Царица Пальмиры - Бертрис Смолл

— Ненависть противоположна любви, любимая моя. С той самой минуты, когда я впервые увидел тебя, я пропал. — Он усмехнулся. — Ты была такая маленькая злючка, что мне захотелось стащить тебя с лошади и целовать этот сердитый маленький ротик до тех пор, пока он не станет податливым и нежным. Однако я знал, что вскоре тебе предстояло стать женой князя этого города. Я желал тебя тогда, и теперь, обладая тобой, я все еще желаю тебя!

Ее прекрасные серые глаза, в которых плясали крошечные золотые огоньки, заглянули глубоко в его сапфирово-голубые глаза.

— Ты любил меня все эти годы, Марк, а я ничего не знала об этом. Я любила тебя, но никогда не осмеливалась открыто взглянуть в лицо этой любви.

— Однако в ночь смерти Одената ты охотно пошла ко мне, любимая. Словно бы твоя душа поняла то, что твой рассудок так и не осмелился понять.

— Мне следовало бы стыдиться, однако я не испытываю стыда. Мой муж лежал мертвый, а я отдалась другому мужчине, — тихо сказала она.

— Ты находилась в шоке, любимая. Без малейшего раздумья и не заботясь о себе, ты немедленно взяла на себя ответственность и тем самым спасла Пальмиру от гражданской войны.

— Я даже не помнила об этом. Все эти месяцы, пока я носила Мавию, я верила, что это дитя Одената. А когда впервые увидела ее и все вспомнила, то отвергла ее.

— Нет, Зенобия, ты не отвергла нашего ребенка. Увидев ее впервые, ты испугалась и смутилась, потому что память начала возвращаться к тебе. То, что ты отвергала — так это возможность недостойного, на твой взгляд, поведения.

Она придвинулась и устроилась поудобнее в его объятиях.

— Я люблю тебя, Марк Александр Бритайн, и по какой-то причине, которую не могу понять, ты отвечаешь мне взаимностью. Оставайся со мной, мой дорогой. Будь моей опорой, моей крепостью и убежищем в этом мире. Будь моей любовью и никогда не покидай меня!

— Я никогда не покину тебя, Зенобия, — пообещал он. — Ты — моя жена, моя любимая жена, и пока ты желаешь меня, я останусь рядом с тобой.

— Значит, ты должен оставаться со мной целую вечность, Марк. Вечность и еще дольше!

— Ты поставила передо мной не слишком неприятную задачу, любимая, — сказал он и, нагнув голову, слегка прикоснулся губами к ее губам.

Ее руки обвились вокруг него, и она прошептала, прильнув к его дивным губам:

— Тогда мне придется кое о чем подумать, мой дорогой, и не бойся, я подумаю!

— С тобой нелегко будет жить, не правда ли? — поддразнил он ее.

— Нет! — сказала она, и улыбка озарила ее черты. — Но подозреваю, и с тобой тоже непросто, мой дорогой!

Глава 7

Солдат-император Галлиен обдумывал письмо, которое он получил от Антония Порция Бланда вскоре после известия об убийстве Одената. Он хотел послать на Восток военного губернатора, но старый Антоний Порций, которого он помнил как верноподданного человека, уверял, что молодая царица Зенобия все держит в руках и что она уже назначила командиром восточных легионов бывшего преторианского префекта10. Марка Александра Бритайна.

Семья Александров хорошо известна здесь, в Риме. Марк — старший сын. Многим казалось забавным, что Александры придерживаются старых традиций законопослушности, честности, трудолюбия и благочестия перед богами, но Галлиен благодарил самого Юпитера за то, что тот послал ему таких замечательных подданных. С Марком Александром восточная граница будет в безопасности, и даже сенат в редком порыве доброй воли одобрил его назначение.

Чувствуя себя уверенно, Галлиен отправился в поход, чтобы подчинить готов, которые снова совершили набег на, римскую территорию. К несчастью, его отъезд побудил его полководца Авреола, командовавшего кавалерией в Милане, поднять бунт. Галлиен поспешил обратно, чтобы осадить Милан. Но едва он оказался там, как был убит группой недовольных полководцев. Они выдвинули в качестве нового императора Клавдия II. Тот быстро победил Авреола, казнил его, а потом возглавил успешную военную кампанию против германских племен. Восточная империя была забыта.

Через несколько недель после убийства Галлиена весть об этом достигла Зенобии в Пальмире. Всем стало ясно, что Клавдий забудет про восточную часть мира. Взглянув на Лонгина, Зенобия сказала:

— Оденат говорил, что подходящий момент когда-нибудь наступит. И вот время пришло!

— Так вот чего вы желаете, ваше величество? Освободить Пальмиру от Рима?

Она рассмеялась, и он услышал в ее голосе нотки торжества.

— Свобода для Пальмиры — единственное, чего я желала, Лонгин, но я была молода, и мне не хватало опыта. Недостаточно освободить Пальмиру, нам нужно подчинить территории вокруг, чтобы сохранить в безопасности наши ближайшие границы. Я хочу, чтобы вся Римская Восточная империя принадлежала Пальмире, моему сыну. И я получу ее!

Она высказала то, что он давно уже подозревал.

— Вы должны действовать очень осторожно, ваше величество, — медленно произнес он. — Вначале все должно делаться от имени Римской империи. В конце концов вы ведь будете использовать легион, который они оставили здесь, в Пальмире.

— Легион наемников, Лонгин. Легионеры из Нумибии, Мавритании и Кирены! Их можно купить.

— Это потребует не только денег, ваше величество.

— Я знаю, Лонгин. Нужны победы, ведь эти наемники любят вкус победы так же, как и звон золота. Вначале я должна завоевать их доверие, а потом куплю их: сначала победами, которые столь милы их сердцам, а потом золотом, которого они так жаждут. Вы правы. Сначала все должно делаться от имени Рима, и только когда римский легион окажется в моих руках, мы поднимем знамя Пальмиры.

— А как же Марк Бритайн, ваше величество? Предаст ли он Рим ради Пальмиры?

— Не знаю, — честно ответила она.

— Неужели вы пожертвуете своим собственным счастьем ради Пальмиры, ваше величество?

— А зачем мне нужно жертвовать им, Лонгин? Пока римский легион и мое собственное войско сражаются вместе ради Рима, не будет никаких конфликтов. Рим недостаточно компетентен, чтобы править на Востоке. Ведь он находится слишком далеко, чтобы как следует управлять здесь. Марк на нашей стороне. В конце концов он ведь не член римского сената. Подобно мне, он происходит от двух народов — от британцев и от римлян. Последние пятнадцать лет своей жизни он провел здесь, в Пальмире, и с каждым днем он все больше становится пальмирцем.

Лонгин покачал головой. Там, где дело касалось Марка Бри-тайна, Зенобия была слепа на оба глаза.

— Вы, как всегда, слишком беспокоитесь, Лонгин, — поддразнила его Зенобия. — Время принимать решение еще не настало, и, может быть, для Марка такое время никогда не придет. Мы с ним и друзья, и любовники. Когда Вабе исполнится восемнадцать лет, я выйду замуж за Марка и предоставлю моему сыну править одному. Я хочу иметь детей от Марка.