Бонжур, Антуан! - Анатолий Злобин

Он продемонстрировал свои великолепные монограммы — восхитись! Не правда ли, адорабль? Даже вручение ордена и медали было своеобразным отвлекающим манёвром, который входил в его шикарную программу. Он выкликнул собственное имя у могильного камня, и голос его не дрогнул. Он узнал, что мы поедем искать Альфреда — и его человек караулил нас в Шервиле, чтобы сделать отметку на колесе. Он услышал, что мадам Констант предложила мне поехать с ней в архив генерала Пирра — и тут же выкрал папку с делом «кабанов». Ему нужно было это, чтобы проверить ещё раз имена, клички «кабанов» и навести меня на умершего Пьера Дамере. Он всё время отвлекал внимание, баламутил воду, но с Матье Ру и особенно с женщиной в чёрном он всё-таки промахнулся. Женщина в чёрном явно переиграла, хоть и не старалась играть. Она была слишком искренней, да и невозможно сыграть такую роль. Но всё-таки прошло свыше двадцати лет. Не могло столько ненависти храниться в её душе: вдова давно свыклась со своей трагедией. Но в том-то и дело, что она до сих пор не знала, кто убил её мужа. Она узнала об этом лишь накануне. И рассказал ей об этом Поль, сам или через подставное лицо, как он действовал всю жизнь. Недаром мой невысказанный вопрос так мучительно томил меня у родника, и ответ старого Гастона казался не очень-то убедительным. Не Мишель Ронсо, а Мишель Реклю рассказал женщине в чёрном о её муже. И не двадцать четыре года тому назад, а накануне. Вот почему зажглись ненавистью её глаза и заглохшая с годами боль вспыхнула с новой силой. Вот почему женщина в чёрном вела себя столь ослепленно: она сыграла не по задуманному сценарию. И ещё кое-что не предвидел Поль: что мы докопаемся до темно-синего «феррари» и засечём номер машины. На «феррари» ложные следы в первый раз пересеклись с истинными. И с Матье у него получилась осечка: Поль не мог знать, что Альфред Меланже встречался с Матье после войны и рассказал ему о предательстве. Во второй раз пересеклись следы. Я дал клятву на могиле отца, и Поль понял, что я не остановлюсь и пойду до конца. Мы нашли могилу Альфреда, Поль не выдержал и подослал чёрного монаха, а потом и сам явился за синей тетрадью. Но я был уже начеку. Я вызвал огонь на себя и ждал: кто же ко мне явится? Это было неизбежно. Чёрный монах провалился со своей миссией; но зато он узнал о синей тетради. И Щёголь должен был явиться за нею, он оказался тут как тут. Я был готов и к его появлению в облике великолепного президента. Его роскошная фамилия меня уже не волновала, потому что я давно вспомнил о милом друге, который из Дюруа превратился в дю Руа, чтобы стать познатнее. Я тут же раскрыл перед ним свои карты, чтобы побудить к более активным действиям. Он продолжал свою тактику: попробовал навести на несуществующего Мишеля, то бишь Буханку. Я выложил ему ещё больше, рассчитывая, что он не выдержит и кинется на меня с поднятым забралом — тогда бы мы схлестнулись в открытой схватке. Но он завладел синей тетрадью и стал удирать. Я безмятежно проводил его до машины, зная о том, что наши пути ещё пересекутся.

И вот мы несёмся следом, до «пежо» — двадцать метров. Как я распалился, когда ложно решил, что предатель был в двадцати метрах от меня. Не в двадцати метрах он был, а под боком — и ежечасно. Я жал его руку, чокался с ним, иудин поцелуй отпечатался на моей щеке. Он действовал уверенно и думал, что наверняка. Так оно и случилось бы, если б не мои друзья. Без них ничего не удалось бы раскрыть. Каждый внёс свою толику.

Но до поры до времени Поль мог не бояться и моих друзей. Прекрасную легенду составил он себе: ведь он мог выбирать из обеих биографий. Вот когда он стал предателем: в цитадели. Он попал туда за дело, но купил жизнь ценой предательства, и немцы устроили ему ложный побег через стену. Ещё там, у стены, когда я подумал о нём, мысль моя сама собой продолжилась: «А ведь таким путём немцы вполне могли заслать провокатора к партизанам». Но тогда я и помыслить не смел, что предатель стоит рядом.

Но мотив, мотив? Похоже, что и он проклёвывается. Знакомый такой, заигранный мотивчик: как прекрасно пахнут ананасы и как хорошо есть их вместе с тобой… Сколько таких затрёпанных мотивов болтается по свету…

Виллем сердито ругнулся. Впереди показался высокий фургон с белыми крестами. Поль обогнал автопопа и закрылся им как щитом. Но и поп теперь не убережёт. Виллем подошёл вплотную к фургону, попробовал выскочить на левую сторону и тут же вильнул обратно за спину попа: встречные машины вдруг пошли одна за другой, а для троих на этой дороге не было места. Стрелка спидометра лениво сползала к нулю.

