Россия входит в Европу: Императрица Елизавета Петровна и война за Австрийское наследство, 1740-1750 - Франсина-Доминик Лиштенан

Завершу я сию главу рассказом о дворах восточных, кои могли бы России беспокойство причинить, если бы за дело взялись с толком. Турки, от России бескрайними пустынями отделенные, в открытой войне большой вред ей нанести не могут, однако в их власти сильно ее потревожить посредством крымских татар. Еще выгоднее положение Персии, и не будь Тамаз-Кули-хан[189] схвачен горными татарами, пришлось бы России, по всей вероятности, с ними схватиться. Контаиш, могущественнейший из всех вождей татарских[190], мог бы также сильно Россию обеспокоить со стороны Сибири и обширную сию территорию, кою недостаточное число войск защищает, у нее отнять, Канцлеру же во всех этих случаях пришлось бы Европу в покое оставить и заняться делами более насущными; однако же признать следует, что до сей поры все способствовало исполнению планов сего Министра и укреплению его системы. Контаиш, то ли китайцами остановленный, то ли другими обстоятельствами, нам неизвестными, с места не тронулся, хотя Крепость, кою возводить начали, дабы он работу на Колыванских рудниках не тревожил, должна бы в нем ревность возбудить[191]. Гибель прославленного Надир-шаха ввергла Персию в смуту и беспорядки, так что с сей стороны России в ближайшие несколько лет опасности, по-видимому, ждать не приходится, Порта же, кою французские посланники к выступлениям не побуждают, также бездействует и даже договоры с Австрией и Россией заключает, кои, хотя по существу и мало что значат, все ж таки позволили Канцлеру большую часть войска внутрь страны отвести.

Теперь, когда рассказал я о нынешнем положении русского двора относительно держав иностранных, остается мне описать основания, на коих сия обширная Монархия покоится, посему обрисую я в немногих словах внутреннее устройство, силы и богатства России.

Различные суды и прочие учреждения российские рождением своим обязаны Петру I, каковой, пожелав переделать страну, новое в ней завел управление, по образцу различных стран европейских, кои ему видеть довелось. Разумеется, Государь, все и вся насильно изменявший, внимавший меньше духу своей нации, нежели собственным своим мыслям, и частенько чересчур доверявшийся множеству проектов, кои выдавали ему за превосходные, не однажды ошибался, и этим-то, полагаю, объясняются беспорядок и смута, кои во многих учреждениях ныне царят.

Сенат внутреннюю политику России возглавляет. Императрица царствование свое с того начала, что сему Собранию власть возвратила, кою предыдущие правители отобрали, и нашлись даже люди, кои сей поступок за изъян почли в политике сей Государыни и боялись, как бы не случилось ей раскаяться в том спустя короткое время, однако Канцлер скоро отыскал способ делу помочь. Министр сей, до власти крайне жадный, не желал ни от кого зависеть и нашел нечувствительно способ часть власти, Сенату принадлежавшей, себе присвоить и непосредственным приказаниям Государыни собрание сие покорить, так что ныне представляет оно собою, так сказать, тело без души, кое публику славным именем ослепляет, а в сущности только лишь формальностями и пустяками занимается. Все Коллегии и Губернаторы в подчинении Сената находятся, однако адресуются в то же самое время к Фавориту и первому Министру, так что никакие дела не делаются, пока Канцлер волю свою не объявит.

Имел я уже случай говорить о Генерал-Прокуроре, коему должность его больше сообщает влияния, нежели всем Сенаторам вместе взятым; ни единой он возможности не упускает планы графа Бестужева расстроить, хотя по большей части и без успеха. Прочие Сенаторы разделяются между сими двумя Вождями Партий. Фельдмаршал Трубецкой и генерал Румянцев, коих в расчет нельзя принимать по причине возраста и немощности, адмирал Голицын, коего Канцлер сумел из посольства в Персии удалить, и генерал-поручик Голицын, человек умный и упорный, все одних мыслей с Генерал-Прокурором; князь Адуевский, человек небесталанный, принадлежал к противной партии, однако породнившись недавно с семейством Трубецких, переменил образ мыслей и с первым Министром рассорился. Зато сей последний числит среди сторонников своих генерала Бутурлина, человека ума посредственного, характера презренного, каковой тем только и славен, что шутовскими выходками Государыню забавлять умеет; князь Куракин умом и талантами наделен, но так предан пиянству, что затруднительно выбрать время, когда бы с ним о деле говорить; еще заседают в Сенате князь Щербатов, свойственник покойного графа Остермана, только недавно сенатором назначенный, и, наконец, Шувалов, нынче первому Министру помогающий как в делах сенатских, так и в интригах придворных. Сенатор сей всеми качествами русского царедворца обладает: податлив, хитер и лжив без меры. Шувалов сердечный друг графа Разумовского, жена же его к интригам еще более наклонна, нежели сам он, а у Императрицы числится в любимицах. С Канцлером были они на ножах, но милость Государыни врагов примирила. В конечном счете, положиться нельзя на сих людей; стоит перемениться обстоятельствам и их собственному интересу, как на другую сторону перебегают. Таковы характеры главенствующих особ в Сенате; о прочих, кои влиянием никаким не пользуются и лишь для виду там числятся, распространяться я не стану.

