Макароны по-флотски (сборник) - Александр Федотов

Но ничто не вечно на этом свете. И с первыми лучами весеннего солнца монументальные пирамидальные сооружения начинали таять и таяли так стремительно, что тундра уже не могла незаметно впитать в себя всё накопившееся за зиму добро. Образовывались запруды.

Оттепель создавала для солдат в туалете теперь другую проблему, вызванную обычной реакцией жидкости на падение в высоты тяжелого предмета. Теперь, «сделав дело», солдатам нужно было успеть немедленно отскочить в сторону, чтобы не стать жертвой характерного всплеска. Зазевайся на секунду и получи отдачу – век не отмоешься. В общем, оправление естественных надобностей эффективно способствовало повышению боевой готовности личного состава части, развивая у солдат вестибулярный аппарат, реакцию и прыгучесть.

Но самое главное, обильное таяние пирамид высвобождало из ледяного плена тысячи и тысячи единиц сопутствующего материала: обрывков газет, клочков наглядной агитации и огрызков статей В. И. Ленина… Оттаявшие разнокалиберные бумажки подхватывал легкий весенний ветерок и, как невидимый сеятель, разносил их по близлежащим окрестностям. Увидев забелевшие в раскисшей тундре многочисленные бумажные вкрапления, старожилы воинской части улыбались и мечтательно говорили: «Подснежники появились…»

Весенняя пора подснежников обычно совпадала с периодом учений, проверок и проверяющих. А проверяющие, как известно, народ капризный. К запаху дерьма они почему-то относились лояльно, тут наверное дело привычки, а вот вид использованных бумажек, обильно рассеянных вокруг части, у проверяющих стабильно вызывал благородный гнев и раздражение. Во избежание возможных инцидентов («инсестов», как любил выражаться, командир части подполковник Тякутьев, по кличке «Лошадь», получивший это прозвище за характерный оскал вставных зубов) с первыми лучами весеннего солнца весь личный состав части выводился на сбор «подснежников». Солдаты выстраивались в цепь и, заменив автомат на палку с гвоздём, прочесывали тундру, накалывая «подснежники», как чеки в универсаме.

Не дедушкино это дело – гонять и поторапливать духов. Дембель – не пятилетка, ударным трудом не ускоришь. С этой весны, как велит традиция, Митяй уступил это дело черпакам. Он неторопливо прохаживался по тундре, со стороны наблюдая, как черпаки строят духов и лишь изредка по старой привычке подгонял отставших персонажей. «Дедушка», как говорится, не девушка, мимо не пройдет.

– Шевелись! – беззлобно крикнул Митяй зазевавшемуся черпаку-таджику, – вон тот у тебя совсем уторчал, похоже, – указал он на отбившегося от строя лопоухого солдатика-переростка.

Черпак прикрикнул на духа, и тот тут же заработал палкой, как лыжник на олимпиаде. Рукав гимнастерки у него задрался, обнажая на тыльной стороне запястья большой красный ожог. Митяй ухмыльнулся: «Духовская» печать». Он сам ходил с такой в своё время.

В самодельной печке местной бани вместо камней штабелем были сложены толстостенные длинные металлические баллоны. Жерла их горловин устрашающе глядели из стены черными пустыми глазницами. Любимая шутка местных дедов была попросить новоприбывшего духа подкинуть водички в горловину раскаленного баллона, поддать парку!

Готовый услужить дух со знанием дела плескал ковшик в горловину, и струя раскаленного пара неминуемо выстреливала ему в запястье, как из паровой пушки. Откуда новичку знать, что после броска надо резко убрать руку вниз. Тут нельзя медлить ни доли секунды. Дух выл от боли, а деды похлопывали его по плечу и улыбались: «Ты теперь не простой дух, а с «духовской печатью»!» Духи урок усваивали, больше на это дело не велись и сами с нетерпением поджидали молодого пополнения, чтобы тоже в банный день попросить поддать парку…

Вообще, баня производила на народ какое-то странное веселящее действие. Должно быть, пар бил в голову. Так и хотелось кого-нибудь разыграть или подколоть. Способы находили в меру своей испорченности.

Вот хохол Микола, проходя мимо согнувшегося в поисках мыла духа Жабарова, играючи шлепнул его по голому заду поднятым с пола обмылком. Бендеровец не рассчитал силу и, главное, точность удара. Жабаров распрямился, как ужаленный. Обмылок выстрелил из него через всю баню, как косточка сливы из пальцев.

– Не вошло! Не вошло! – в ужасе орал на всю баню Жабаров, крутясь вокруг своей оси с прижатой к месту проникновения ладонью.

Против духа этот маленький конфуз не держали. Все понимали – шутка.

