Гибель Богов. (трилогия) - Ник Перумов

Бесформенные обрывки серого тумана, боязливо жмущиеся по углам обширной площади, по-прежнему залитой ярким солнцем, – вот и всё, чего он сумел добиться. Здесь, у Храма, все иные заемные магические силы не могли соперничать с мощью грозного Ямерта. Тьма отступала перед Светом, ведь здесь было царство вечного Дня.

«Так я и знал», – горько подумал Хаген. Учитель ничего не говорил об этом страшном оружии храмовых жрецов; и ведь они наверняка имели в запасе что-нибудь ещё!

– Какие будут приказы, мой тан? – прорычал над самым ухом Хагена хриплый голос Орка. – Позади нас всё чисто. Мои парни стерегут весь путь до самых ворот, но я велел им подтягиваться сюда. Если мы одолеем, выход и так найдётся, если нас положат – отступать ни к чему.

– Где остальные отряды? – сумрачно произнёс Хаген, неожиданно ощутивший обиду от того, что гоблины, уступавшие его дружине и вооружением, и выучкой, тем не менее пробились к Храму раньше остального его войска.

– Скоро будут здесь, почтенный тан, – ответил вожак гоблинов. – По крайней мере полутора тысячам из них оставалось не более четверти часа ходу. Перед ними уже не сопротивляются.

– Хорошо, действуй, как и решили раньше, – распорядился Хаген. – Занимай своё место на северной стороне Храма и жди сигнала; и скажи своим, пусть не высовываются, из Храма пускают незримый огонь…

Гоблин поклонился и загрохотал, затопал тяжеленными сапожищами вниз по полуразрушенной лестнице, на короткое время Хаген остался один.

– Ты все-таки пошёл на это… – неожиданно произнёс за спиной тана знакомый голос, исполненный невыразимой и неописуемой горечи. Именно горечи, обиды и досады, а вовсе не гнева или благой ярости.

Хаген резко повернулся. Голубой Меч, оружие Древнего Бога, мгновенно оказался в руке. Неподвластный чарам Магов этого Поколения, только он ещё мог спасти Ученика Хедина. Смешно было бы состязаться в искусстве волшбы с Сигрлинн – хотя однажды он и смог вырваться, отгородившись от неё непроницаемым Огненным заклятьем.

Волшебница стояла у выбитого окна, опершись обеими руками на подоконник. Она смотрела в пол, неторопливо собирая носком сафьянового зелёного сапожка в кучку осколки разбитого стекла. Ее стройное тело облегало длинное тёмно-зелёное платье, дивные волосы ниспадали волной на плечи и спину; она не имела при себе никакого оружия – казалось, её оторвали от праздничного пиршественного стола.

Красота этой не принадлежащей к людскому роду женщины всегда завораживала Хагена. Она была врагом, он твердо знал это; врагом его Учителя и, значит, его, Хагена, злейшим врагом. Она пыталась захватить его, он сражался с ней изо всех сил, он убил бы её в запале боя, если бы смог, – но сейчас всё это как-то сразу забылось. Он видел лишь её глаза, полные печального укора, глубокие и понимающие; кто угодно мог стоять сейчас перед ним – тан не поднял бы на него меча, такое умиротворение нес в себе этот пристальный взгляд.

– Бедный мой, глупый мальчик… – негромко произнесла она. – Ты всё-таки пошёл на это, несмотря на все предостережения. А я так старалась! Я так хотела, чтобы ты понял наконец, какой исполинской и непобедимой силе вы бросаете вызов. Вы правильно поняли мои предупреждения, но вот выводы, которые вы из них сделали… – Она вновь вздохнула и покачала головой. – Я вела себя глупо, там, в пещере Нифльхеля, стремясь остановить тебя, и прошу у тебя прощения. Даруешь ли ты его мне? – Она подняла на Хагена кроткий взор.

Никогда ещё Маг не просил прощения у Смертного; каким-то образом эта мысль вошла в сознание Хагена, и неожиданно для самого себя он уверовал, что это – истина.

У него сжалось горло, слова застряли в зубах. Он хотел ответить – и не мог, думая в тот миг лишь об одном: теперь-то всё пропало, и он погиб окончательно.

– Так ты прощаешь меня? – чуть настойчивее повторила Сигрлинн.

Хаген не отвечал. Рука сжимала эфес – но меч оставался в ножнах. Нет, он не в силах причинить ей вред, что бы ни говорил Учитель!

– Молчишь… – задумчиво проговорила волшебница. – Что ж, это твое право. Ладно, будь по-твоему. Ты будешь слушать, а я стану говорить. Надеюсь, у тебя в голове что-нибудь да останется.

Как ты думаешь, мой мальчик, для чего развязана вся эта война, в которой ты – не более чем одно из тысяч и тысяч заготовленных бессловесных орудий, которые должны выполнить свою задачу и погибнуть? Знаешь ли ты, что ничем не отличаешься от обыкновенного меча или, скажем, дротика? Тебе были обещаны величие и власть, и ты, словно мормат, одержимый жаждой крови, кинулся войной на своих же соплеменников, вся вина которых в том, что они желали жить по-своему, а не как это виделось Магу по имени Хедин! Ты бредишь властью, мечтаешь о собственной Империи… я скажу тебе, что один раз такая Империя уже была создана. От Железного леса и Рогхейма до Кольчужной горы и того места, где ныне Хедебю, простиралась она, и Хединсей был её сердцем. Ты мнишь могучими и несокрушимыми те стены, что ныне охраняют твой остров; но скажу тебе, что это лишь жалкое подобие тех исполинских бастионов, что когда-то возносились над Хединсеем. Они вздымались до самых туч, и бесчисленное войско несло неусыпную стражу… Огнём, мечом и страхом правил хозяин Хединсея, а точнее, его Учитель – Маг по имени Хедин. Злодеяния его неисчислимы. Если бы сложить в гору одни лишь черепа погубленных Ночной Империей (так звалось это государство) людей, то её вершина достигла бы Замка Всех Древних, недостижимого Столпа Титанов! Слезы, пролитые матерями, женами, дочерьми, заставили бы Великое Море выйти из берегов и затопить всю сушу! И терпение Магов иссякло. Мы объявили Хедину войну. Я сама объявила её, думаю, тебе об этом прекрасно известно. Ведь когда-то твой Учитель любил меня, – голос её упал до шёпота, затем вновь возвысился, – и потом, когда наши пути разошлись, он не переставал из ревности и мести противодействовать всему, что я начинала делать; он находил в этом странное удовлетворение… Я созидала – он разрушал. Ночная Империя заняла почти весь Восточный Хьёрвард и, не вмешайся я с остальными Магами, захватила бы и остальное.

Но она пала, и твоего Учителя мы отправили в изгнание. Это было всё, что мы могли с ним сделать. Я надеялась, что, испытав на себе тяготы и невзгоды Смертных, он задумается… но я ошиблась. Он лишь ожесточился и, когда пришёл его черёд обрести Ученика… не знаю отчего, но Жребий распорядился странным образом. Он послал Хедину тебя – прирожденного воина и завоевателя, решительного и жестокого. И он использовал тебя – использовал до конца, а теперь послал на верную смерть, потому что ещё никому и никогда не удавалось взять приступом столицу охраняемого мною Королевства.