-то сидевшему на кровати адвокату, но тот с головой ушел в чтение дневников.

Вздохнув, Эстелл покатила кресло в другую комнату, осторожно маневрируя, чтобы приблизиться к входной двери и повернуть ручку замка.

Но это опять была не полиция. За дверью в возбуждении переминался с ноги на ногу молодой человек.

— Миссис Эндоу? — напористо осведомился он. — Мне тут звонил адвокат. Некто Тед Барлоу. Он упомянул о каких-то дневниках вашего мужа…

— Минутку! — К входной двери бежал еще один человек. С трудом переводя дыхание, он выпалил:

— Вы миссис Эндоу? Не подписывайте ничего! Я уполномочен предложить вам…

Глава 21

Мартин был удивлен тому, как много людей собралось проститься с Бретом Клоусоном. В прессе о его похоронах не сообщалось, устраивать их пришлось наспех. Оповестить удалось лишь самых близких Брету людей. Однако весть, видимо, разнеслась по всему Новому Орлеану из уст в уста со скоростью степного пожара.

Для того чтобы выполнить просьбу Лины об организации сегодня днем особой погребальной церемонии, Мартину потребовалось употребить все свое влияние. Чтобы ускорить события, ему пришлось угрожать, уламывать, упрашивать, обещать, требовать услугу за услугу и даже пойти на подкуп в виде головокружительной платы похоронному бюро. А в организации проведения вскрытия огромную помощь ему оказал капитан Джим Боб Форбс.

В конечном итоге все удалось уладить, и в этот послеполуденный час Скорбной среды они хоронили Брета Клоусона.

Похороны под джаз — одна из старинных новоорлеанских традиций. И насколько было известно Мартину, нигде более в мире ничего подобного не существует. Своим появлением этот ритуал обязан неграм. В самые первые годы после отмены рабства социальное страхование для чернокожих — даже на случай смерти — было недоступно. И тогда они образовали похоронные общества, или ложи. Каждый их член вносил определенную сумму еженедельно, ежемесячно либо когда появлялась такая возможность. Когда член ложи умирал, похоронное общество оплачивало все расходы по похоронам и нанимало духовой оркестр. Многие признанные авторитеты в данной области утверждают, что подлинный новоорлеанский джаз ведет свое существование от похорон под джаз. Они устраиваются практически только для чернокожих, однако иногда делаются исключения и для белых — обычно для страстного поклонника джаза или белого музыканта, пользовавшегося уважением негров.