Гвардеец - Николай Романов

И если одна его часть целый день жаждала отправиться на поиски этой девчонки, то другая намеревалась не спешить, подождать развития событий и только потом принять решение. Тем более что от него тоже ждали решения, да такого, от которого зависела вся его дальнейшая жизнь. У него было как минимум две причины согласиться: так было проще вернуть себе Яну и можно было попытаться отыскать потерянную когда-то мать. Но было и как минимум две причины не согласиться: потому что он нарушал присягу и потому что платил злом за добро руке, его вскормившей. В результате решения от так и не принял.

А ночью ему приснился сон, перевернувший все.

Он в который раз оказался на странной планете, на которой не было ничего, кроме гор, оранжевого песка и багрового неба, похожего на залитую кровью простыню.

И снова багрец в небе волновался, бурлил и тянулся к Осетру десятками щупальцев-водоворотов, окутывая его багровой мглой, в которой не было ничего, кроме тревоги.

А потом Осетр оказался на незнакомой площади незнакомого города, и вокруг были тысячи людей, мужчин и женщин, с детьми и без детей, и его, Осетра, окружала охрана в бронекостюмах и с плазменниками в руках, а впереди, на высоком помосте, украшенном видеоформой, выполненной в цветах национального флага, висела в силовых линиях гравитационного держателя большая императорская корона. А над короной огромный транспарант «Государь-император скончался – да здравствует государь-император!» Со всех сторон неслись здравицы в его честь, и люди кричали и рукоплескали, и матери поднимали детей, чтобы те увидели своего нового властителя. Постепенно каре охранников (точнее не совсем каре, когда-то, много-много веков назад такой строй называли свиньей), рассекающее толпу, а вместе с ним и везущий Осетра парадный императорский глайдер приблизились к коронационному помосту. Там уже стоял патриарх всея Росской Империи. Осетр поднялся к нему по длинной лестнице со ступеньками, убранными золотой парчой. Патриарх взял в руки корону, Осетр опустился на одно колено. Корона взлетела над его головой, готовая сделать мечту былью. Потом корона пошла вниз, и тут патриарх закричал: протянувшаяся вдруг вдоль лицевого обруча короны мономолекулярная нить вертанулась, подобно скакалке, отсекла патриарху обе руки, а потом и голову так и не успевшему короноваться императору…

Глава шестьдесят девятая

Ночь в камере предварительного заключения прошла достаточно спокойно. Нары, конечно, не койка в гостинице, но Осетр, оказавшись на них, отрубился почти мгновенно. Возможно, так он скрывался от самого себя – ведь Каблук был первым человеком в жизни, который пал от его рук. На тренировках убиваешь не людей!..

Проснувшись, даже не помнил, снилось ли ему хоть что-нибудь.

В камере был кран с холодной водой, примитивный, как и все на Крестах, и Осетр умылся и прополоскал рот – зубной щетки ему не предложили, а уж об ионном очистителе зубов тут и речи не шло.

Унитаза в камере не было, и Осетр стал ждать, пока его выведут. Интересно, как тут называется это мероприятие. Прогулка?.. Оправка?.. Поход в белый домик, хи-хи!

Однако время шло, а появляться никто и не думал, и скоро Осетру стало совсем не хи-хи. Можно было, разумеется, по-мелкому сходить прямо в раковину умывальника, но что же это за «росомаха», которому не потерпеть. А если противник в зоне прямой видимости, и шевельнуться – значит, демаскировать себя?..

Наконец, стало совсем невмоготу, и Осетр застучал ногой в двери. Через несколько минут отчаянного стука послышались шаги.

– Отставить! Какого дьявола грохочешь?!

– В туалет хочу.

– Пить меньше надо, га-га-га! «Кровушка» наружу просится? Га-га-га!

Этому кретину, видимо, казалось, что он чрезвычайно остроумен. Клоун!

Состязаться с ним Осетр не стал. Просто не до того становилось…

К счастью, замков на двери камеры было немного, а дорога до сортира оказалась недалека!

На обратном пути, сопровождаемый пожилым черепом, обладающим на удивление помятым лицом, Осетр размышлял о том, как легко из человека сделать нечеловека. Не дай ему в должное время справить естественные потребности, и процесс пошел набирать обороты!

А вот интересно, у подельников Каблука желание прикончить убийцу своего другана – это естественная потребность или как? На что они пойдут для того, чтобы достать Осетра?

Эйфория долгожданного облегчения прошла. Мысли вернулись ко всему, что с ним произошло на Крестах. У него было ощущение, будто он что-то упустил, что-то убежало от его внимания.