Митяй улыбнулся своим воспоминаниям: действительно здесь, в Харасавэе, по-настоящему понимаешь истину выражения, когда про надёжного человека говорят: к нему можно в бане спиной поворачиваться.

Цепь духов, ловко орудуя палками, постепенно возвращала тундре первозданный унылый и пустынный вид. Недалеко от Митяя «расстегнутый» черпак, по кличке Клещ, коротал время, ловя леммингов. Этих маленьких пушистых, похожих на хомячков, зверьков водилось в тундре в большом изобилии. Поймать лемминга не составляло особого труда. Клещ разыскивал натоптанные леммингами тропинки и перекапывал их поперечными канавками с отвесными краями. Лемминги уперто бежали по своей проторенной дорожке, падали в канавки и уже не могли выбраться. А хитрый Клещ ходил и собирал пленников в здоровенную картонную коробку.

Митяй подошел и заглянул внутрь. В коробке кишело и пищало не меньше сотни безобидных маленьких зверьков.

– Ничего себе?!.. На фига тебе столько? – удивлено спросил Митяй.

– Да так просто. Чтобы были. Потом выпущу, – ответил Клещ, вытаскивая из канавки за шкирку очередного зверька.

– Слушай, а у тебя там Ганса случайно нет? – в шутку поинтересовался Митяй, – Неделю как пропал…

Котёнок, по кличке Ганс, был всеобщий любимец и единственный представитель кошачьего племени во всей округе. Здесь на «точке» кишели лемминги, бродили песцы, наведывались белые медведи, а котенок был всего один. Его прозвали Гансом, потому что так в части называли всех офицеров. У котёнка была одна особенность: из-за какого-то кожного расстройства он всегда лизал кончик своего хвоста, который у него стал лысым, как у крысы. Несмотря на это солдаты котёнка всё равно любили и баловали, как могли. Он добавлял крупицу домашнего уюта в устоявшийся казённый быт. Грустно стало, когда он пропал.

– Нет. Ганса нет, – серьёзно ответил Клещ, – если поймаю, скажу, конечно…

– Ну-ну, – протянул Митяй, – трудись, трудись… Солнце ещё высоко. А я пойду, мне на смену скоро. На КП. Проверяющий из штаба армии ожидается.

– Я потом тоже туда загляну, – сказал Клещ, высматривая очередную жертву, – покажу, сколько поймал…

– Ну, бывай, естествовед…

И Митяй зашагал в сторону КП.

Задачей радиолокационной части, где служил радистом Митяй, было слежение за воздушными целями. Особенный интерес представляли, конечно же, воздушные цели предполагаемого противника. Код двадцать один два нуля – наши, а девяносто один два нуля – нарушители государственной границы.

В этот день на КП царило особое оживление. Шли учения, нужно было особенно оперативно засекать цели и передавать информацию в полк. Не дай бог что-нибудь прозевать. К тому же по своим каналам ещё утром сообщили, что проверяющий из штаба армии вместе с командиром полка уже вылетел на вертушке из Воркуты для выборочной инспекции подведомственных объектов.

Митяй уселся на своём посту, надел наушники и стал привычно отбивать ключом морзянку. Недаром его в учебке учили и деды по гаревому полю гоняли.

Не беря в расчет некоторую нервозность, исходящую от офицеров в связи с возможным визитом проверяющего, работа на КП шла своим привычным чередом. В эту смену дежурным по КП, был капитан Кучмаев. Капитан, в отличие от большинства местных «гансов», в солдатах видел людей, относился по-человечески, сигареты стрельнуть давал и покурить оставлял, а однажды даже поделился со служивыми двадцатью литрами привезённого из полка пива. Он ещё увлекался какими-то восточными единоборствами и даже владел нунчаками. За что снискал к себе особое уважение со стороны рядового состава, испытавшего на себе за ту или иную провинность тяжелую руку мастера-самоучки.

Сегодня на КП дежурили также три девушки, жены «гансов». Две из них – планшетистки, одна – «считывающая».

Огромные антенны радиолокационной станции (РЛС), расположенные в двухстах метрах от КП, вращались, излучая радиоволны. Их отражение от летящих объектов регистрировалось на круглых, похожих на мишень, дисплеях радара. Оператор РЛС по рации передавал информацию о целях планшетисткам на КП. Девушки-планшетистки наносили точки целей, а также их координаты на планшет, огромный лист прозрачного плексигласа с изображением карты неба, и дежурный по КП, капитан Кучмаев и его помощник сразу видели всю оперативную обстановку на своём участке.

Планшет был шесть метров высотой, так что девушкам приходилось грациозно лазать вверх и вниз по лестницам-стремянкам и наносить цифры и координаты целей по всей площади огромного планшета. Этим занятием они доставляли многочисленному мужскому коллективу КП огромное эстетическое наслаждение.