Виллем засигналил, чтобы поп прижался к обочине, но тот и пальцем не пошевельнул.

— Год фердом! — в сердцах произнёс Антуан.

Я засмеялся:

— Грешно гневаться на бога, Антуан, ты же добрый христианин.

— Ты ошибаешься, — ответил Антуан, — я уже много лет не хожу в церковь. Попы всегда вставали мне поперёк дороги.

Наконец, на третьей попытке Виллем высмотрел просвет и, газанув как следует, обошёл фургон перед самым носом отчаянно засигналившей встречной машины. Поп в белой сутане собственной персоной посиживал за баранкой. Микрофон безмолвствовал. Зачем ты предал? Как прекрасно пахнут ананасы…

Снова перед нами свободная полоса, но Поль тем временем ушёл по меньшей мере на полкилометра.

Вот когда Виллем показал, на что способен его заморский «мерлин», приобретённый по дешёвке. Янтарный «пежо» притягивался к нам, словно на тросе. Мелькнула развилка, мост через канал. Справа показалась деревушка. Я автоматически отметил на карте: Меткерк. До Брюгге оставалось шесть километров, островерхие шпили его соборов и ратуш уже проклюнулись над дорогой.

— Хочешь, прижму его и сброшу в кювет, — невозмутимо предложил Виллем. — Я видел, как это делается.

— Надо взять его живьём, — возразил я. — У меня к нему есть ещё вопросы.

— Хорошая у вас машина, — вздохнул Антуан.

— Вот он! Он обернулся! — восторженно вскрикивал Якоб.

— Вы сошли с ума, — безгласно причитала Ирма.

Наверно, вот так же двадцать лет назад настигал его Альфред Меланже под Шарлеруа, но тогда Поль ушёл. Я вспомнил об этом и посмотрел на стрелку бензиномера: горючего у нас хватало.

Видя, что по прямой ему не уйти, Поль решил попытать последний шанс и неожиданно свернул направо к деревушке. Его машина оказалась на развороте более резвой, он выиграл на этом десять метров.

— Он хочет спрятаться в префектуру, — с коротким смешком предположил Антуан.

— Увы, теперь его не спасёт и сам король, — отозвался я.

Показался канал и мост. Что было на мосту? Об этом будет свидетельствовать Виктор Маслов. За каналом вразброс стояли дома под красными крышами, высокие белые сараи, исчерченные чёрными квадратами деревянных стропил. Из-за ближнего сарая вынырнула девочка на велосипеде, она ехала довольно резво — и прямо к шоссе.

Поль уже проскочил через мост. Дорога за мостом некруто поворачивала. Мы были метрах в тридцати. От деревни к мосту катился трактор на резиновом ходу. А девочка ещё не замечала за поворотом светлой машины и косо выехала на дорогу. Он должен был затормозить, даже Виллем изготовился и сбросил газ, чтобы не натолкнуться на него.

А он пошёл прямо, даже не вильнул. Девочка слишком поздно заметила накатывающуюся на неё машину, но у неё была хорошая реакция, она чудом вывернулась от радиатора и нажала на педаль, но все равно было поздно. Он задел крылом по заднему колесу. Я машинально дёрнулся к рулю.

Но Виллем и без того нажал на все педали.

Велосипед занесло и выбросило с дороги. Хорошо ещё, что там не было кювета, только каменистая кромка. Девочка отлетела на несколько метров, пытаясь сохранить равновесие, но перекошенное заднее колесо вихляло и цеплялось. Она не удержалась и рухнула.

Виллем затормозил. От дальнего дома выбежал на дорогу мужчина в зелёной рубахе. Он кричал и махал руками в надежде остановить «пежо», но Поль лишь дал деру. Крестьянин спрыгнул с трактора на землю.

Я подбежал к девочке первым. Она была жива и даже пыталась приподняться на локтях, потому что велосипед лежал на ней, причиняя боль. Я отбросил велосипед в сторону. Нога у девочки была перебита, белая кость разорвала кожу чуть выше ступни, трава потемнела от крови.

— Не медли. Я останусь здесь, чтобы помочь ей.

— Нет, Антуан, не могу, — твёрдо сказал я. — Мы останемся.

Крестьянин склонился над девочкой, говоря ей что-то ласковое. Подоспел и тот мужчина в зелёной нейлоновой рубахе, который первым бросился на дорогу. Они быстро говорили. Девочка глухо стонала, в лице — ни кровинки. Я встал на колени, развернул чистый платок и подсунул под ногу, стараясь не задеть её. Девочка пыталась помочь мне и вскрикнула. Мужчина в зелёной рубахе с жаром убеждал в чём-то Антуана.

— Виктор, вперёд! — Антуан с силой тряхнул меня. — Они ей помогут, тут есть доктор. А этот человек поедет с нами, чтобы догнать Поля. Вперёд!