Управление внутренними делами так дурно, что хуже быть не может. В Сенате, а равно в Коллегиях и в Губерниях совершается все по воле отдельных особ, через интриги и взятки. Дело самое справедливое без мзды не делается, так что стенает вся нация от бесконечных вымогательств и несправедливостей, однако до слуха Императрицы стенания сии редко досягают. Близстоящие великие употребляют старания, дабы жалобы сии от Государыни утаить, и мнит она, что счастливы ее подданные, они же между тем ропщут. Не следует, однако же, думать, что весь сей беспорядок исключительно от дурного выбора тех, кто дела вершит, проистекает. Обстоятельство сие беспорядок, конечно, умножает, но и то сказать надобно, что большая часть Коллегий устроены неудачно, бесчисленное множество бесполезных членов в себе содержат, бумаги бесконечные пишут по всякому пустяку, одним словом, лишней работы много производят, а оттого и действуют медлительно.

Синод, Петром I учрежденный после упразднения сана Патриаршьего, властью обладает, сходной с Сенатской, в делах духовных, и сила сего собрания велика или мала, смотря по тому, сколь суеверен Государь, на престоле восседающий. Нынешняя Императрица к священникам весьма милостива и возвратила им управление землями монастырскими, кое Петр I у них отобрать полагал нужным; отчего уменьшился нынче на полмиллиона доход казны. Кстати здесь сказать было бы о крайнем невежестве духовенства российского, об отвращении его от всех наук и о стараниях, кои предпринимает оно, дабы науки сии удушить в зародыше и нацию возвратить к первоначальному варварству; однако же боюсь я входить в излишние подробности и перейти спешу к предмету более любопытному.

Нельзя не согласиться, что Российская Империя преимущества имеет значительные и сделаться может весьма опасной для соседей, если управляема будет Государями, кои преимущества сии захотят открыть и в дело употребить. Обширная протяженность страны и ее расположение, деспотическая власть монарха, сокровища, в недрах даже самых бесплодных провинций хранящиеся, все, кажется, способствовало бы преумножению мощи сей Монархии, попади она в хорошие руки, и нимало меня не удивляет, что соображения сим вкупе с примером, в царствование Петра I поданным, ввели многих людей в заблуждение, и сочли сии люди Россию, какова она ныне пребывает, державой страшной и грозной. Однако стоит рассмотреть вещи пристальнее, как сей фантом могущества и величия на глазах ослабевает, и не одна лишь слабость нынешнего Правительства тому причиной, но еще и подлый и презренный характер сей Нации, каковой оснований не дает полагать, что когда-либо сможет он в ход пустить вес те богатства, коими страна его располагает. Для сего потребен был бы, как уже я сказал, целый ряд Государей предприимчивых, подобных Петру I, а поскольку такового не предвидится, русские же, со своей стороны, от природы всякой возможностью склонны пользоваться, чтобы в первоначальное свое ничтожество возвратиться, есть у нас основания надеяться, что в сем желании наконец они преуспеют или же, по крайней мере, на той точке, докуда дошли, остановятся и далее в развитии своем не двинутся. Полагаю даже, что сказать можно и парадоксом сие не прозвучит, что блистательнейшая эпоха в жизни сей нации уже позади[192], что ныне видим мы начало ее упадка, далее же пойдут дела ее еще хуже, если соседи самой себе ее предоставят и от дремоты пробуждать не станут. Предложив просвещенному вниманию Вашего Величества сии общие соображения, опишу теперь так подробно, как только смогу, нынешнее состояние Армии и Флота российских.