Обратная дорога показалась еще короче, чем прямая. Правда, охранник успел за этой короткое время трижды рявкнуть: «А ну пошевеливайся!», но рукам воли не давал. А когда дверь камеры захлопнулась, Осетр сообразил, что его заботило: убийство Каблука произошло точь-в-точь, как было во сне в первую ночь на Крестах. Ну, может, не точь-в-точь, но очень близко к тому сюжету, что судьба показала бедному торговцу мечтальниками, устроившемуся ночевать в чужом доме.

Что это было?

Вещий сон?

Ответа у Осетра не было. И в вещие сны он не верил. Ему теперь казалось, что сон он попросту придумал, что нынешней, проведенной на нарах ночью ему приснилось, будто он видел вещий сон в первую ночь.

А потом за дверью снова раздались шаги, уже множественные. Щелкнул замок. На пороге появился майор Бабушкин сопровождении давешнего охранника. Последний чудесным образом уже утерял всю свою помятость.

– Выходи, Кайманов!

Осетр встал с нар.

– Зачем?

– Выходи, тебе говорят.

Осетра вывели из камеры, провели коридором, который он видел вчера, и выставили на улицу. Перед крыльцом стояла машина господина Бабушкина, шестиколесный вездеход с затемненными стеклами. На маленьком флагштоке в центре крыши трепетал на ветру вымпел с аббревиатурой «МИУ». Собственность министерства исправительных учреждений…

– Полезай внутрь!

– А что за спешка?

– Вперед, Кайманов! Все вопросы потом!

Осетр забрался в машину. И обнаружил на заднем сиденье свой комплект номер два. Вон оно как! Господин главный чертковский череп не поленился смотаться в «Приют странников», обыскал номер и изъял «сумку» арестованного убийцы.

Бабушкин занял место водителя и вставил ключ в замок зажигания.

– Так что у вас за спешка началась? На торговца Кайманова открыли охоту люди господина Карабаса?

Бабушкин повернулся и внимательно изучил его лицо.

– Спешка не у меня, парень. Не знаю, кто ты такой, но точно не торговец и, скорее всего, не Кайманов. Я получил приказ срочно эвакуировать тебя с планеты. Транссистемник уже на орбите вокруг Крестов. Причем приказано сделать это тем же путем, каким ты прибыл. Шаттлом не пользоваться…

Осетру все стало понятно.

Все-таки Чинганчгук успел вчера выбросить сливалку. Слишком поздно они его убили.

Господин майор достал сигарету и закурил. Было ощущение, что он хочет выпустить струю дыма в лицо недавнему заключенному, но если он и хотел этого, то сдержался.

– И каким же путем ты к нам прибыл?

– Это не столь важно, сударь. Вы ведь выполните приказ?

– Разумеется.

– Тогда отвезите меня, пожалуйста, по той самой дороге, на которой убили Матвея Спицына.

Машина у Бабушкина, разумеется, мчалась быстрее, чем грузовик, предназначенный для перевозки храппового сока. Не прошло и пяти минут, а Осетр уже попрощался мысленно с городом, который, как ни крути, наверняка сыграл какую-то роль в жизни. Военный городок на Медвежьем Броде, школа «росомах», летние учебные лагеря. И вот теперь Чертков. Было даже желание помахать тюремному городу ручкой…

Но он не стал делать красивых жестов, а еще через пять минут они уже мчались через лес. Чтобы не проехать мимо нужного места, Осетр снял защиту с комплекта номер два и достал пеленгатор. Включил его, засек расстояние и азимут.

Машина продолжала мчаться прочь от города. Бабушкин смотрел на Осетровы манипуляции, и лицо его выражало крайнюю степень неодобрения. Конечно, кому понравится, когда в твоей епархии шуруют неведомые люди?

– Кажется, я догадываюсь, кто вы такой, – сказал он, закуривая очередную сигарету.

Осетр только плечами пожал: причин для ответной реплики не наблюдалось.

Так и ехали – майор покуривал и поглядывал на пассажира, а тот главное внимание уделял пеленгатору и только время от времени бросал взгляды на проносящиеся мимо километровые столбы.

Наконец, расстояние до источника сигнала практически перестало сокращаться, азимут стал перпендикулярен дороге.

– Приехали, – сказал Осетр. – Высадите меня здесь, пожалуйста!

Бабушкин остановил машину. Осетр взялся за комплект номер два..

– Честно говоря, сдал бы я тебя Карабасу, – сказал Бабушкин.

– А чего ж не сдали?

– Не знаю. От начальства твоего я бы отговорился. Тут концов не найдешь, да и не прилетели бы они разбираться из-за какого-то мальца… Не знаю. Может, я и неправильно поступил, но мне почему-то кажется, что мы с тобой еще встретимся. Есть в тебе что-то такое… не могу даже сказать – что. Услышали бы меня мои подчиненные, на смех бы подняли. Сказали бы, нюх потерял Бабушкин… Я ведь хотел тобой разворошить осиное гнездо, понять, что происходит на вверенной мне территории. Но так ничего и не понимаю… Ладно, катись!